Трудный ребенок

Но Тан не выглядел насмешливым или коварным. Серьезно посмотрел в глаза и кивнул, выпустив мою руку.

– Не смею больше задерживать тебя, Полина. Антуан отвезет тебя обратно – туда, откуда забрал.

– Подожди, а... когда? – дрожащим от волнения голосом спросила я.

– Имей терпение, девочка. Терпение всегда приводит к величию.

В ту ночь я не спала. Лежала и смотрела в потолок, слушая, как гулко и тревожно стучит сердце. Казалось, оно отсчитывает секунды до часа «Икс». Я не боялась, не сожалела. Никогда еще не ощущала такой внутренней силы.

Я что-то решаю. Влияю на жизнь атли не только смертоносным кеном. Скоро все они снова будут здесь, и плевать, что мне придется отдать за это!

Глава 2. Талифа куми

Утром моя сделка уже не казалась такой безобидной. Накатила тревога – дикая, удушливая. До покалывания в кончиках пальцев.

Что я натворила? Пошла на сделку с Таном за спиной у Влада и скрыла это. Я же присягала у очага и не могу поступать так опрометчиво. Это же нож в спину. Имею ли я право решать? Кто наделял меня таким правом? Или во мне проснулся комплекс бога?

Спина покрылась противным холодным потом, затем бросило в жар.

Рассказать? Я представила реакцию Влада... Черт, а ведь от меня вечно какие-то неприятности! Если отбросить все, что он сделал лично мне, я выгляжу отнюдь не добропорядочной хищной – никогда его не слушаю, делаю по-своему.

Если отбросить, но ведь отбрасывать необязательно.

В конце концов, его доли вины в произошедшем никто не отменял. Рихар пришел мстить за Мишеля, а ведь именно Влад приказал его убить. Хотя я тоже хороша – хватило мозгов послушать. Тогда казалось все таким страшным... Тан, например. А в итоге я общалась с ним как с давним знакомым. Словно нет у нас ни разногласий, ни вражды. А он обещал вернуть атли. Глеба...

Да Тан и сам, по сути, атли, только непосвященный.

Нет, нельзя говорить Владу! Если он узнает, то обязательно помешает Чернокнижнику исполнить свою часть договора. И тогда Глеб никогда не вернется. Скажу потом – постфактум. Хотя потом Влад и сам все поймет.

И убьет меня. На этот раз точно. Ну и пусть, зато атли будут живы! Меня будут судить, несомненно, это ведь измена. Я поежилась.

Впрочем, если подумать, что я такого обещала? Подумаешь, слово молвить в защиту влюбленных.

Как назло в тот день Влад был особенно приветливым и милым. Как чувствовал. От этого на душе скреблись кошки, и к вечеру стало совсем паршиво. Мы сидели в гостиной и общались, как раньше. Лара улыбалась и даже разговаривала со мной. Они с Владом вспоминали детство, когда еще одно племя хищных жило в Липецке. Наверное, хорошо иметь друзей и поддержку, особенно когда приходит беда.

Мне приходилось дружить с врагами...

Ночью я проваливалась в смутные, тревожные сновидения, выныривала и вновь захлебывалась пугающими образами грядущего. Проснулась в четыре утра и больше уснуть не смогла – думала, анализировала, пыталась сопоставить факты.

Тан снова в нашей жизни, и он пришел не просто так. Сам ведь говорил, что будет разбираться с Владом по-своему. От этой мысли по позвонку прокатился холодок, а живот скрутило. Противоречивые мысли разрывали мозг. Впервые я не знала, как поступить. Сказать Владу и поставить под угрозу план возвращения атли, или не сказать и...

Пришлось признать, что я все еще боюсь за него. Да и не признать это было бы лицемерием. Мы не говорили о том, что произошло перед приходом охотника, никак не касались темы сольвейгов, но в глубине души я видела зерно рациональности в его поступках.

Подумала, а что если бы на его месте тогда была Кира? Что если бы я разозлилась настолько, что не смогла бы сдержать свой кен при ней?

Будущность маячила неизменным восстановлением жилы и новой угрозой с моей стороны. Теперь я не могла быть такой беспечной. Нужно научиться контролировать непонятный дар, иначе придется снова резать вены.

Хотя, признаться, особой силы в последние месяцы я в себе не ощущала. Убийство древнего, депрессия после гибели атли вымотали меня, и в конце дня я часто падала без задних и буквально проваливалась в сон. Впрочем, я была рада – это отсрочивало решения главной проблемы моей жизни.

В итоге решила ничего никому не говорить. Раз начала дело, нужно довести до конца – все равно разгребать потом мне. И нести наказание перед атли. Влад, конечно, разочаруется, но наши отношения сложно назвать безоблачными. Переживу.

Дни тянулись мучительно долго. Каждую секунду я ждала знака, события, которое обозначит, что сделка с Таном действительно состоялась. Прошло несколько недель, а от Чернокнижника не было вестей. Никаких. В конце концов, я начала думать, что мне все приснилось.

И перестала ждать.

Когда Кира спала, брала книгу и ускользала на задний двор, туда, где был похоронен Глеб. Расстилала на землю плед и читала вслух – все, от детских сказок до Ремарка, каждый день методично поддерживая память о друге. Говорила себе: пока я помню, он жив.

Хотя это ложь. Воспоминания – вовсе не человек. Их нельзя обнять, почувствовать тепло. Они не позвонят по телефону, не выскажут мнение, не дадут совет. Воспоминания – осколки, застывшие в янтаре. Они не меняются, всегда остаются прежними.

Я закрыла книгу. Смеркалось, и читать стало невозможно. Буквы расплылись – то ли от сумерек, то ли от внезапно накативших слез бессилия. Они приходили редко, но когда это случалось, ощущение беспомощности и неотвратимости не отпускало неделями.

– Ты много времени проводишь в прошлом, Полина.

Я вздрогнула, подняла глаза.

– Не помешал?

Влад выглядел странно по-домашнему – одетый в джинсы и майку, со слегка взъерошенными волосами, казался невероятно близким и земным. Как раньше. Странно, что я еще помню это время. Кажется, это было сто лет назад, а иногда – что совсем недавно.

Я пожала плечами и отвела взгляд. Почему-то подумала, что после прихода Рихара мы никогда не разговаривали вот так, с глазу на глаз. И снова вспомнилась сделка...

Он присел рядом, прямо на застеленную пледом траву. Скрестил ноги по-турецки, посмотрел вперед. И мне снова стало хорошо. Нет, не то чтобы совсем отпустило, но полегчало.

Проклятие – странная штука... Наверное, пора начать извлекать из него пользу.

– Тебе совсем не жаль? – вырвалось у меня. Я пожалела тут же – откровенничать с Владом не хотелось, а этот вопрос уже был довольно откровенным.

– Как ты можешь так говорить?! – возмутился он. – Конечно, жаль! Ты забыла, тут лежит и моя сестра.

– Просто ты такой... спокойный. Уверенный. Словно ничего не было. А я...

Дыхание перехватило, глаза защипало от вновь подступивших слез. Здесь рядом с ним все ощущения стали острее, насыщеннее. Чувство потери мерцало черно-коричневым, рождало панику.

Теплая рука скользнула по плечу, расслабляя, делая меня мягкой, податливой.

– Не надо... – Я напряглась и отодвинулась. Неожиданная близость испугала и взволновала. Повторения прошлого не хотелось. Пусть лучше все остается так, как сейчас: прохладно и отстраненно. Так я хотя бы что-то контролирую.

– Нужно жить дальше. Ради тех, кто остался, – тихо сказал Влад, но руку убрал. Легкое разочарование смешалось с облегчением. – Ты не одобряешь смешения крови?

Я пожала плечами.

– Мне все равно. Алишер никогда не заменит тех, кто лежит здесь, – сказала безразлично.

– Он с нами не затем, чтобы заменить их. Нам нужно защитить тех, кто остался.

Я кивнула.

– Хорошо.

Зачем он говорит мне все это? Объясняет, разжевывает. Пришел сюда, сидит рядом, словно мы близки. Словно я могу что-то решать.

А ведь я могу...

Понимание этого полоснуло по сознанию острой мыслью, в груди комком зашевелилась совесть. Нет, нельзя раскисать и отступать! Мы даже не друзья, и я имею право поступать, как считаю нужным.