Клуб негодяев

— Что со мной произошло?

— Не знаю, — так же беспечно отмахнулся он. — Вас это не должно волновать. С этого дня для вас начинается совершенно новая жизнь. Прошлое теперь не имеет значения.

Я встал, чтобы подойти ближе к нему и наткнулся на невидимое препятствие, почти такое, какое использовала Ивана, когда я был вампиром. Под ногами ничего похожего на зёрна не оказалось. Я находился в круге с начерчённой по центру пятиконечной звездой.

— Выпустите меня.

— Даже не мечтайте, я за вас деньги заплатил, причём немалые.

— Кому? — от шока я не мог угнаться ни за одной мыслью.

Старик надел пенсне и стал медленно прохаживаться вокруг меня.

— Мда-а-а… Внешний вид неидеальный, но могло быть и хуже. Расслабьтесь. И не хмурьтесь, я хочу получше рассмотреть ваше лицо.

Да он сумасшедший!

— Я не товар!

— Дерзить не надо, я этого не люблю. Вы даже не представляете, какой вы счастливый, другим на вашем месте редко так везёт. Вы должны быть благодарны мне за то, что я выкупил вашу душу у демона.

— У какого ещё демона? — прошептал я, с ужасом вникая в каждое его слово.

— Эх, молодость. Душа бунтарская, а память короткая, — гадко хохотнул старик. — У того, кому вы её продали.

— Не было такого!

Он ухмыльнулся, покачал головой и взял с ближайшей полки синий гранёный флакон, безыдейно закупоренный пробкой.

— К чему эта бравада? Вы сейчас никто и ничто, всего лишь бесплотный дух. Если не хотите неприятностей, слушайте меня и перебивайте. Времени мало, а нас ждёт клиент. Всё, что от вас требуется — беспрекословное послушание. Повторяю — беспрекословное. Никаких споров и уж тем более вопросов не по делу. Вести вы себя должны гораздо прилежней, чем сейчас.

— Не то что?

Не запугает. Ситуация сложилась настолько плачевная, что усугубить её уже ничто не сможет.

— Думаете, что вам нечего терять? Напрасно, — этот тип показал рукой на полки, заставленные разноцветными флаконами. — Среди них есть и те, кто тоже решил показать характер. Вместо того чтобы оставаться среди людей, они бесконечно созерцают свою жизнь. Я человек милосердный и даю им второй шанс, однако его надо заслужить. Хотите ещё годик-другой провести в стекле?

Я невольно вздрогнул, представив, что недавно сам был помещён в столь крошечный сосуд.

— Хотите? — напирал старик.

— Нет.

— Вот и славненько. К сожалению, вам придётся ненадолго в него вернуться. До скорой встречи.

Не успел я и глазом моргнуть, как весь подвал сузился до одного синего флакона.

Как надоело быть беспомощным. Сколько можно позволять совершенно посторонним личностям глумиться над собой? За что мне всё это? Риторических вопросов у меня накопилось немало, и их было трудно отделить от более практичных мыслей. А они, как назло, не отличались оптимизмом. Господи, я же не мог умереть, я бы обязательно это заметил… Бред, какой бред. Даже думать об этом не хочу!

А думать мне некогда. Память любезно подкинула эпизод, в котором я без особой надежды на спасение бежал через еврейское кладбище в Праге. Даже зная, что в этой битве Филдвик потерпит поражение, было нелегче. Темно, везде надгробия, и чертовски болит изрезанная рука. Короче говоря, это не то, о чём приятно вспоминать и рассказывать друзьям.

С кладбища я переместился прямиком в поместье де Ришандруа. Здесь вроде всё тихо-спокойно. Никто не действует мне на нервы, как обычно. Только коридор слишком широкий, и картины отчего-то высоко висят… Обычное дело для памяти — вернуться в детство, когда мир кажется таким большим. Наверное, в тот день мужа Элен не было дома, иначе я не могу объяснить, почему осмелился устроить променад. Я бродил по коридору, как по картинной галерее, разглядывая, обрамлённые позолотой, полотна. Мне нравились те, что изображали животных, например, лошадей и собак на охоте, а портреты предков графа вызывали стойкую неприязнь. Не потому, что они состояли с ним в родстве, просто лица у них были слишком суровые и неприветливые. Злые, одним словом.

— Что… Что ты здесь делаешь?

Папа! Я кинулся на голос. Завернул за угол и встал у приоткрытой двери в кабинет. Да, у меня не получится с ним поговорить, но так хочется его увидеть.

— В чём дело, сын? Ты не рад меня видеть?

— Как ты проник сюда?

— Окно было открыто.

— Не паясничай, это второй этаж.

Заинтригованный, я затаил дыхание и припал к стене. Слава Богу, маленький Роберт тогда не прошёл мимо. Если меня не вынесет в другое воспоминание, я увижу главного виновника своих злоключений.

— Успокойся. Ты как будто дьявола увидел.

— Не сказал бы, что твоё общество приятнее.

Дети не умеют отличать мнимую опасность от настоящей, поэтому я зашёл внутрь. Вот и отец, жаль, что не вижу его лица.

Взгляд непроизвольно наткнулся на Родерика. Невысокий, абсолютно седой, он стоял напротив меня в расслабленной позе, опершись о стол. Только сейчас, будучи взрослым, я понимаю, как несолидно выглядел мой дед в почтенном возрасте. Странно наблюдать за старцем с юношескими повадками, даже дико.

Удивительно, я тогда не спрятался за отца, хотя с детства был стеснительным и не любил посторонних. Дети такие непредсказуемые…

— Кто этот юный джентльмен? — Родерик сделал шаг мне навстречу. — Познакомь нас.

— Роберт! — воскликнул отец. Вряд ли он горел желанием представить меня Родерику. Похожий по интонации возглас я спустя годы услышал от него, когда на прогулке ко мне подползла змея.

Проклятый демон! Проклятый старик с флаконами! Рядом со мной люди, с которыми мне надо столько всего обсудить, а я всего лишь наблюдаю за ними в теле неразумного ребёнка. Ужасная пытка. Врагу не пожелаешь.

Родерик протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне, но отец схватил его за запястье.

Обрывки памяти без порядка сменяли друг друга, подавляя мою волю и заставляя переживать всё заново. Не знаю, сколько это продолжалось, по-моему, целую вечность. Может, это неправильно, но после такого истязания я даже порадовался, когда вновь увидел своё прозрачное тело. Пусть так, зато я выбрался из ловушки. Для начала было бы неплохо понять, куда я попал в этот раз.

Как на редкий экспонат в музее, на меня смотрели двое: уже знакомый старик из подвала и крепкий, но очень сутулый угрюмец в чёрном костюме. Где я, и что им от меня нужно? Помня наставления, я проглотил оба вопроса. Даже здороваться с этими гадами не буду.

— Сандерс?

— Катрин! — вырвалось у меня.

Девушка находилась рядом, по правую руку. Её вид был способен загнать в гроб любого впечатлительного обывателя. Лицо почти белое, платье какого-то грязно-серого оттенка, а с горла по груди струилось что-то черноё. Не все призрачные тени в Праге производили столь гнетущее впечатление.

Не может быть. Она же мертва, я собственными глазами видел её рану. Неужели это значит, что и я…

— Надо же! — восхитился гадкий старик. — Богом клянусь, и не подозревал, что они знают друг друга. Грех разлучать влюблённых, не желаете приобрести сразу пару? Я сделаю скидку.

Потенциальный клиент ещё сильнее сгорбился и, отвернувшись, погладил узор на лакированном бюро.

— Это всё, что вы можете мне предложить, — утвердительно пробормотал он.

— Я специально отобрал самых лучших. Вы же не себе берёте, а дочке, поэтому я взял на себя смелость предложить самых молодых и привлекательных.

— Хм.

— Поймите, сейчас не сезон, — залебезил продавец. — Да и вряд ли мадемуазель придутся по нраву призраки людей не её круга. К сожалению, плебеев всегда больше, а вида они, как правило, непотребного. Ума не приложу, чем вам не нравятся эти прекрасные создания? Вы только взгляните на это, — он указал на Катрин, — дева, принявшая мученическую смерть. При жизни принадлежала к знатному роду и великолепно играла на фортепьяно.

Несколько секунд покупатель, молча, оценивал Катрин.

— Рану бы прикрыть и кровь смыть, — резюмировал он.

И это всё, что он может сказать. Эти двое что, газет не читают?