Александра

Саша легко справлялась с привычной работой. И лишь по ночам ее снедала тоска, заставляя плакать в подушку и обзывать себя дурой. Девушка давно смирилась с необъяснимыми чувствами, которые въелись в ее душу. Она ругала себя и пыталась бороться, но каждый вечер сдавалась — поднималась на чердак и усаживалась напротив старого портрета. Мужчина, изображенный на нем, был похож на хозяина усадьбы, как две капли воды. Убери старинный сюртук — и вот он, Глеб Александрович Оборский. Собственной персоной.

Так незаметно пролетело лето, и осень плавно вступила в свои права. Хозяин появился в своем имении всего несколько раз, да, и то, ни с кем, особо, не общался, даже с Сашей не разговаривал, лишь смотрел на нее какими-то больными глазами и молчал. Девушку пугал такой Оборский. Он выглядел жестче, старше, опаснее. Александра чувствовала, что его что-то гложет, буквально физически ощущала останавливающийся на ней тяжелый взгляд и всячески старалась избегать хозяина. Мало ли, что он надумает…

Погода, между тем, окончательно испортилась. С середины сентября резко похолодало, зарядили нудные дожди, и редкие солнечные дни не успевали поднять настроение, падающее вслед за барометром. Саша старалась использовать каждую свободную минуту, чтобы заготовить на зиму все дары, которыми так щедро делился окружающий лес. Грибы, ягоды, травы — все шло в ход у рачительной хозяйки. А уж урожай, собранный с огорода, и вовсе радовал глаз — девушка только и успевала ставить на полки пузатые емкости с заготовками. Погреб был ее гордостью. Еще бы! Чего там только не было!

Вдоль стен теснились крутыми боками круглые бочонки с солеными грибами, мочеными яблоками и ягодами, на полках стояли многочисленные банки с соленьями и маринадами, хрусткая квашеная капуста аппетитно поблескивала в невысоких кадушках, пышные вязанки душистых трав висели на специальных крючках…

Девушка с удовлетворением оглядывала припасы, понимая, что зимой все это, ой, как, пригодится. Она любила осматривать заготовленные впрок овощи и фрукты. В этом деле у Саши был такой же заинтересованный помощник. Анфиса. Рыжая кошка всякий раз увязывалась за Александрой инспектировать погреб и кладовку, тщетно надеясь найти там мышей. Увы. Мыши в их доме отсутствовали, как класс, и недовольная рыжуха укоризненно смотрела на свою хозяйку, всякий раз, после посещения подсобных помещений. Саша комично разводила руками.

— Ну, извини, Анфиса, нет у нас мышей. Может, игрушечных купить?

Кошка поглядывала на девушку с немым укором — дескать, такими вещами не шутят — и оскорбленно устраивалась в любимом кресле.

Время незаметно бежало вперед. Тошка давно уже вырос и превратился в огромного, темно-серого красавца-волка. Умные глаза настороженно наблюдали за всем происходящим в усадьбе, а предупреждающий оскал останавливал желающих подойти к его хозяйке поближе — вырасти-то он вырос, но вот его ревнивое отношение к Саше никуда не делось. Волк, все также, считал, что она принадлежит исключительно ему и не хотел делить внимание девушки с остальными обитателями дома. Только Метельского и Игоря Тоха признавал достойными общения и нехотя подпускал их к Александре. А еще, как ни странно, боготворил Оборского. За один взгляд хозяина усадьбы, волк готов был ползать на брюхе. Сашу сердило такое раболепие, но она ничего не могла поделать — Тошка обожал Глеба. «Весь в хозяйку» — невесело усмехалась девушка.

Оборский, между тем, перестал появляться в усадьбе. Однажды, Саша подслушала разговор охранников, обсуждавших предстоящую свадьбу хозяина. Мужчины были уверены, что теперь он здесь до лета не покажется.

— Я ж тебе говорил, что эта блажь ненадолго, — уверенно разглагольствовал Денис, — чего ему в такой глуши делать? Так, развлекся, посетил старую усадьбу, пожил здесь, да и надоело. А уж Алина, тем более, тут жить не станет. Та еще штучка. Столичная фифа.

— Ты бы выбирал выражения, — осадил его Николай, — все-таки, будущая хозяйка.

— Зря Глеб Александрович решился на этот брак. Нехорошо это, — покачал головой Дэн.

— Нас оно не касается, — отрезал его товарищ.

Александра тихонько отошла от окна сторожки и задумчиво побрела к дому. Она забыла, зачем шла к охранникам. Новость о предстоящей свадьбе Оборского оказалась для нее неприятной. Саша жалела, что услышала не предназначенный для ее ушей разговор. Хотя, нет. Одна польза от него, все же, была — если верить ребятам, до лета Глеб в усадьбе больше не появится. А летом ее, Саши, здесь уже не будет. И все проблемы останутся позади.

Глава 11

Предупреждение: людям чувствительным и нервным эту главу лучше пропустить.

Прогноз охранников оказался неверным. Оборский приехал незадолго до Нового года. Ввалился однажды, поздним вечером, в дом — вальяжный, красивый, благоухающий дорогим парфюмом и коньяком, — и прошел прямиком на кухню.

Александра сидела там, уютно устроившись в кресле с книгой в руках, и наслаждалась одиночеством. Тошка, вопреки обыкновению, оставил свою хозяйку и бегал где-то в лесу, Анфиса мирно спала на облюбованном стуле, и тишину дома ничто не нарушало.

— Ух, ты… Кто это тут у нас? — уставился на Александру Оборский. — А, недотрога… Ну, здравствуй…

Расстегнутое пальто криво сидело на плечах мужчины, волосы были растрепаны, тяжелый мутный взгляд остановился на Саше и приковал ее к месту. Девушка боялась пошевелиться. Такой Оборский пугал ее до дрожи.

— Здравствуйте, Глеб Александрович, — обреченно ответила она.

Мужчина подошел вплотную к креслу и опустил руки на подлокотники, поймав Сашу в ловушку.

— Скучала? — он наклонился к девушке, обдавая ее горячим дыханием и запахом спиртного.

Александра испуганно вжалась в спинку кресла. Она понимала, что ни в коем случае не должна показывать свой страх, но ничего не могла с собой поделать.

— А, вот, я скучал, — не обратил внимания на ее молчание Глеб, — очень скучал…

Он наклонился ближе и шумно втянул воздух, проводя носом по лицу и волосам Саши.

— Сладкая… — отрывисто шептал он, — такая нежная и сладкая… Всю душу мне вымотала… Спать не могу, жить не могу…Откуда ты только взялась?..

Оборский говорил все бессвязнее, а потом, одним резким движением, подхватил Александру на руки и понес вон из кухни.

Девушка, онемев от ужаса, попыталась вырваться, но… Хозяин не обращал внимания на безмолвное сопротивление. Он сжимал ее все крепче, заставляя кричать от боли и страха. Саша почувствовала, как к горлу подступает тошнота и вцепилась зубами в удерживающую ее руку, но мужчина даже не заметил этого. Легко взбежав на второй этаж, он, ударом ноги, распахнул дверь своей спальни и кинул девушку на кровать. Александра попыталась вскочить, но ничего у нее не вышло. Оборский, молниеносно сбросив пальто и рубашку, навалился на нее, впечатывая в матрас своим мощным телом.

А дальше начался ад. От ее одежды не осталось ничего — Глеб одним движением разорвал форменное платье и принялся откидывать в сторону его остатки. Крики и мольбы только распаляли обезумевшего мужчину, а попытки Саши вырваться лишь ухудшали положение.

— Что, им, значит, можно? Только со мной ты в недотрогу играешь? Только я для тебя недостаточно хорош? Да? А чем я хуже? Ну? — Оборский в ярости тряс девушку, не замечая, что делает ей больно, и впадая во все большее неистовство.

Саша плакала от боли и страха и не могла понять, чем вызвала ярость и гнев этого пьяного чудовища.

— Глеб Александрович, пожалуйста, не надо, — рыдала девушка. Она не могла поверить, что все это происходит наяву, — не надо, вы ведь не такой…

Саша не понимала, что творится вокруг, ей мерещились невозможные вещи… Лицо Оборского менялось, клыки удлинились, яркая желтизна затопила глаза горячим сплавом, хищный оскал исказил совершенные черты… А когда Саша почувствовала величину его желания, паника накрыла ее окончательно, и девушка потеряла последние остатки надежды. Она сильнее забилась в руках мужчины, чем вызвала еще больший гнев своего мучителя, заставив того глухо зарычать. Он грубо развел ее ноги своим коленом и, спустя минуту, Саша почувствовала ослепляющую боль.