Трудный ребенок

Я резко вырвала руку и крепче сжала сумку с вещами.

– Нужно стучать прежде, чем входить, Ира, – сухо бросил Влад.

От такого тона мне всегда казалось, что я становлюсь меньше ростом. Хотя куда уже меньше – и так метр с кепкой.

И вдруг подумалось: а что я здесь делаю вообще? Не у атли, а в этой комнате, с ними? Как-то это ненормально совсем. Бестактно и неуместно.

Мне показалось, она сейчас смутится. Опустит глаза, или просто посмотрит холодно, но молча, как Лара. Но Ира спокойно ответила:

– В своем доме я привыкла к открытым дверям. Но быть может, у атли не так. – Она занесла кулак и, не сводя с Влада колючего взгляда, три раза громко ударила по дверному полотну. – Теперь меня здесь будут воспринимать?

– Я пойду, – глухо произнесла я и направилась к двери. Ирина перегородила мне дорогу и язвительно сказала:

– Что же ты, оставайся. Тебе не кажется, что ты должна присутствовать?

В такие моменты я ненавидела свой маленький рост. Каблуки, что ли, начать носить – хоть повыше буду смотреться. А вот Ира до этого не была такой высокой вроде...

– Нет, не кажется, – сказала я. – Уверена, я здесь лишняя.

– Отлично, что ты еще помнишь это, – зло прошипела она.

Видит бог, я не хотела с ней ссориться. Тем более, на глазах у Влада – зачем доставлять ему удовольствие? Но ее последняя фраза просто взбесила. То ли сущность сольвейга проснулась во мне, то ли взыграла банальная гордость – кто уж теперь разберет.

Я вздернула подбородок и яростно произнесла:

– Я – атли, если ты забыла! И в этом доме для меня всегда будет место. А если у тебя проблемы с твоим мужчиной, ничем помочь не могу. Решать их придется тебе.

Затем с силой, на которую только была способна, оттолкнула ее и вышла в коридор.

Щеки пылали, в ушах шумело, и единственное, чего хотелось – поскорее уйти отсюда. Выйти за дверь, глотнуть холодного октябрьского воздуха и громко выругаться.

Нет, ну сколько можно?! Если бы могла, сама придушила бы Влада вот этими трясущимися руками.

На улице, и правда, полегчало. Порывистый, леденящий ветер немного остудил голову и успокоил расшалившиеся нервы.

В какой-то мере я предполагала, что так будет. Особенно после нашего с Владом последнего разговора. Ведь он никогда ничего не говорит просто так. А уж если просит... Он не отцепится, а сопротивляться у меня иногда просто нет сил.

Чертово проклятие!

Что ж, посмотрим, как оно будет. Когда тебя подстегивает не только долг, но и собственные потребности, всегда действуешь эффективнее.

Низкое, глубокое небо смотрело недружелюбно. Белые перистые облака выглядели тяжелыми и грузными, и плыли неохотно, через силу. Голые ветви деревьев ожесточенно стучали о металлическую крышу крыльца. И только газонная трава, вопреки погоде, ярко-зеленым пятном напоминала об ушедшем тепле.

Я села в такси, пристроила рядом с собой спортивную сумку и сердито бросила водителю:

– В город.

Мы тронулись, а у меня перед глазами стоял сердитый, наполненный яростью взгляд Ирины.

Пока мы ехали, небо успело нахмуриться. Нагнало сизых свинцовых туч и плевалось на землю редким дождем. Впрочем, мне-то как раз погода пришлась по душе – и подзарядилась, и успокоилась. Поэтому когда встретила Глеба у входа в подъезд Лары, даже смогла слегка улыбнуться. Хотя Глеба не проведешь.

– Что стряслось? – нахмурился он, принимая у меня из рук сумку с вещами.

– Не поверишь – поругалась с женой Влада.

– Ты так скоро со всеми девчонками атли подерешься, – усмехнулся Глеб.

– С атли нельзя драться, – поучительно сказала я.

– Зайдешь? Лара сварила кофе.

– Не очень хочется, но с тобой за компанию зайду.

Подъезд высокой новостройки встретил чистотой и запахом вымытого пола. По плитке на полу скользили кроссовки, отполированные перила блестели, на свежевыкрашенных стенах — ни царапинки.

Звонок приятно застрекотал, через секунду щелкнул в замок, и дверь открылась.

Квартира защитницы оказалась просторной и чистой. Кое-где на стенах висели обереги, которые, бесспорно, сделала сама Лара. Она встретила нас в легкомысленно-коротких шортах и просторной майке, что удивительным образом ей шло. Впрочем, Ларе все идет.

– Спасибо, – сдержанно сказала она мне и поморщилась. В кухне сладко пахло ванильным печеньем, что рождало неприятные ассоциации и мешало сконцентрироваться на разговоре. – Не хочу бывать у атли.

– Это можно понять, – кивнула я.

Глеб встал позади и положил подбородок мне на затылок.

– И о чем Влад только думал? – закатила глаза защитница. – Как считаешь, мог Чернокнижник его околдовать?

– Это вряд ли, – мрачно ответила я. – Влад принял Тана, чтобы не пришлось меня изгонять. – Поймала вопросительный взгляд Лары и поморщилась: – Долго объяснять.

– Еще эти митаки... Диркова жутко заносчивая. Как и ее отец. Атли оборвали связь с митаки, когда мне было пять.

– Атли оборвали связь с митаки из-за скади, – возразил Глеб. – Эдмунд бесился, когда Иван приезжал к его жене.

– И правильно делал! Божена вышла замуж и покинула племя. Поздно метаться. Раньше нужно было думать.

– Ира жена Влада, – оборвала я их спор. – И она – атли. А ты, кажется, всегда умела высказать мнение в лицо. Вот увидишь ее и скажешь, нечего обсуждать человека за спиной.

– Ой, только не нужно строить из себя благородную! Видела бы ты себя на свадьбе. А ведь теперь придется наблюдать ее каждый раз, когда приходишь к атли. Она никуда не денется, Влад не может ее бросить. Совсем не тот уровень, что раньше. – Лара расслабилась и посмотрела в потолок. – Лучше уже сейчас начинай ее ненавидеть.

– Я не буду ненавидеть ее только за то, что она его жена.

– Понятно. Будешь ненавидеть молча.

Лара как-то быстро начинает меня раздражать. Стоит нам остаться вместе в небольшом помещении, как возникает конфликт. Уж не знаю, отчего так – то ли из-за Влада, то ли просто несовместимость врожденная.

События сегодняшнего дня меня расстроили, а еще угнетало назойливое предчувствие беды.

Осень? Вряд ли. Все же обстановка в доме атли накалена до предела, моя дочь встала перед непростым выбором, Влад старается удержать позиции, а я... Я не уверена, что смогу довести начатое до конца.

Я сослалась на усталость и собралась домой. На душе было мерзко, изнутри разрывали сомнения и страх. Глеб вышел вслед за мной на лестничную площадку, пропустил пожилую соседку, с нескрываемым любопытством зыркнувшую в щель закрывающейся двери защитницы атли. Люди, а! Все им нужно знать. Хотя Лара, бесспорно, позаботится о том, чтобы ее жилище не привлекало лишнего внимания людей.

Мы спустились вниз в полном молчании, и я остановилась у темных кованых перил под козырьком. Дождь кончился, но небо давило на плечи неизлитыми слезами и противными сомнениями. В холодном осеннем воздухе ослабляющим ядом растворилась тревога.

Странно, что на людей не действуют чужие эмоции. Кажется, из тебя льется все через край – страх, неуверенность, отчаяние, а они не замечают. Идут себе по своим делам, почти не глядя по сторонам, а ты медленно умираешь в сторонке.

– Забей на Лару, она иногда городит чушь. – Глеб встал рядом и положил руку мне на спину.

– Хочу домой, – призналась я и уткнулась лбом ему в плечо.

– Поехали.

– Что если я не смогу? – серьезно спросила я, понимая, что это действительно может произойти. Не сумею воплотить свой план в жизнь, оступлюсь, струшу – и все пропало. Все, чем мы жили, что любили. Мало-мальски налаженный мир в доме. Вечерние посиделки. Разговоры ни о чем. Даже такие вот стычки, как сегодня.

Все это поглотит вязкая, приторно-сладкая темнота Чернокнижника...

Глеб отстранил меня, взял за плечи и посмотрел прямо в глаза. Даже не в глаза, нет – в душу. Глубоко, туда, где болело, где клубилось отчаяние. Где старые раны еще напоминали о себе, где ныли давно зарубцевавшиеся шрамы. И сказал:

– Сможешь. Потому что на твоей стороне правда. Атли. Я. Потому что сильнее тебя я никого не встречал. Ты делаешь обманный маневр всеми этими соплями, но в решительный момент не медлишь. Послушай, что говорит пропахший бензином и дорогами раздолбай. У тебя получится, Полевая.