Александра

— Сашка, не зависай, — щелкнул ее по носу муж, — Покорми малышей, а потом — бегом одеваться, иначе опоздаем.

— Иду, — отозвалась Александра. Она никак не могла привыкнуть к тому, что можно запросто обращаться к мужу на ты, разговаривать с ним, шутить, самой тянуться за поцелуями. Эти две недели стали новой вехой в их отношениях. Ее тайная, робкая влюбленность, тянущаяся с тех времен, когда Саша впервые увидела Глеба, наконец-то, получила свободу и раскрылась под теплым взглядом медовых глаз. Да, они вновь сияли для нее горячим янтарем, заставляя сильнее биться сердце и растворяться в нескромных желаниях. Саша сумела перешагнуть через воспоминания о той страшной ночи, которая стала отправной точкой ее трудного счастья. Александра устала бороться с собой. Сдалась. Глеб оказался для нее тем, без кого она просто не могла существовать. Он и дети. Отныне, в жизни Саши не было ничего важнее.

Оборский, видя, что жена все так же пребывает в раздумьях, вздохнул и взялся за дело сам.

— Глеб, прекрати, — взвизгнула Саша, когда муж подхватил ее на руки и понес в ванную, — я сама!

— Ага, сама ты еще полчаса будешь смотреть в стену застывшим, загадочным взглядом, — хмыкнул мужчина.

— А если ты примешься мне помогать, то, тогда мы точно опоздаем, — рассмеялась Саша.

Глеб с наслаждением слушал смех жены, зарываясь в ее волосы. Сладкая…

— Ладно, давай сама, только быстро, — согласился Оборский.

Мужчина был готов на все, лишь бы не исчезало это непередаваемое ощущение Сашиной близости и доверия. Он смог. Он добился от нее взаимности. Нет, Александра не говорила о своей любви, но внутренняя сущность Глеба не могла обмануться — с каждым днем, их связь крепла и, оборотень чувствовал свою пару даже на большом расстоянии.

Спустя некоторое время, чета Оборских покинула особняк, чтобы появиться на приеме, устроенном губернатором одного из значимых регионов. Политика. Неотъемлемая часть существования оборотней. Необходимость контролировать происходящее вокруг и желание «держать руку на пульсе» заставляли их проникать во все сферы общества — политические, силовые, криминальные. Мало кто знал, что нынешний прием — всего лишь ширма, за которой будут решаться очередные вопросы не привыкшей афишировать себя расы. Большинство приглашенных даже не подозревали о подоплеке банкета. Гости губернатора толпились в фойе, бродили по коридорам огромного 'Атолл-Холла', заглядывали в лобби-бар и пропускали стаканчик-другой бесплатного виски… И пребывали в блаженном неведении относительно того, кто находится с ними рядом.

Саша с интересом оглядывалась вокруг. Новые люди, новые лица… Оборотней среди них мало. Девушка научилась отличать представителей иного вида — чуть выше рост, чуть более хищные улыбки, особый, редкий цвет глаз, красота и гибкая грация, привычка незаметно принюхиваться и липкое внимание противоположного пола…

— Глеб Александрович, — возле супругов появился юркий, невысокий мужчина, — не забудьте остаться после фуршета. Владимир Андреевич хочет с вами поговорить.

— Хорошо, — кивнул Оборский, и неприметный товарищ тут же растворился в толпе.

— Саш, пойдем, — Глеб потянул за собой жену.

Они прошли в банкетный зал и присоединились к разодетой публике. Саша невольно сравнивала присутствующих на приеме людей с оборотнями, посещающими усадьбу. Разительный контраст. А какое раздолье для наблюдательного зрителя! Полные, обрюзгшие мужчины, наделенные властью; помощники руководителей, не всегда являющиеся только помощниками, или помощницами, девочки из эскорта, пожилые дамы в безвкусных нарядах, супружеские пары, одинокие женщины, молодящиеся старички… Палитра на любой вкус.

Александра держалась рядом с Глебом и наблюдала. Перехватывала заинтересованные взгляды мужчин, неприязненные — женщин, видела, как искательницы богатого кошелька пожирают глазами Оборского, и ее начинало тошнить. От всеобщей фальши и продажности. От призраков прошлого…

— Саш, все нормально? — обеспокоенно повернулся к ней муж.

— Да, не волнуйся, — отозвалась она.

— Потерпи, уже недолго осталось. Мне только с Кремневым поговорить, и мы уедем.

— Не переживай, со мной все хорошо, — покривила душой Александра. Хорошо не было. Ей было душно, неуютно, молоко распирало грудь и ужасно хотелось к детям. Она постаралась отвлечься от окружающих, представив своих малышей. Наверняка, уже спят, а перед этим успели вымотать Татьяне все нервы. Саша, словно воочию, увидела две щекастые мордашки. Как они хмурятся, как беззубо улыбаются, как требовательно кричат… Когда же закончится этот бесконечный вечер?!Оборский о чем-то говорил с Сигизмундом, а Саша терпеливо ждала окончания фуршета. Еще немного — и они с Глебом окажутся дома, в тишине темной спальни, где так сладко пахнет сонными детьми и где ее ждет очередная незабываемая ночь с непредсказуемо-страстным мужем.

Она перевела взгляд на открывшиеся двери и окаменела. Нет! Этого не может быть! Только не сейчас…

В легких резко закончился воздух, и Александра почувствовала, как потемнело в глазах. Господи, только бы продержаться… Нельзя привлекать к себе внимание…

— Саш, что? — встревоженно спросил Глеб, глядя на побледневшую жену. — Тебе плохо?

— Да, — еле слышно прошептала девушка.

— Зиг, подгони машину, — Оборский бросил другу ключи и обхватил Александру за талию, — потерпи, Сашенька, сейчас…

Он принялся ловко выбираться из толпы, а, выйдя из зала, подхватил жену на руки и торопливо направился к выходу из здания. Вот, как чувствовал, что не стоило сегодня выезжать из дома! Не заметил, что Сашка вялая и бледная, решил, что она выдержит. Idiotie! Дался ему этот Кремнев! Нет же, захотелось всем и каждому показать, что Александра — его, и только его!

— Все, Сашенька, уже пришли, — шептал он, усаживая жену на заднее сиденье машины, и доставая из бардачка фляжку с водой, — на, выпей. Сразу станет легче. — Глеб держал баклажку, пока девушка делала судорожные глотки, и с тревогой наблюдал за Александрой.

— Зиг, ты поведешь, — распорядился Оборский, садясь рядом с Сашей и обнимая ее. Прерывистое дыхание жены выравнивалось, нездоровая бледность постепенно сошла, и к девушке вернулся нормальный цвет лица. Саше стало лучше.

Хаммер плавно тронулся с места и, вскоре, «Атолл-холл» остался позади, а машина двинулась на запад.

— Что же ты молчала, а? — укоризненно шептал Оборский, обнимая жену.

— Ну, ты сказал, что нужно задержаться ненадолго, я не хотела тебе мешать.

— Мешать? Ma cherie, запомни, важнее тебя и детей у меня никого нет, ваше здоровье и благополучие — на первом месте. А все остальное — подождет.

Девушка ничего не ответила, только плотнее прижалась к мужу. Уютная тишина окутала темный салон Хаммера.

— Глеб, а сколько тебе лет на самом деле? — задала неожиданный вопрос Александра.

— Это так важно?

— Ну, не то, чтобы важно, просто, интересно…

— Сто двадцать семь, — отрывисто ответил Оборский.

Саша с недоверием посмотрела на мужа.

— Значит, ты родился в царской России?

— Значит, да.

— Расскажешь о себе?

— Саш, потом, сейчас не самое подходящее время и место, — ответил Глеб, покосившись на молчаливого Сигизмунда. Тот невозмутимо вел машину, всем своим видом показывая, что не обращает внимания на сидящих позади пассажиров.

— Смотри, ты обещал, — лукаво улыбнулась Александра, — дома я от тебя не отстану.

«Дома…» — это определение, легко проскользнувшее в Сашиных словах, отозвалось в груди оборотня теплом. Рядом с девушкой, мужчина, впервые за много лет, почувствовал, что у него снова есть дом… и ему есть, куда стремиться… Те страшные воспоминания, после которых он возненавидел обычных людей и потерял само понятие домашнего очага, наконец-то, ушли, растворились, растаяли как дым…

— Приехали, — доложил Зиг, подъезжая ко входу в особняк.

— Саш, ты как? — обеспокоенно спросил Глеб.

— Хорошо, — отозвалась девушка, — все прошло.