Страница 5 из 24
Крестьянская реформа, в результате которой 23 млн крепостных крестьян получили долгожданную «волю», судебная, военная, земская, городская реформы дали мощный импульс социально-экономический жизни страны и ознаменовали начало новой России, выраставшей из крепостнической эпохи. В стране быстрыми темпами развивалось промышленное производство, что явилось следствием создания в стране рынка наемной рабочей силы, капиталов и товаров. В пореформенный период возникли новые отрасли промышленности, с которыми связывался индустриальный прогресс: нефтедобыча, химическая, угольная промышленность, транспортное машиностроение. Локомотивом российской индустриализации стало железнодорожное строительство: надо было наращивать производство рельсов, паровозов, вагонов. Новые магистрали связали центр страны с Поволжьем, черноморскими и балтийскими портами, с западной границей империи. В середине 1890-х гг. железные дороги устремились на Север, в Сибирь и Среднюю Азию, через Кавказский хребет. В 1880-1898 гг. была построена Среднеазиатская железная дорога длиной 2,5 тыс. км. В 1891 г. развернулось строительство Транссибирской магистрали (или Великого сибирского пути, как ее еще называли) протяженностью около 9 тыс. км. Дорога соединила Европейскую Россию с дальневосточной окраиной империи (от Челябинска до Владивостока) и стала одним из самых успешных проектов в российской истории. В 1902 г. Транссиб был завершен. Французские журналисты писали, что после открытия Америки Колумбом «история не знала более выдающегося события, чем постройка Транссибирской магистрали»[26]. Всего же за 40 лет после отмены крепостного права объем промышленной продукции в России увеличился более чем в 7 раз (в то время как в Германии в 5 раз, во Франции – в 2,5 раза, в Англии – в 2 раза)[27].
Таким образом, на рубеже веков Россия стала аграрно-индустриальной державой с огромными потенциальными возможностями. Россия занимала 5-е место в мире и 4-е в Европе по абсолютным показателям промышленного производства. Однако несмотря на очевидные успехи индустриализации, она по-прежнему оставалась сельскохозяйственной страной – 80 % населения было занято в аграрном секторе экономики. Наряду с США страна была главным экспортером зерна на мировом рынке. Российская экономика была многоукладной – рядом соседствовали крупные фабрики, небольшие предприятия и кустарное производство. Министр финансов С. Ю. Витте в 1900 г. писал в докладной записке Николаю II, что «в промышленном и в торговом отношении Россия очень отстала от главнейших иностранных государств».
Российскую империю конца XIX в. невозможно представить страной с «молочными реками и кисельными берегами» еще и потому, что в ней оставались нерешенными старые проблемы, которые со временем становились все острее. Прежде всего, ключевой для страны аграрный вопрос: деревня страдала от перенаселения и малоземелья. Крестьяне, получившие за выкуп земельный надел, лишились при этом примерно пятой части земли (так называемые «отрезки»), которой они пользовались до реформы. Это обстоятельство, а также тот факт, что за полученные наделы земли, которую крестьяне считали Божьей и смотрели на нее как на общее достояние тех, кто ее обрабатывает, они должны были расплачиваться с помещиками и государством, вызывало их недовольство, нередко перераставшее в бунты. При этом каждый крестьянин был «приписан» к своей общине, которая и распоряжалась землей, и без согласия «мира» не мог из него выйти. Получилось так, что, освободившись от помещика, вчерашние крепостные оказались в плену общины, которая сдерживала развитие инициативы, самостоятельности в крестьянском хозяйстве. Рост населения в деревне (с 50 млн человек в 1861 г. до 86 млн в 1900 г.) не только множил малоземелье, но и готовил все более массовую основу будущих социальных потрясений. Доходность основной массы крестьянских хозяйств была крайне низкой. Треть крестьянских дворов была безлошадной, еще одна треть имела только одну лошадь. Крестьян выручали различные местные и отхожие промыслы. Многие деревни вокруг промышленных центров назывались «бабьими», так как мужское население постоянно находилось на заработках.
Немало «взрывоопасных» проблем накопилось в России и в области межнациональных отношений. По данным переписи 1897 г., на территории страны проживало 140 различных народов. В конце XIX в. самодержавие стало последовательно проводить политику русификации национальных окраин. Особые правила ограничивали права еврейского населения. С конца XVIII в. для евреев была введена так называемая черта оседлости, означавшая право их проживания лишь в 15 западных губерниях. Исключение составляли купцы 1-й гильдии, лица с высшим образованием и ряд других категорий граждан. Евреям было запрещено покупать землю и заниматься земледельческим трудом. В учебных заведениях для них была введена «процентная норма» – 10 % в «черте оседлости», 5 % – в других районах и 3 % – в Петербурге и Москве. При этом особенно тяжелым было положение еврейской ремесленной и пролетарской бедноты. Начало 1880-х гг. было отмечено серией еврейских погромов в южных и западных губерниях России. Поводом к ним послужили широко расходившиеся в народной массе слухи, что якобы именно евреи были повинны в убийстве царя Александра II. Все это во многом объясняет, почему в российском революционном движении был так высок удельный вес еврейской молодежи. С другой стороны, алчность еврейской буржуазии нередко приводила к тому, что крестьяне и горожане видели в ней причину своих финансовых бед, и поэтому официальный антисемитизм получал подкрепление снизу.
Реформы Александра II не затронули высшие органы государственной власти. Царь-освободитель верил в то, что самодержавие является лучшей и наиболее органичной для русского народа формой правления. Кроме того, он был убежден, что не только простой мужик, но и высшие слои русского общества не достигли еще, по его словам, «той степени образованности, которая необходима для представительного правления»[28]. В 1865 г. император так ответил на предложение собрать «выборных людей»: «Я готов подписать какую угодно конституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня – и завтра Россия распадется на куски». Александр II считал, что реформы не должны привести к дестабилизации общества, распаду многонациональной империи. Его преемник Александр III, отличавшийся прямотой суждений, после восшествия на престол так заявил петербургскому градоначальнику: «Конституция? Чтобы русский царь присягал каким-то скотам?!»[29] Таким образом, Российская империя по-прежнему оставалась самодержавной монархией: до 1905 г. никакая политическая деятельность в стране, кроме государственной, не имела легального основания.
Быстрое развитие капитализма в пореформенный период постепенно меняло социальную структуру населения. Наряду с традиционными сословиями в новых условиях шел процесс формирования промышленной буржуазии и пролетариата, основу которого составляли постоянные рабочие, лишенные средств производства, разорвавшие связь с землей и собственным хозяйством и весь год трудившиеся на фабриках и заводах. Численность рабочего класса (всех, начиная с сельскохозяйственных наемных работников и заканчивая рабочими крупных предприятий) выросла за пореформенный период почти в 4,5 раза и составила в 1900 г. 14 млн человек. Среди них особое место занимали фабрично-заводские рабочие: если в 1860 г. их было 0,72 млн человек, то в 1890 г. – уже 1,5 млн, а в 1900 г. – 2,81 млн. Особенно выделялись главные индустриальные центры – Санкт-Петербург и Москва, где трудилось более трети всех фабрично-заводских рабочих страны[30].
Реформы Александра II мало затронули рабочих. Их положение оставалось бесправным, а условия труда тяжелыми. Произвол предпринимателей ничем не ограничивался. Рабочее законодательство отсутствовало. Один из первых фабричных инспекторов Московской губернии профессор Московского университета И. И. Янжул констатировал: «Хозяин фабрики – неограниченный властитель и законодатель, которого никакие законы не стесняют, и он часто ими распоряжается по-своему, рабочие ему обязаны «беспрекословным повиновением», как гласят правила одной фабрики»[31]. Обычно, вплоть до 1880-х гг., наем рабочих на фабрично-заводские предприятия практиковался на основе «словесного» или письменного договора сроком на год, чаще всего «от Пасхи до Пасхи». До истечения установленного срока у рабочих забирались в контору паспорта, и они фактически лишались свободы, не имея права требовать досрочного расчета. В то же время предприниматели имели право по своему усмотрению уволить рабочего в любое время за «дурную работу» или за «дерзкое поведение». Внедрение машинного производства вело к резкому росту продолжительности рабочего дня для всех категорий рабочих, в среднем она составляла по всей России от 12 до 15 часов в сутки. Наиболее длительным он был на предприятиях текстильной, пищевой и горнозаводской промышленности. Интенсивно применялся дешевый труд женщин, малолетних детей и подростков, особенно на текстильных, пищевых, резиновых, спичечных, табачных фабриках.
26
См.: Корелин А. П., Степанов С. А. С. Ю. Витте – финансист, политик, дипломат. М., 1998. С. 112.
27
Хромов П. А. Экономическое развитие России. М., 1967. С. 283.
28
См.: Захарова Л. Г. Александр II // Российские самодержцы… С. 191.
29
См.: Троицкий Н. А. Россия в XIX веке: Курс лекций. М., 1997. С. 299.
30
«Рабочий вопрос» в России во второй половине XIX – начале XX в. // История предпринимательства в России. Кн. 2. М., 1999. С. 345.
31
Там же. С. 349.