Страница 12 из 134
— О, клянусь, что это американские индейцы! — вскричал Мак-Кой.
— Так оно и есть, — сказал Спок, — смесь наиболее развитых племен — это навахо, могикане, делавары.
— А может ли на этой планете быть более развитая цивилизация, Спок? Способная построить тот обелиск или создать систему отведения астероидов?
— Датчики регистрируют наличие только одной жизненной формы, капитан.
— Может, нам надо рассказать им все, Джим?
— О чем, Боунс? О том, что астероид собирается разнести их мир на атомы?
Спок сказал:
— Наше появление только испугает и смутит их, доктор.
— Хорошо, — решительно сказал Кирк. — У нас есть задание. Давайте вернемся на «Энтерпрайз». — Однако, когда он повернулся и посмотрел снова на индейскую деревню, его лицо стало задумчивым.
— Что с вами, Джим?
— Что? — отсутствующе спросил Кирк. — О, ничего. Просто они выглядят такими мирными и простыми. Никаких проблем, никаких командных решений. Просто жизнь.
Мак-Кой улыбнулся:
— Когда-то в двадцатом столетии это называлось синдромом Таити. Джим, это типичная реакция на идиллически нетронутую природу, особенно распространенная среди усталых командиров, таких, как капитаны Звездного флота.
— Хорошо, Боунс. Итак, мне нужен отпуск. Но сперва давайте займемся астероидом.
Кирк направился в сторону обелиска. Ступив на плиту, он открыл коммуникатор:
— Кирк вызывает «Энтерпрайз».
— Есть, капитан, — ответил голос Скотти.
Приказ о подъеме на корабль готов был сорваться с уст Кирка, когда металл под его ногами вдруг подался. То, что казалось плитой, открылось, и он скатился вниз по крутым ступеням лестницы. В узком столбе света, который проникал через отверстие, он едва успел заметить, что внутренняя сторона плиты была усеяна различными цветными кнопками. Затем плита медленно закрылась. Шатаясь, он поднял голову и случайно задел плечом одну из кнопок. Раздалось пронзительное жужжание, и появился сине-зеленый луч. Он становился все мощнее и мощнее, пока все не утонуло в сине-зеленом свечении. Оно буквально поглотило Кирка. Затем он упал вниз, пролетев несколько ступенек, и замер неподвижно.
Спок первым заметил его исчезновение. Обеспокоенный этим, Мак-Кой присоединился к нему. Они обошли вокруг обелиска, осмотрели пустую площадь. Тревога все возрастала. Спок открыл коммуникатор, передал новость Скотти и приказал спустить поисковую партию. Но ни поисковая партия, ни их зонды с датчиками не помогли. С суровым лицом Спок еще раз осмотрел луг, прежде чем принять решение, затем отрывисто сказал:
— Приготовьтесь поднять нас всех на борт, мистер Скотти. Мы немедленно покидаем орбиту.
— Покидаем? Вы шутите, Спок? — сказал Мак-Кой.
— Этот астероид почти так же велик, как наша земная луна, доктор.
— К черту астероид! — вскричал Мак-Кой. — Он будет здесь только через два месяца!
— Если мы доберемся до пункта отклонения вовремя, он, возможно, вообще сюда не доберется. — Лицо Спока ничего не выражало.
— А что в это время будет с Джимом?
— Как только мы отклоним астероид, мы вернемся и возобновим поиски.
— Но ведь пройдут часы! Может быть, он ранен! Умирает!
Спок повернулся к нему.
— Если мы не сможем попасть в пункт отклонения в нужное время, мы не сможем изменить путь астероида. В этом случае, доктор, все на этой планете, включая капитана, погибнут.
— Но разве еще несколько минут могут что-либо изменить?
— За это время астероид приблизится к планете на тысячи миль ближе. — Он невозмутимо заговорил в коммуникатор: — Поднимайте нас, мистер Скотти.
Голос Скотти прозвучал глухо:
— Подъем начат, мистер Спок.
А в это время Кирк еще был жив, но дыхание его было болезненным, медленным. Ему казалось, что он был в большом сводчатом зале, но он не мог сосредоточиться, чтобы вспомнить, откуда он и как попал сюда. Он не ощущал ничего, кроме головокружения, которое накатывалось на него волнами, когда он пытался встать. При падении он уронил фазер и коммуникатор. Теперь, споткнувшись о них, он поднял их, и уставился на них не узнавая. Через некоторое время Кирк с трудом стал подниматься по металлическим ступеням. Когда он ступил на первую из них, раздался резкий музыкальный звук. Однако он воспринял его так же отстраненно, как и фазер с коммуникатором. Затем он протянул руку и нажал сразу несколько кнопок на панели. Она открылась так же бесшумно, как и закрылась, и он выполз через нее на свет.
Три девушки с корзинами цветов в руках испугали его. Он уставился на них, еще более пораженный, чем они. Одна из них была красивой. С длинными черными волосами, которые блестели на солнце, она шла с достоинством молодой королевы, несмотря на детское изумление на ее лице.
Кирк сразу решил, что ему определённо нравятся ее высокие скулы, чистая линия ее нежного лица. Две другие девушки, казалось, испугались его сильнее. Он подозревал, что и она тоже боялась его, но она не повернулась, чтобы убежать. Вместо этого она сделала царственный жест своим подругам и упала на колени у ног Кирка. Остальные сделали то же. Все три прикоснулись ладонями ко лбу.
Кирк услышал свой голос. Он был хриплым.
— Кто вы? — спросил он.
— Я — Мэрамэни, — сказала похожая на королеву девушка. — Мы — твой народ. Мы ждали, что ты придешь.
Несмотря на эти слова, старый вождь индейской деревни был не так радушен. Прием Кирка в общинном вигваме было любезным, но довольно сдержанным. Вигвам был примитивно, но удобно обставлен с помощью ковриков и диванов из оленьих шкур. Томагавки, копья, кожаные щиты и кремневые ножи украшали его стены. В центре была костровая яма, угли в ней еще ярко светились. Вождь сидел возле нее. По бокам от него трое молодых воинов не сводили глаз с лица Кирка. На одном из них была сверкающая серебряная головная повязка, украшенная эмблемой, в которой угадывалось сходство с обелиском. Мэрамэни почтительно поклонилась вождю, затем, повернувшись к Кирку, сказала:
— Это Горо.
Старик жестом указал на груду шкур напротив себя.
— Наша жрица сказала, что ты явился ей и ее девушкам прямо из стены храма. Так и предсказывали наши легенды. Хотя мы и верим словам Мэрамэни, но в эти тревожные времена мы должны быть уверены.
— Я отвечу на любой вопрос, если смогу, — сказал Кирк, — но, как я уже говорил вашей жрице, многие вещи неизвестны мне.
Воин, который носил украшенную эмблемой повязку, крикнул:
— Он даже не знает о грозящей нам опасности! Как он может спасти нас?
— Тихо, Сэлиш! Это против правил — прерывать старейшин племени во время совета! Даже для лекаря!
Но Сэлиш настаивал.
— Слова не спасут нас, когда небо потемнеет! Я говорю, что он должен доказать, что он — Бог!
— Я требую тишины! — Горо обратился к Кирку. — Три раза небеса темнели со времени жатвы, а это, как сказано в легенде, таит в себе большую опасность. Но в ней также говорится, что мудрые, поместившие нас сюда, пришлют Бога, который спасет нас. Бог сможет разбудить дух храма и заставить небеса успокоиться. Ты можешь сделать это?
Кирк медлил, лихорадочно разыскивая в ослабевшей памяти какие-то воспоминания, которые помогли бы ответить на вопрос. Он увидел, что подозрение в глаза Сэлиша перешло в откровенное презрение.
— Я пришел из стены храма, — сказал он наконец. — Все так, как сказала Мэрамэни, но я также пришел с неба. Я не могу вспомнить все совершенно отчетливо, но…
Его запинающиеся слова были неожиданно прерваны. В вигвам вошел человек с безжизненным телом мальчика на руках. С обоих стекала вода. Мэрамэни, положив руку на мокрые волосы мальчика, закричала:
— Беда, Сэлиш, ребенок не дышит! Рыболовные сети утащили его на дно реки. Лино очень быстро вытащил его, но он не двигается!
Поднявшись, лекарь подошел к мальчику и, прижавшись ухом к его груди, стал внимательно слушать. Затем он оттянул веко, чтобы заглянуть в зрачок. Через мгновение он выпрямился.
— В теле нет звука, — объявил он, — ив глазах нет света. Ребенок больше не будет двигаться.