Цыпленок и ястреб

— Не волнуйтесь за Макэлроя, он о себе способен позаботиться, — сказал Рубенски.

Взвод Макэлроя оказался окружен и мы никак не могли до них добраться. Вокруг взвода, на склонах холмов, чарли разместили зенитки, и кто-то уже погиб, пытаясь проскочить мимо них. Теперь мы сидели в темноте, в зоне Пес и ждали, пока ВВС разбомбят их позиции.

— Само собой, — сказал я. — Но одно дело — позаботиться о себе, а вьетконговская засада — совсем другое.

— Если бы вы знали Макэлроя, то не сомневались бы. Все будет хорошо, — и лицо Рубенски, покрытое шрамами, озарила хитрая ухмылка. Он как-то сказал мне, что чуть не пролетел мимо армии из-за старых переломов черепа, которые получил в ходе своего взросления в Чикаго.

— Вот послушайте, какой у нас план, — продолжал он. — План Макэлроя.

— Уже не с банком.

— Нет. Фигня этот банк. Тут другое. У Макэлроя есть ум.

— Так что за план?

— Озеро Тахо.

— О, Господи.

— Минуточку, сэр. Дайте мне шанс.

— Вы хотите ограбить озеро Тахо?

— Просто послушайте. А потом скажите, если увидите какие-то слабые места, ладно?

— Ну давай. Я пока что все равно никуда не собираюсь.

— Наша цель — казино Тахо. Это Макэлрой уже видит, но пока что не знает точно, насколько часто каждую неделю они увозят выручку от игорных столов и автоматов. Мы должны последить за этим местом, чтобы уточнить график. В общем, они собирают все деньги в тележки и выкатывают их к броневику. Вокруг стоит охрана, но примерно на минуту миллионы долларов просто так и торчат, подходи да забирай.

— То есть, всего-то навсего пройти мимо кучи охранников…

— Подождите, сэр, дайте доскажу, — сказал Рубенски с жаром. — Мы применим газ, совсем как здесь. Трое наших устроят засаду и выпустят газ, когда деньги окажутся снаружи. А потом, когда мы зайдем в облако, чтобы взять тележки, прилетаете вы на "Хьюи" и садитесь на дорогу, в дымзавесе.

— Я? А я-то как попал в этот план?

— Это должны быть вы, мистер Мейсон. Я сто раз видел, как вы проделываете такие штуки. Макэлрой — он гений. Мы берем все, чему мы здесь научились, и пустим это в дело дома. Видите?

— Ага. Так и вижу, как вы летаете туда-сюда, прикидывая где бы посадить "Хьюи" с кучей денег, чтобы никто ничего не заподозрил.

— А это самый лучший момент, — продолжал он. — Когда мы выбросим CS, рвотный газ, никто без противогаза не захочет шляться рядом. Мы еще сбросим кучу дымовых шашек, чтобы прикрыть погрузку и взлет. Возьмем всех на борт и уйдем на малой высоте. Мы направимся к озеру, которое знает Макэлрой. Там есть хижина, куда мы сложим деньги и будем там жить полгода, пока все не уляжется.

— И никто не заметит, что там стоит "Хьюи"?

— Ах, да. "Хьюи" мы угоним у Национальной Гвардии, а потом утопим его в озере. И проторчим там шесть месяцев, соображая, как лучше потратить по миллиону с лишним долларов на каждого. Представляете?

— Ну, это классика.

— Я так и знал, что вам понравится.

— Я не сказал, что мне понравилось. Я сказал, что это классика.

Звезды светили достаточно ярко, чтобы заметить какой-то черный силуэт, метавшийся от вертолета к вертолету. Когда он подбежал к соседней машине, мы услышали, что ищут Рубенски. Рубенски крикнул, что он здесь и, выскочив, встретил фигуру на полдороге.

В засаде погибли несколько человек. Среди них был и Макэлрой. Рубенски вернулся, примостился у своего пулемета и заплакал. "Хьюи" заполнился сдавленными всхлипами.

Уставясь во тьму, я тоже пролил несколько слез по Макэлрою, хотя даже не знал его.

— Поверить не могу, что бывают дебилы, способные попасть под рулевой винт.

— Знаю. Да еще и такие, которые летали на кучу штурмов, — мы смеялись.

Сейчас, в кузове грузовика, направлявшегося в Кинхон, нам было смешно. А прошлой ночью, когда мы возвращались из зоны Пес, один "сапог" шагнул прямо под вращающийся рулевой винт машины, стоявшей передо мной. И тут я почти сдался. Это было уже чересчур. Я не мог выдержать мысль о том, что "Хьюи" убьет человека сразу после того, как спас ему жизнь. Турбина умолкала, я стягивал шлем и тут увидел парня, выскочившего из боковой двери. Прежде чем я даже сообразил крикнуть "Стой!", он полетел на землю. Рулевой винт ударил его по голове. Бац. И на землю.

Я не сдался. В этом-то и был фокус: парня не убило. Жизнь ему спасла каска. Он отделался сильным сотрясением и кое-какими порезами.

— Ебанько, небось, уже домой едет, — сказал Кайзер.

— Заслужил, — отозвался Коннорс. — Если ты выжил после такого, то тебе должны дать медаль и билет на самолет домой.

Вот эта поездка на грузовике стала для нас первым перерывом за месяц. Другие группы пилотов уже добрались до Кинхон, а теперь настал и наш черед.

То ли случайно, то ли нет, я ехал в своей обычной компании — с Коннорсом, Банджо, Кайзером, Нэйтом и Реслером. С нами был и Фаррис, чтобы убедиться, что мы вернемся вовремя.

Двадцатимильная дорога от Стрельбища близ Фукат до Кинхон — это почти два часа тряски на ухабах между бесконечных рисовых полей. Время от времени нам попадались островки деревень.

— А вот так, блядь, подумать, наша армия могла бы, блядь, и "Хьюи" дать разок, для нас, для асов, — сказал Коннорс.

— Свободных машин нет. Слишком много на профилактике, — ответил ему Фаррис, представитель той самой армии.

Когда движение стало плотным, мы припарковали грузовик и наняли мальчика, чтоб следил за ним. А потом, в поисках развлечений, двинулись по улице.

Коннорса остановил военный полицейский:

— Виноват, сэр. Положено закатывать рукава выше локтей.

— Чего?

— Ваши рукава, сэр. Вы должны закатать их выше локтей.

— Ты шутишь, что ли?

— Никак нет, сэр.

Коннорс вызверился на полицейского. И мы все тоже. Ни у кого из нас рукава не были закатаны так высоко, как надо.

— А если я рукава так и оставлю?

— Тогда мне придется арестовать вас, сэр.

— Ты меня арестуешь за незакатанные рукава?

— Так точно, сэр. Такие у меня приказы.

— Скажи-ка мне, — негромко заговорил Коннорс. — Ты знаешь, что тут война идет?

— Так точно, сэр. Конечно, я знаю, что война идет.

— ТАК ХУЛИ ТЫ ДОЕБАЛСЯ ДО МОИХ РУКАВОВ?!

Полицейский подскочил.

— Мне-то без разницы, сэр. Но если я не буду следить за формой одежды, меня за жопу повесят.

— Ах, вот оно что. Если я не закатаю рукава выше локтя, тебя повесят за жопу. Теперь ты рассуждаешь здраво, — и Коннорс принялся закатывать рукава. — Видите, джентльмены, мы не имеем дела с личными извращениями данного специалиста, заставляющими его следить за формой одежды в военное время. Мы имеем дело с личными извращениями его тылового босса.

И Коннорс угрюмо кивнул:

— Так, специалист?

— Именно так, сэр.

Мы все, похоже, обозлились, но рукава закатали.

— Дьявол, все время забываю, что пока нас нет, армия живет нормальной жизнью, — сказал Гэри, озвучив наши мысли.

Мы шли все дальше по многолюдной улице. Еще у грузовика Фаррис сказал нам вернуться к 1600, на что мы с радостью согласились.

Кайзер бывал здесь раньше:

— Первое, мужики, что нам нужно, так это зайти в баню, чтоб красотки не шарахались.

— А! Красотки! — впал в экстаз Коннорс.

— Тебе, Коннорс, бани не хватит… — сказал Банджо.

— Обожаю красоток.

— …А понадобится пластическая операция, — закончил Банджо.

Мысль насчет бани мне нравилась всегда, но такого я совсем не ожидал. Там было жарко, слишком жарко, чтобы получать удовольствие. Через две минуты, как я вошел в парилку, мне пришлось опуститься на пол, где, согласно мифам, воздух был прохладней. Это что, весело? Еще через две минуты, когда я убедился, что отключаюсь, я практически выполз наружу, на массажный стол.

Вьетнамец средних лет тщательно разместил меня на столе и обрушил восточную ярость на мое западное тело.