Страница 49 из 96
А потому на Рождество я обнаружил себя летающим с Фаррисом. Он особо не разговаривал, но проверял меня, чтобы понять, почему я допустил проеб. Я вновь был ведущим, но столько передумал и пережил из-за своей ошибки, что делал отличные заходы. Я выбирал верные места. Я оставлял достаточно места для посадки остальных. Взлеты, посадки, все остальное получались прекрасно.
— Джиллетт сказал, что у тебя какие-то мелкие проблемы на заходах, — тактично заметил Фаррис.
— Было один раз.
— Вижу. Сегодня у тебя все получилось хорошо.
— Спасибо.
— С наступающим.
Этим вечером, когда мы доставили рождественский ужин всем патрулям, то съели и свою индейку. Потом мы спели несколько песен, съели всякое, что нам прислали семьи жены и я пролил несколько слез, когда укладывался спать.
— Глазам не верю, — сказал Гэри Реслер, скрючившись у своей койки. Снаружи нашей палатки слышалась яростная стрельба. — Почему?
Я покачал головой в темноте:
— Безумие.
Рядом с палаткой забил пулемет. Я вдавил свою задницу глубже под раскладушку, упершись в опоры. Закрыл глаза, чтобы хаос снаружи оказался сном. Пулеметная очередь растворилась в волне из сотен других выстрелов. Я прятался от безумия.
По проходу пробежала тень, наступив на отставшую доску под моей головой. Внутри палатки раздались пистолетные выстрелы и тень исчезла.
Стрельба продолжалось. Райкер был внутри, вместе со мной и Гэри. Остальные прятались в траншее — наверное, так было безопасней. Раскладушка не остановила бы пуль, но мне было спокойней лежать на полу в темноте.
— Может, нам выйти наружу, — сказал Гэри из своего угла.
— Уже пробовали, забыл? — и прямо рядом с брезентовой стенкой раздалось стаккато из выстрелов. — Их не остановишь!
Безумие шло, как буря. Похоже, рождество 1965 года я не забуду никогда — так я подумал.
Наступило легкое затишье и Гэри сказал:
— Вроде стихает. Пойду наружу.
— Ты вернешься.
Он меня не услышал. Я почувствовал, как заскрипели доски, когда он вышел. Вернулся минут через пять.
Кто-то вновь топал по проходу.
— Мейсон, Реслер, ребята, вы здесь? — это был капитан Фаррис.
— Ага, — ответил я с пола.
— Выбирайтесь и остановите их. Остановите их.
— Уже пробовали.
— Ну так попробуйте еще раз. Пошли, — и он вынырнул наружу.
— Глазам не верю, что за хрень, — услышал я свой голос.
— Ладно, двинули, — ответил Гэри.
Под небом, озаренным трассерами, стоял спец-пять [33] с пулеметом М60 у бедра, стреляя во все стороны. Свет был тусклым, но дьявольское выражение на его лице читалось явно.
— А ну стой! — заорал я. — Убрал оружие!
Спец-пять покачал головой и зловеще ухмыльнулся. Он глядел, как трассеры взмывают в небо и летят к холму Гонконг. Господи, подумал я, на вершине холма же люди, масса людей.
Все началось со стрельбы в воздух на Рождество. Теперь ситуация полностью вышла из-под контроля и пули летели в сторону команды связистов на холме. Внезапно они полетели и с вершины — связисты открыли ответный огонь по дивизии.
Полковник, как паук перебегал от мешков с песком к канавам и палаткам и натыкался на своих обезумевших подчиненных. В пятидесяти футах от нас он остановился и рявкнул на человека с пулеметом:
— Отставить! Приказываю отставить!
Человек сделал паузу; на лице у него появилось раздраженное выражение. Батальонный командир мешал ему жить. Он угрожающе усмехнулся и поднял М60 от бедра, тщательно нацелив полковнику в грудь. Полковник шарахнулся назад и обернулся ко мне с Гэри:
— Сделайте что-нибудь! — он уставился на нас.
— Что? — пожали мы плечами. Он пригнулся и побежал к своей палатке.
Наконец, наступила тишина. Примерно в двенадцать-тридцать битва за холм Гонконг прекратилась. Самолеты, которым пришлось кружить над полосой, когда началась заваруха, смогли приземлиться. Люди убрали оружие. Это был все еще Новый год, но очень тихий.
— У техников есть убитые, — сказал Коннорс.
— Сколько? — спросил кто-то.
— Семеро, кажется. Раненые тоже есть, — он говорил без выражения, глядя в пол. — Некисло отметили, а?
Нельзя на войне разрешать праздники.
Глава 7
Стрельбище
На прошлой неделе был вынесен вердикт концепции Воздушной Кавалерии. После часового доклада, выйдя из зеленой палатки в окрестностях Анкхе, Секретарь Макнамара расточал похвалы. Дивизия, сказал он, "уникальна в истории американской армии… Во всем мире нет таких дивизий, как эта"Ньюсуик, 13 декабря 1965
Январь 1966 года
Вскоре после того, как мы с Реслером обсуждали исчезновение "Хьюи", вертолет Змей, бортовой 808, туманным утром вылетел в Лиму с грузом пайков и припасов, да так и не прилетел.
Пилоты вышли на связь только один раз, до того, как пересечь перевал. Они сообщили, что видимость почти нулевая, но пройти можно. К 0900 к поискам подключили меня. К сумеркам их все еще не нашли. Ни малейшего следа.
— Думаешь, они это сделали? — спросил Реслер.
— Да ну. Дурацкая это затея.
На следующий день полдюжины вертолетов батальона прочесывали джунгли за мили от перевала, разыскивая хоть какие-то признаки катастрофы. Не было ничего.
Первая Кавалерийская — та самая вертолетная дивизия — потеряла свой собственный "Хьюи" прямо на заднем дворе. Для морали пилотов это было нехорошо.
А в это самое время сержанты-снабженцы по всему батальону держали кулаки. Им выпала редкая возможность свести баланс в своих книгах — раз и навсегда.
Позвольте мне объяснить. В армии некие количества военного снаряжения распределяются по ротным отделам снабжения. Один-два раза в год генеральные инспекторы, агенты штаба, приезжают и убеждаются, что имущество лежит на складе или правильным образом используется. Если это не так, нужно исписать гору бумаги, включая объяснения командира и офицера-снабженца. Организуются поиски. Это формальная армейская система.
Неформальная армейская система действует в обход таких правил. Снабженцы просто меняются друг с другом излишками, чтобы прикрыть свои жопы, а генеральные инспекторы ничего об этом не знают. Разумеется, если они сами раньше не были снабженцами. Благодаря неформальной системе с отчетностями все было в порядке, а снабженцам ничего не угрожало, но у нас все еще не было тропических ботинок и броневых нагрудников. Кое-чем приходится заниматься самому. Я сумел выменять у сержанта-снабженца пару ботинок за виски. Нагрудников, однако, не было вообще. На весь батальон их насчитывалась всего горстка.
Все снабженцы мечтали свести баланс — раз и навсегда — без этих обменов и махинаций. Борт 808 выглядел, как ответ на вопрос.
Еще через два дня поисков "Хьюи" нашелся. Это были обломки курьерского вертолета, исчезнувшего в ходе вылета из Плейку годом раньше. Поиски прекратились и борт 808 был объявлен пропавшим без вести.
От такого объявления бумажные шестерни завертелись по всему батальону. Вопрос, который снабженцы просто обожают слышать, звучит так:
— Не было ли у вас какого-нибудь имущества на борту пропавшего вертолета?
— Ну, раз уж вы об этом заговорили, у меня там было шесть шанцевых инструментов. Плюс несколько ремней — семь ремней, чтобы быть точным. Плюс три герметичных пищевых контейнера, четыре аптечки первой помощи, двадцать четыре фонарика, — и так далее.
Когда все рапорты были сведены воедино, капитан Джиллетт сказал мне, что армейского имущества на борту набралось на пять тонн. Раз в пять больше, чем мы обычно поднимали.
— Нехреновый вертолет, ага? — сказал Джиллетт.
— Может, поэтому он и упал? — заметил Гэри. — Слегка перегружен. Тысяч так на восемь фунтов, я бы сказал.
— Точно. Такое только раз в жизни можно увидеть.