Страница 20 из 71
— И всё-таки она настоящая, — Андрей был вне себя от восторга. — Наверное, ваш родственник, знал, что повешенный был левшой. Может, они даже были знакомы.
Из-за этого жуткого заявления я на секунду потерял бдительность и получил от книг поочерёдно два удара, в живот и в плечо. Я уже приготовился к новой атаке, но неуклюжим танцам книг пришёл конец.
Вот теперь в комнате воцарился настоящий хаос. В прежнем бардаке было хотя бы что-то вроде тайного смысла.
По-прежнему тихонько мерцали пять огоньков. Андрей рассматривал их с нескрываемым интересом.
— Полезная штука. Вам очень повезло с наследством.
— Устроить беспорядок большого ума не надо, — проворчал я.
— Ну зачем вы так? Уверен, вы забудете о скепсисе, когда узнаете все возможности…
— Я всё равно не буду этим пользоваться.
Пламя погасло, и пальцы вновь согнулись.
— Не могу понять. То ли вы боитесь, то ли вы упрямитесь, — сказал Андрей, заворачивая руку славы в чёрную ткань. — На вашем месте многие были бы счастливы обрести силу, недоступную для простых смертных. Разве не соблазнительна идея стать не таким, как все? Стать влиятельнее и сильнее.
— Звучит заманчиво, но мне не по душе истоки этой силы.
Хедвика потянулась к столику и за цепочку взяла кулон.
— А что скажешь по поводу этого? — она бросила на Андрея жёсткий взгляд. — Только давай без лишних рассуждений, нам уже пора идти.
— Хорошо. Будет тебе без лишних рассуждений. Я пока не знаю, что это, потому что это может быть чем угодно.
— Всегда бы так, — усмехнулась Хедвика, вставая.
— Виноват, не слежу за своим языком. А всё потому, что новые книги у меня в доме появляются чаще, чем гости, — ответил тот с наигранной обидой.
Честное слово, если бы мы не торопились вернуться в гостиницу, я бы остался ещё ненадолго. Трупы и чёрная магия, конечно, не лучшие темы для беседы, но всё же в Андрее Драгославе было что-то притягательное. Его дружелюбие, непосредственность, которой так не хватает серьёзным людям.
Я совершенно искренне улыбнулся.
— Чувствую, в ближайшее время я вам ещё успею надоесть.
— Вы? — он прищурился. — Никогда.
ГЛАВА 7
СТРАХ
Приятно получать подарки. Особенно если это действительно нужные вещи, а не просто знак внимания. Не хочу показаться меркантильным, но в глубине души я очень радовался новым предметам гардероба. Мой лучший пиджак был безнадёжно испорчен после очередного кладбищенского приключения, да и бывшую на мне в ту ночь рубашку пришлось выбросить. Только мне было неудобно пользоваться щедростью друга, которого я успешно продолжал водить за нос. Франсуа старался выдать обновки за компенсацию. Мол, это по его недосмотру я остался без приличной одежды, а меня ещё следовало представить графу де Сен-Клоду. Если с этим я ещё мог условно согласиться, то из-за галстука у нас развернулась целая словесная баталия. Я чувствовал себя бессовестной скотиной, и поэтому не хотел принимать ещё один дар. Франсуа же не собирался оставлять его себе и с завидным упорством доказывал, что глубокий синий идеально подходит к моим глазам. Вероятно, я старомоден, потому что до сих пор не могу понять, почему синий цвет подходит к карим глазам больше, чем к голубым.
Во время обеда я следил за Ренаром. Всё ждал от него хоть какой-нибудь колкости. Повод-то у него был, да ещё какой — господин опять незаслуженно обласкал прихлебателя. Однако Ренара словно подменили. Он абсолютно не обращал на меня внимания и даже говорил предельно мало. Назвал раз кваклики (или как их там) несъедобными мочалками и успокоился. Было грех жаловаться на его поведение, всё-таки приятного мало, когда он обливает меня грязью в общественных местах.
А Франсуа был, как всегда, в ударе. Он в ресторан пришёл как будто не поесть, а поболтать. За несколько минут он пожурил меня за то, что не составил ему компанию на прогулке, пожаловался на Ренара, который отговаривал его от лишних покупок, рассказал ещё много всего пустячного, но к еде так и не притронулся.
— Боже, она такая милашка, могу любоваться ей вечно, — вдруг мечтательно выдал Франсуа, едва вонзив вилку в кусок варёного теста.
Я повернулся, но не заметил в зале Хедвику. Мягко ступая, к нам приближалась трёхцветная кошка. Она пару раз останавливалась и вертела головкой в поисках добрых людей, явно рассчитывая на подачку со стола.
— Обожаю кошек, — простонал Франсуа, — они грациозные и прекрасные. И так мурлыкают — просто чудо!
Я хмыкнул. Вот у Жака таких мурлык штук шесть не меньше, я никак не могу их сосчитать. Чёрные, белые, пятнистые, полосатые, они то и дело появляются у него во дворе с дохлой мышью в зубах.
Франсуа не собирался закрывать эту тему.
— А вот матушка их почему-то терпеть не может. Жужу она вообще считает демоном.
— У Жужу глаза разные, — напомнил я.
— Ну и что? По-моему, это красиво. Необычно.
Франсуа поковырял в тарелке.
— Действительно, эти кнедлики на мочалки похожи… Так о чём это я? Матушка ненавидит кошек лютой ненавистью. Ей кажется, что собаки гораздо лучше. Если бы она подразумевала пастушьих и охотничьих собак! Она называет «собаками» эти тявкающие комки шерсти, которые целыми днями валяются на подушках и кусают лакеев за пятки. А мне они всегда норовят пальцы откусить, гадкие твари.
— Закрой рот и ешь, — сказал Ренар.
Но Франсуа, видимо, решил, что с закрытым ртом есть будет неудобно.
— Правда же, отвратительные создания эти болонки! И что матушка в них нашла? Шумят, на людей бросаются. Она на них просто помешалась!..
Клянусь, мимо меня пролетел кнедлик!
За соседним столиком кто-то ахнул.
Оказалось, чёрная магия здесь ни при чём.
— Ренар с юности занимался фехтованием, поэтому у него движения натренированные, — Франсуа как будто не замечал текущей по его лицу мясной подливки. — А я фехтованием толком не занимался, поэтому у меня реакция плохая.
Ренар мученически уставился в потолок.
— Ради Бога, заткнись и ешь молча!
Я его понимал как никто другой. Бедолага, он полдня терпел Франсуа за двоих, за себя и за меня. Прогулку с вредной ведьмой он наверняка посчитал бы за счастье.
Франсуа вытирался салфеткой, Ренар мял хлеб, я краснел. Единственным, кто извлёк из вооружённого конфликта выгоду, была кошка: чавкая и урча, она расправлялась со «снарядом».
Трепет перед тёмным временем суток уже стал для меня привычным. Я никак не мог избавиться от навязчивого чувства незащищённости. Потусторонние существа мерещились на каждом шагу. Не передать словами, как я завидовал Франсуа — его превратили в лошадь, а он об этом даже не помнит. И что-то мне подсказывало, что он предпочёл бы знать правду вместо того, чтобы пребывать в блаженном неведении. Он бы отнёсся к этому, как к забавному приключению. Но я дал слово Хедвике, поэтому должен был держать язык за зубами.
Едва мы вышли из экипажа, я услышал громкий топот.
— Вот это да, — Франсуа повернулся на шум почти одновременно со мной.
На всех парах к нам бежал худенький мальчик лет пятнадцати со светлыми, мелко вьющимися волосами. Остановившись, он согнулся так, что я не мог разглядеть его лица.
— Боже мой, Флориан! Что случилось? — воскликнул Франсуа.
Так. Выходит, это сын графа. Один из Ангелочков.
Судорожно ловя ртом воздух, Флориан выпрямился. Он был ростом почти с меня.
— Фух… Я… думал, что вы приедете… с другой стороны улицы… ждал вас…
— Тебе не следовало… — начал было Франсуа, но тот его перебил.
— Подождите. Выслушайте меня. Прошу вас.
Немного отдышавшись, он заговорил гораздо уверенней.
— Пожалуйста, не подумай, что я не хочу видеть тебя и твоего друга, но вы не должны к нам приходить. Ни сегодня, ни завтра.
— Почему? Флориан, скажи, что у вас стряслось? Кто-то заболел? — Франсуа не на шутку забеспокоился.
Его волнение передалось и мне. Я не знал, что и думать в подобной ситуации. Что же могло произойти?