Час абсента

Серпантинов схватился за голову. Он представил свою мамочку, которой предстоит наблюдать, как два мужика пьют водку и закусывают чебуреками… Ему стало дурно.

— Какие пирожки? — возопил он к небесам.

— Нормальные: с горохом, с картошкой и даже с ливером, — успокоил его Коротич.

Алексей мрачно смотрел, как незваные свидетели активно включились в подготовку застолья. Но стоять в сторонке ему позволили недолго.

— Давай, господин жених, покажи умение рестораторов, — пристал к нему Роман и помахал перед носом приборами. — Куда класть нож, вилку? У меня с этикетом проблемы с детства.

Серпантинов вздохнул, и они вдвоем стали наводить порядок. Инна с Коротичем уединились в уголке и о чем-то оживленно перешептывались.

«Кто тут жених? — вопрошал Алексей, раскладывая ножи и вилки. — Хорошо, что мамочка не видит».

— Как ведет себя Верунчик? — спрашивала Инна.

— Нормально, во всем призналась, все добровольно рассказала. Дело обычное. Алекс грозил выгнать с работы. Достал ее тем, что расписывал, как он выпрет ее не только с работы, но и из этого бизнеса вообще. Причина банальная — бабки. Верунчику, как соучредителю, показалось, что он тратит слишком много и не желает делиться, а шефу это не понравилось. Верунчик говорит, что приняла решение давно, только ждала удобного случая. И дождалась. Алекс сам позвонил и рассказал, что к нему пришел киллер, это был наш Шпунтик, и поделился сведениями, что ему заплатили, чтобы он его пристрелил. Алекс был уже пьяным в стельку, еле шевелил языком, поэтому ляпнул, что киллера наняла одна из его баб и что он завтра устроит показательную порку для этой стервы. А поскольку он точно знает, что это не Верунчик, то поэтому с ней и делится информацией. Ну и так далее. Вера Степановна решила взять инициативу в свои руки. Приехала, утопила и тихо исчезла. Вот и все.

— А некто снимал ее на пленку. Кто-то оказался хитрее. Это либо Любунчик, либо Марина, либо Надежда, либо Катька. Больше некому.

— Да, возможно, Люба, за это ее и убили. Вдруг это многоходовая комбинация? Представь, что Люба нанимает лжекиллера, задача которого — припереться к Алексу и убедительно сообщить, что его «заказала», например, Надежда. Алекс жалуется Верунчику, та решает воспользоваться ситуацией и отправляет его на тот свет. Между тем Любунчик тихохонько фиксирует все события на пленочку и шантажирует Верунчика. А?

— Не похоже. Пленка оказалась полнейшей неожиданностью для Верунчика. И Любу убили гораздо раньше.

— А тебе не кажется, что Верунчик просто ошиблась? Думала, что, устранив Любунчика, заодно и пленку уничтожит, а тут появляется копия. Может, Люба себя обезопасила и отправила улику по почте, ну или еще что-нибудь растянутое во времени. Ты учти, с кем имеешь дело. Эти бабы такие сценарии проворачивали… Придумать нечто особенное для них — раз плюнуть. Тем более когда дело касается собственной шкуры.

— Выходит, мы знаем, кто убил Алекса, но ясности в этом деле не прибавилось, так?

— Совершенно точно, Инночка, никакой ясности. И чистосердечное признание Гренадерши только больше тумана напускает.

— Кто-то за этим стоит. Кто-то ловко подвел Верунчика к признанию. Сломал ее. Смотри: угрозы по почте выработали своего рода условный рефлекс — увидела голубой конверт без обратного адреса — и бух в панику. А нервы после убийства, что ни говори, на пределе, натянуты как струна. Лишняя нагрузка, даже незначительная, — и пошла в разнос. Чтобы паника была внушительней, ее заставили пройти через испытание страхом. Замуровали в стену и продержали там некоторое время. Достаточно, чтобы испугать на всю оставшуюся жизнь.

— Понял. Потом подбросили пленочку с убийством Алекса. И добили мелочовкой — следующим письмецом с угрозой. И все, Верка спеклась.

— Кто за вас так старался? Всю работу сделали, только принимай на руки убийцу и сажай.

— Что ни говори, Инночка, к признанию подвели ювелирно. Сама она никогда бы рта не открыла.

— Олег, раз ты такой умный, объясни, зачем меня пугают голубыми конвертами? Я-то тут при чем? Ты же читал послание ко мне? При чем тут «покров гробовой», который опускается, и Червь-победитель? Мне ведь ясно намекнули, что сожрут меня черви и бледнеющие ангелы скажут: «Был человек». Был! Слышишь? Был! Я не хочу, чтобы меня не стало. При чем тут я? Кто втянул меня в эту карусель?

— Инна, ну откуда я знаю? Будем разбираться. — Олег вздохнул.

— А за что Серпантинова живьем похоронили? Он-то уж вообще не влезал ни в какие их внутренние разборки. Он и знать не знал ни о Верунчике, ни об Алексе, ни об их сволочных отношениях.

— Ты уверена? А вдруг подводное течение существует? Ты у него спрашивала?

— Кажется, да.

— С пристрастием спрашивала? — не отставал Олег.

— Кажется, нет.

— Ну вот! Надо спросить. Не верю я в мистические совпадения. Не верю. Рыльце должно быть в пушку. Это сейчас нам кажется все странным и необъяснимым. Непонятно, зачем пришел злой волк и задрал пару овечек, а еще нескольких утащил к себе на ужин? Все понятно. Волк голодный, а овечки вкусные и сытные. Я обещаю, что разберусь в этих загадках природы. Дай время. Нет в этой истории случайных людей, нет.

— Ты зачем пришел, чтобы мне праздник испортить? — разозлилась Инна. Ей не понравилась убежденность Коротича в виновности всех и вся. Признаваться в том, что Коротич прав, не хотелось. Не хотелось сомневаться в Серпантинове, очень не хотелось.

— Инна, не я все придумал. — Коротич замялся. Он и сам понимал, что не к месту его теоретические выкладки, но разговор пошел, и остановиться на полдороге не получилось. — Я не специально.

— Ладно, поговорим завтра. — Инна вымученно улыбнулась. В таком настроении встречать Анастасию Назаровну — портить себе жизнь. Ведь она могла принять кислое выражение Пономаренко на свой счет.

Стол получился на загляденье торжественным и красивым. И Анастасия Назаровна не заставила себя долго ждать.

Прибыла царица, и все засуетились, все пришло в движение. Мужчины выстроились в ряд для торжественного приема, Инне пришлось открывать дверь и принимать на руки сумочку, зонтик и шаль, которые Назаровна величественно сбросила ей, как горничной.

— Прими на хранение, — подкислила она пилюлю. И Пономаренко проглотила барское отношение.

А что ей оставалось делать? Не закатывать же скандал с первых секунд!

Анастасия Назаровна поправила седые волосы перед зеркалом и повернулась к мужчинам. Будто принимая парад, горделиво прошлась и остановилась около Коротича.

— Остальных я знаю, — изрекла она. — А ты кто будешь?

— Олег Викторович Коротич, капитан милиции, — отчеканил тот и, к ужасу Пономаренко, наклонился и приложился к ручке.

Таких манер Инна у Олега отродясь не наблюдала. Ей он руку никогда не целовал.

— Женат? — продолжала допрос Анастасия Назаровна.

«Ей бы в милиции работать!» — подумала Инна.

— Женат, есть дочь, — отрапортовал Олег.

Пономаренко показалось, что он добавил: «Ваше величество».

«Тоже мне подхалим». Мысли у Пономаренко были не радужными.

— Молодец. Пойдем, проведешь меня в дом. Ты понадежнее моего сыночка будешь.

Увидев чистую квартиру, накрытый стол, она улыбнулась. Выбрала самый крепкий стул и села к столу.

— Хорошо тут, — оценила она обстановку.

У Инны отлегло от сердца. Что ни говори, принимать в доме будущую свекровь — дело нервное и хлопотное.

Тут на авансцену вылез Роман и все испортил.

— А где же наши пирожки и чебуреки? — громко обратился он к хозяйке. — И водочка куда исчезла?

А получилось вот что. Как только Роман слегка отвлекся, Серпантинов воспользовался случаем и тихонько пирожки с водкой со стола убрал — подальше на кухню, чтоб не попались на глаза матери.

— Нет, я же помню, что они стояли вот тут, на краю стола, — размахивал руками Роман, — и водочка была…

Серпантинов краснел. Инна давилась от смеха. Мудрая Анастасия Назаровна все поняла.

— Алеша, ты все спрятал? Принеси обратно. Ты думаешь, я с милицией водки не выпью? Выпью и пирожками закушу, и обязательно байки их послушаю. Это ты ведь Алешу спасал? Пирожки с чем?