Трудный ребенок

И внезапно мне стало хорошо. Спокойно. Страх растаял, уступив место уверенности. Судьба всегда подсказывает правильные решения, нужно лишь уметь услышать.

Я покачала головой и твердо сказала:

– Оно есть. Теперь я понимаю это, как никогда.

Влад закрыл глаза, и на секунду показалось – он сейчас закричит на меня. Но он лишь горько улыбнулся и отошел на шаг.

– Ты можешь пожалеть о том, что сказала это сейчас.

– Думаешь, что это? Любовь? Серьезно? После всего, что было? Любви не бывает без доверия!

– И ты не веришь мне, – закончил он за меня.

– А ты мне веришь? Смог бы поверить полностью – так, как просишь поверить меня? Смог бы вложить мне в ладонь свою жизнь и сказать: Полина, оно того стоит? Потому что это не проклятие, это что-то большее, о чем я никогда не скажу, но на что постоянно намекаю?

Влад опустил глаза, а мне даже в голову не пришло в тот миг, что впервые он не знал, что ответить. Впервые растерялся, потому что ответов на мои вопросы еще не было у него. Неважно. У меня были.

– Уходи, – сказала я твердо. – Дома тебя ждет жена, а мне нужно подумать.

Судьба хищного всегда непростая, и нечего сетовать на горести. Боги знают, что нам нужно. Боги отрядили Первых проверять. Если верить легендам, Херсир будет вечно прятаться и никогда не увидит Лив – девушку, которую предал на горе молитв. Так что нам переживать? Мы переродимся, попадем в хельзу или еще куда. А может, просто растаем, растворимся в вечности, и о нас будет напоминать только кен, бурлящий в жилах наших детей.

Влад ушел, а я всю ночь простояла на балконе, проплакав от мысли, что никогда себе не прощу этого разговора, если он умрет в субботу.

Глава 20. Поединок

Помню, еще когда работала в «Скрепке», безумно любила субботы. В субботу можно было спать хоть до обеда, а потом до полночи смотреть телек, не переживая, что утром будет сложно проснуться. Выходной перед выходным – что может быть лучше?

С работы уволилась, а любовь к субботе осталась. Но после этой, наверное, остальные обречены оказаться в списке самых отстойных дней.

В особняке было тихо. Слишком тихо для заполненного людьми помещения. Но я не удивилась. Напряжение в воздухе можно было резать ножом, а атли, хоть и разбились по кучкам, но были дружны, как никогда.

Глеб подошел и взял меня за руку.

– Не передумала?

Я помотала головой.

Сердце билось сильно, у самого горла. Попросить бы Кирилла сварить успоительный отвар... Но ему сейчас не до того. Нам всем не до того. Да и нельзя мне расслабляться.

– Поговорю с Кирой, – сказала я и направилась было в комнату дочери, но остановилась – с вершины лестницы на меня пронзительно смотрела Ирина.

Ну что за черт! Только разборок с женой Влада мне сегодня не хватало. Как же не вовремя. Впрочем, я всегда могу нагрубить и уйти от диалога. Я не любитель, но когда-то же нужно учиться.

– Пророчица, – горделиво сказала Ирина и начала медленно спускаться вниз. – Могу я поговорить с тобой?

Я вздохнула и пробормотала:

– Что ж, если не терпит, давай поговорим.

Если честно, я не знала, как ей в глаза смотреть. На самом деле не было у меня ненависти к этой девушке, а вот ее ко мне неприязнь вполне можно было понять. Особенно после сцены в комнате Лары. У меня сегодня сложный день, но пусть выскажется, что уж. Думаю, Ире не легче – ведь на поединке будет решаться и ее судьба тоже.

В кабинете было неестественно тихо. Тише, чем во всем доме. Лишь напольные часы раскачивали длинный маятник, неизбежно приближая час боя. Сквозняк из приоткрытого окна слегка раскачивал занавески.

Ира вошла первая, ко мне не повернулась – прислонилась ладонями к отполированной темной столешнице и молчала. Я прикрыла за собой дверь и остановилась у порога. С ней рядом было невыносимо трудно находиться – аура бывшей наследницы митаки подавляла, даже угнетала. Впрочем, возможно, ощущения были вызваны вовсе не близостью Иры, а поединком.

– Ты видела исход? – спросила она глухим голосом и повернулась. У меня в прямом смысле слова сжалось сердце – такой испуг был написан на обычно уверенном, симпатичном женском лице. Испуг и отчаяние, а еще вера – настойчивая, искусственная вера в победу Влада и крах колдуна. – Видела исход поединка?

Я покачала головой.

– Нет, с чего ты взяла?

– Ты провидица, и, быть может... – Ира замолчала, и показалось, она сейчас расплачется. Прямо здесь. Перед девушкой, которую должна ненавидеть, но почему-то говорит с ней о грядущем бое.

– Я не контролирую видения, – сказала я мягко и добавила: – К сожалению.

– Ты любишь его?

– Я... кого?

– Влада, кого же еще! – раздраженно пояснила Ира и всплеснула руками. – Впрочем, не отвечай. Я, кажется, поняла уже.

– Не думаю, что нам стоит говорить об этом с тобой. – Я отвернулась и подошла к окну. Отодвинула занавески.

День был на удивление солнечный и теплый. Словно где-то вдалеке вспыхнуло ушедшее лето, а до нас дошли лишь отголоски – светлые и радостные, но настолько недостижимые, что становилось тоскливо.

Тан стоял вдалеке, у самого забора, около застывшего в предзимней дреме жасмина. Колдун сложил руки за спиной и смотрел вдаль, и от этого его позы, от уверенной осанки, абсолютно расслабленной и гордой, мне стало не по себе. А в душе проснулась червоточина сомнений, разрастаясь и зудя в мозгу беспокойными мыслями.

Нет, нельзя думать о плохом! Даже если оно наступит.

– Почему? – спросила Ира, и я повернулась в ней.

– Потому что он твой муж.

– Я не дура, Полина, – горько улыбнувшись, сказала она. – Заметила, как он смотрит на тебя, и как ты смотришь на него. Меня не покидает ощущение, что я появилась в атли очень не вовремя, но, поверь, я не знала. Когда Влад приехал просить моей руки после месяца знакомства, я удивилась и, возможно, сделала ошибку, так опрометчиво согласившись...

– Влад будет тебе отличным мужем, – уверено произнесла я. – Обещаю, то, что произошло в комнате Лары, никогда не повторится.

– Он приходил к тебе недавно, ведь так?

– Да, но ничего не было. – Я посмотрела прямо ей в глаза и уверено добавила: – И не будет.

Она кивнула.

– Я должна быть с ним сейчас. Как жена. – Ира судорожно и громко выдохнула, и я поняла, что чувствую ее боль, как свою. Странно вышло, ведь я никогда не думала, что буду говорить с ней так откровенно. Ни с кем из его женщин у меня не было таких разговоров. – Молись, Полина.

Она отвернулась и вышла, а я прошептала уже в пустоту:

– Я сделаю немного больше.

Киру я нашла в спальне. Дочь сидела на кровати, по-турецки скрестив ноги, и смотрела прямо перед собой. Не шевелясь.

Нам всем было плохо и страшно, но Кире, наверное, было хуже всех. Ведь именно ее любимый сегодня бросил вызов всему, что было дорого атли. Все ненавидели его, осуждали, а она любила. И именно ее сегодня будут осуждать за поддержку того, кто, возможно, станет проклятием для племени.

Если победит.

– Кира.

Она подняла на меня глаза. На лице ни один мускул не дрогнул, и я мысленно позавидовала ее выдержке.

– Я пойму, если ты будешь на стороне Тана.

– Присядь, – тихо сказала она и протянула мне руку. Прохладная ладонь обхватила мои пальцы, и мне захотелось согреть ее изнутри. Девочку, повзрослевшую быстро. Которой нужно выбирать между родным племенем и человеком, сформировавшим ее мир.

Как жаль, что ей приходится выбирать! Что мне приходится... Ведь сегодняшний день изменит не только меня. Он изменит и ее тоже. Сделает взрослее, злее и циничнее. Научит ненавидеть...

– Я не буду, – спокойно ответила Кира. – Потому что это неправильно. То, что делает Тан.

– В нашей жизни мало правильного, Кира.

– Но ты есть. – Она улыбнулась одними губами, и от этой улыбки моя кожа почему-то покрылась мурашками. – Жаль, что ты не можешь действовать на поединке.