Страница 43 из 71
Олег же избыл смерти и пленения и на кораблях своих дошел до Киева. И дошла с ним дюжина всего кораблей, оттого немного добычи привез Олег, и не хватило ее на возврат долга хазарского.
Греки же казнили в Царьграде русов, коих пленили до того.
В год 6430 (942). Олег собрал полюдье большое и отправился к хазарам выкупать сына своего и долг свой.
В Итиле сказал ему Иосиф-царь: «Мало привез. Сына твоего отпущу на Русь, а ты с войском своим под рукою моею ходить будешь, и сын твой». И не мог Олег возразить ему — сам бо клятву давал служить царю после битвы на Дону; и войска у него мало осталось.
Сказал тогда Иосиф бен Аарон: «Да будет великим князем на Руси сыновец[169] мой Игорь», — назвал ведь он Игоря сыновцом своим, пока жил тот в Итиле, дабы тем сильнее привязать его к себе, царю хазарскому. Дал еще царь денег Игорю, дабы мог тот набрать новое войско для войны с ромеями.
А Олегу сказал Иосиф: «Набирай войско тоже, но пойдешь на Марзубана, врага моего, отнимешь у него город Берду».
А был Марзубан ибн Мухаммад эмиром в Азербейджане, что у греков зовется Атропатена, и правил в Дайламе и Гиляне честно и грозно после того, как с братом Вахсуданом сверг своего отца и заточил его. Захватил он города Ардебиль и Тебриз и земли их, а затем подчинил себе стольный город Кавкасионской Албании Берду, и Дербент взял.
А Берда та есть горд знатный: сходятся здесь пути торговые — на восток в Ширван и на Шамаху, а оттуда в Дербент; а еще путь лежал через Муганскую степь в Ардебиль; а еще один — через Гянджу в Тифлис; а еще — в армянскую столицу Двин. А город то большой, более фарсаха[170] в длину и в ширину, здоровый, цветущий и весьма обильный посевами и плодами; и говорят, что нет после Рея и Испагани города более цветущего и более красивого по местоположению и угодьям, чем Берда.
А Дербент считали хазары своим городом, и был он хазарским во время разное; а на Берду всегда зарились цари хазарские, бо не токмо перекресток она путей торговых для купцов хазарских, радхонитами именуемых, но делается тут много шелку, и червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях. И продают тот шелк в Персию и Хузистан[171]. А рынок там, по имени «ал-Кюркий», что возле ворот Курдских, величиною в фарсах в квадрате. И стекаются сюда люди из всевозможных стран, даже из Ирака.
И приказал царь хазарский Иосиф Олегу захватить город сей для него, и дал на подготовку похода туда денег и год времени.
А Игорь вернулся в Киев, и славили люди его возвращение. И принесли воины все и бояре присягу ему как великому князю.
Обрел Игорь в Киеве сына своего, иже родила ему Ольга в месяц февраль. И назвал его Святослав, в честь отца своего — значит ведь имя русское Хельги по-славянски «Святой». Родился ведь Игорь от славянской матери и по-славянски говорил так же, как по-русски.
Сел Игорь на стол Киевский и стал собирать русь, и варягов, и славян русских, хотя изнова идти на Царьград.
А Олег остался у царя с сыном своим Улебом и своею дружиной, с коей пришел из Киева.
И пришел к нему варяг один, именем Свенельд, с дружиною своею — его ведь тоже нанял Олег, когда ходил за море; но задержался Свенельд на Северном пути по делам рода своего и не смог пойти на греков.
И так собирал Олег русь по себе, как сын его собирал русь в Киеве: посылал и в Ладогу, и в Ростов, и в Смоленск, и в Хольмгард. А в Новгород не посылал и в Плесков — были те руси в личной унии с Игорем и только с ним вместе стояли.
Ромеи же воевали на востоке и взяли города Дара и Низибис; и полководец их патрикий Иоанн Куркуас на Эдессу нападал, требуя от эмира Эдесского отдать Мандилион, или Спаса Нерукотворного. Есть сие ведь одна из святейших святынь Христианства, истинное наследие самого Господа нашего Иисуса.
Было прежде так. Уверовал царь Эдессы Абгар в Бога Истинного и послал за живописцем неким, дабы запечатлел тот облик Христа. Но не сумел сей богомаз содеять того. Тогда сам Христос явился к нему, умыл Лице Свое, отер его платком, на котором остался отпечаток, и вручил его живописцу.
Восхотел же Куркуас вернуть сие чудо из рук неверных в лоно Истинной Церкви и потому стал нападать на Эдессу, и нападал каждый год, покуда не согласился эмир выдать Мандилион. Но о сем расскажу в месте положенном.
В лето 6451 (943). Собрав русь и варягов, пошел Олег на Берду через Итиль, море Хвалисское и реку Куру. Когда подошел он к городу, выступил против него правивший в Барде наместник Марзубана именем Саларида с 5 тысячами воинов-дейлемцев. Русов же было много меньше — не более 1 тысячи; уходил бо Олег из Итиля-города на 20 кораблях. Были агаряне беспечны, не знали они силы русов, считая их на одном уровне с армянами и ромеями. И не прошло и часа после начала сражения, как пало из них множество; а когда русы пошли на них своею любимой атакою клином, то побежали дейлемиты[172] и курды, а следом за ними все войско агарян. И перебиты были дейлемцы все до последнего, ибо воинов этих не брали в плен русы, не рассчитывая на выкуп.
Тогда преследовали русы бежавших до города; и так ворвались в город, из которого бежали все, у кого было верховое животное; и так множество людей покинуло город.
Олег же в то время не стал избивать жителей города, но сказал им: «Нет между нами и вами разногласия в вере. Мы, русы, будем только править, не утесняя никого. Нам надлежит хорошо относиться к вам, а на вас — хорошо повиноваться нам».
Так говорил Олег из-за того, что решил не отдавать город хазарам, но остаться в нем навсегда и сделать там Русь еще одну. О том говорил мне Свенельд, иже стоял о правую руку Олега.
И стал Олег править в Бердской Руси вместе с сыном своим младшим Улебом, Свенельдом и другими русами.
Игорь же в Киеве собирал войска многие, желая снова идти на ромеев.
Вновь пришли угры на Царьград. Опустошили они по пути Фракию и, сотворив мир с Романом, возвратились восвояси. И много золота дал им Роман, дабы не ходили больше на греков. А вел угров Фаличи, сын хана Уташа, и стал он после победы своей править уграми.
В лето 6452 (944). Марзубан же в это время воевал в Сирии; узнав о случившемся нападении русов на Берду, он собрал армию свою и множество агарян со всех окрестных земель и скоро пошел на город сей. И обложили агаряне город и стали подступать к нему. Но каждый раз русы выходили против них и обращали их в бегство.
И бывало не раз так: выходили вслед за ними из города жители его. И когда агаряне наступали, то жители кричали: «Аллах велик» и бросали камни русам в спину — не приняли ведь русы веру агарянскую, говоря: «Во всех краях почитаем мы богов местных; но и от своих не отказываемся. Религия же ваша запрещает пить вино и пиво и свинину есть — мы же, русы, любим свинину, и пиво любим; уважаем бога вашего, но жить по-русски будем». И творил при том Олег, как хельг, он же волхв, русский, требы языческие, и кумирню малую поставил на дворе своем. Сокрыта она была за забором высоким, дувалом в тех местах прозываемым; но знали о ней люди местные и плевались проходя.
Русы же терпели поношение то от местных, ибо говорил Олег: «Не надо нам убивать жителей — кем править будем и на ком дани держать, коли убьем всех?»
Но однажды, когда камнем одним убило одного из ближников Олеговых, разгневался он и велел изгнать всех из города, сказав: «Не должен оставаться в городе ни один из жителей его». Дали агарянам три дня, чтобы собрали имущество свое; но вышли из агарян малое число — те лишь, кто имел вьючных животных. Тогда на четвертый день обратились русы на оставшихся и перебили многих мечами своими. Женщин же и детей заключили в детинец внутри города, который у народа того называется шахристаном.
И сказал Олег: «На них дань возьмем». Тогда собрали русы мужчин города в мечети соборной, поставили к дверям стражу и сказали: «Выкупайте себя и жен своих».
169
В принципе, это большое повышение: сыновей — это племянник, внук, внучатый племянник; словом, Игоря назвали родственником и едва ли не наследником кагана; однако замысел Иосифа явно другой — обозначить свои права на землю Киева.
170
Персидская мера длины — расстояние, которое можно пройти пешком за час, то есть 5–6 км.
171
Персидская провинция, на берегу Персидского залива.
172
Воинственные жители Дейлема — горной части Табаристана в Северном Иране. Воины из Дейлема входили в войска персидских царей с VI века, позже известны как составная часть гвардии арабских халифов. Хотя они были наемниками, они пользовались независимостью.