Страница 27 из 72
— Что же делать с подарком Анастасии Назаровны? Как я поняла, каттера в этом заведении нет.
— Да все у меня есть. Просто не хотел задерживать Амалию Никифоровну. Это не просто подарок, Инна. — Алексей стал многозначительно серьезным. — Это приглашение.
— Куда?
— В закрытый женский сигарный клуб. Анастасия Назаровна — его глава. Даже я не могу там присутствовать.
— Ого, за что такая честь?
— Мало того, она приказала мне проводить вас домой.
— Что бы это значило? — наивно спросила Инна и заторопилась к выходу.
Потом была луна, не замутненная тучами, прохладный ветерок, кофе, разговоры по душам, сигара и момент «или — или». Алексей остро его почувствовал и мгновенно стал серьезным. Инна тоже прониклась торжественностью момента. Но когда Серпантинов открыл маленькую бархатную коробочку, где на красной подушечке гордо возлежало кольцо, она растерялась. Первый раз в жизни ей дарили кольцо. Она тут же вспомнила, что давно перестала следить за ногтями и ограничивалась домашними средствами. Ножницы да пилочка — вот и весь доморощенный инструментарий. А всякие там ванночки, примочки, лопаточки находились вне сферы ее интересов. И вот теперь презираемая ею сфера повернулась к ней ехидной мордой и наблюдала за тихой паникой. Инстинктивно Инна спрятала руки за спину.
— Я не могу принять такой дорогой подарок. — Первая попавшаяся на язык отговорка выглядела нелепой и банальной.
— Это не подарок. — Серпантинов встал на одно колено. Инна с легким ужасом смотрела на «онегинскую» позу. — Это предложение.
Тут он замялся. Наверное, как перед прыжком с головокружительной высоты, набрал побольше воздуха в легкие.
— Предложение, — голос у него мгновенно охрип, — стать моей женой.
Так уж устроены мужчины. Даже при добровольном решении, когда со стороны женщины нет и малейшего намека на давление, такие слова даются им с большим трудом. Казалось, чего хрипеть? Никто за язык не тянет и жилы на кулак не наматывает. Молчи и наслаждайся жизнью. Так нет, и говорит и хрипит одновременно.
Это уж слишком! Инна вспомнила наличие жены Людмилы и оскорбилась:
— Вы что, Серпантинов, расширяете свой гарем?
Алексей поморщился. Встал с колена и теперь отряхивал брюки.
— Какой женой вы предлагаете мне стать: старшей или младшей? А?
— Такой момент испортили. Я первый раз в жизни такие слова произносил. — Алексей захлопнул коробочку. — Не хотите замуж — не выходите. Я душу вам открыл, а вы…
— Алексей, вы, очевидно, запамятовали. Я знакома с вашей женой. Ее Людмилой, кажется, зовут?
— Я не женат.
— Но Люда таки существует.
— Вот именно, существует! Говорила мне мама: «Не торопись!» А я, дурак, думал, что ты особенная, что ты поймешь меня. Главное в отношениях — внутреннее согласие. Я как увидел тебя из гроба, так меня будто прожгло — вот женщина, которая создана для меня. А ты цепляешься за Люду, Валю, Надю, за условности, за правила, которые созданы холодными чужими людьми. Да мы с Людмилой в постели лежим как труп с трупом, понимаешь? Все отношения умерли еще год назад. Понимаешь? Возьми меня за руку! Возьми! — Алексей сам схватил руку Инны и крепко сжал. — Чувствуешь? Чувствуешь?!
Руку жгло сумасшедшее тепло.
Еще мгновение — и Пономаренко бы прошептала: «Да».
Однако в дверь позвонили. Инна вздрогнула и выдернула руку. Кого принесло в такой поздний час? В дверях стояли хмурые Олег и Роман.
— Мы водочку принесли, — сообщил Коротич.
— И закуску, — добавил Роман, потрясая палкой колбасы.
— Чего пришли? — У Инны были совсем другие планы.
— О нашем трупе поговорить.
— Завтра. На ночь глядя я про трупы слушать не хочу.
— Завтра может быть поздно. — Роман с голодными глазами мечтательно понюхал колбасу. — Пахнет как…
— Предполагаете, оживет?
— Я оценю твой юмор после первой рюмочки и второго бутерброда. — Коротич рванул в квартиру, Роман просочился следом.
— Никакой личной жизни! — Инна захлопнула дверь и отправилась на кухню резать колбасу. А вечер так прекрасно начинался: романтический ужин, коленопреклоненный мужчина, бархатная коробочка…
— Ба-а, да у нее уже сидит один оживший трупик, — услышала она из кухни начало мужского разговора. Заходить в комнату расхотелось совсем.
Почесав языки, вновь прибывшие мужики вспомнили о пустых желудках и по запаху, как собачки Павлова, нашли кухню.
— Ну что вы за люди! — Инна поставила рюмки. — Человека испугали! — Нарезанная колбаса перекочевала на тарелку. — Явились без звонка…
— А хлебушек? Где у тебя хлебушек? — Коротич заглянул в хлебницу и разочарованно присвистнул.
— У меня на сегодня были совсем другие планы! — Инна достала из холодильника соленые огурцы.
— Говорил тебе, Рома, надо хлеба купить! — Олег огорченно прикрыл хлебницу. — У Инны никогда ничего нужного нет.
— Куда Серпантинова дели? — Инна помахала ножом перед носом капитана милиции.
— Мы спросили его, хочет ли он есть, — послушно стал отвечать Коротич, уклонившись от ножа.
— А он ответил, что не голоден. — Роман решил разделить ответственность на двоих.
— Тогда мы намекнули, что сытый голодного не поймет.
— Ну да, сытый голодному не товарищ.
— Вы заставили его уйти?! — Инна бросила нож на стол. Тот завертелся волчком и угрожающе пополз к краю. Коротич поймал его уже на лету. — Убирайтесь сейчас же! Оба! Вы мне жизнь испортили! В кои-то веки мне понравился человек, а вы его взашей! Вы меня спросили? Видеть ваши физиономии не могу!
Мужчины переглянулись. Роман стал открывать бутылку, а Коротич — жевать кусок колбасы.
— Выпей, станет легче. Мы же не звери. Обещаем: сдадим важную информацию, выпьем, перекусим и вернем твоего донжуана. Слово двух ментов. — Олег между жеваниями и глотаниями пытался вести душеспасительную беседу. — Из-под земли разыщем и вернем, не хнычь. Все объясним: мол, сохнет по тебе наша подруга…
— Идите к черту, варвары! Не вздумайте только хватать человека из теплой постели и закидывать в «воронок». Сама справлюсь!
— В смысле, хватать из теплой постели или наоборот?
Роман получил подзатыльник.
— Говорите, зачем пришли?
— Вот это разговор не мальчика, а мужа. Значит, так. Я тебе звонил днем по поводу Алекса? — Коротич с удовольствием хряпнул водочки.
— Помню, помню. Странный звонок.
— Потому как звонил находясь буквально под дулом пистолета. Блинов прижал к стенке и приказал позвонить тебе и слить дезинформацию. Чтобы ты не вздумала копаться в этом деле.
— Значит, Алекса таки убили?
— Без сомнения. Но Блинова кто-то попросил, чтобы официальная информация подтверждала версию самоубийства.
— Блинова? Блинова купить невозможно.
— Да никто ему взятку и не совал. Это стратегия. Стена, за которой мы, бравые сыщики, должны землю рыть и до истины докапываться, а нам никто бы не мешал.
Инна вспомнила всеобщее ликование в фирме. Пир во время чумы. Но никто не знал, что чума у порога. Потом Инна вспомнила пьяную Любу, ее истерику. «Кого она обозвала беременной крысой? И почему она так испугалась, когда меня узнала? Да какая разница». Инна попыталась откреститься от собственного вопроса.
— Пономаренко, ты где витаешь?
— Вы насытились, орлы? По домам, а мне срочно нужно увидеться с одной особой.
— Пономаренко, уймись! Ночь на дворе. Нормальные люди спят. Уж лучше мы тебе Серпантинова вернем. И не вздумай Блинову на глаза показываться.
— Ладно, потерплю до завтра, — согласилась Инна, подумала-подумала и выпила водочки. — Что за день сегодня такой? Все время приходится пить: то с радости, то с горя. Так и спиться недолго.
— Представляешь, до чего дело дошло. — Олег налил по второй. — Блинов поручил расследование Роману, частному детективу, а меня к нему в подручные определил. Так что теперь Рома у меня начальник. Давай, начальничек, пей, пора и честь знать. Завтра на работу. Ты уж прости нас, Инночка, за вторжение. Надеюсь, ты оценила, какую мы тебе информашку доставили? На белой тарелочке с голубой каемочкой.