Битва Стихий

Это казалось таким простым в теории, думал Лиам, отрубая мертвецам головы.

Когда столкнулись две армии, тонкая грань между жизнью и смертью была стерта. Кинжалы и мечи Гилнеаса так и не познали горячей крови. Сталь царапала мертвые кости под зачарованной броней. Сражаться за жизнь, бежать от смерти. Но каким оружием одолеть саму смерть?

Почти сразу после начала боя, стрела Отрекшихся угодила в бок коня, едва не проткнув ногу Лиама. После того, как он спешился, сражение, как бурный поток, поглотило и унесло принца за собой. Начиная бой, Лиам четко следил за положением солнца, впервые за долгие дни выглянувшего в то утро из-за туч. Они с Лорной сочли это хорошим знаком. Но оказавшись на передовой, ощутив запах смерти и увидев ее собственными глазами, принц Лиам испытал ни на что непохожее чувство. Он утратил индивидуальность, стал единым целым с другими солдатами, чьим предназначением было убивать, чтобы не погибнуть. Положение солнца больше не имело смысла, даже их жизни ничего не стоили. Они будут сражаться, пока не падет последний из них, в целом мире больше ничего не существовало — только эта битва.

Валь'киры Темной Госпожи без устали пополняли ряды армии Отрекшихся новобранцами. Их тела не успевали остыть, а раны еще кровоточили. Люди Гилнеаса не могли противостоять им. Не так-то просто убить того, кто шел рядом в строю, кто разделил с тобой последнюю сигарету перед боем или того, кто хлопал по плечу со словами: «Давай сегодня я подежурю». Брат шел на брата, сосед рубил соседа, война против захватчиков превратилась в междоусобицу — воскресшие убийцы все еще носили серые накидки Гилнеаса.

Внезапно Лиам будто очнулся из забытья. Под ногами хрустели обломки костей нежити. Хорош командир, увлекся дракой, как мальчишка. И солнце! Куда подевалось солнце? Его диск, наконец, выглянул из-за случайного налетевшего облака. По его расположению Лиам понял, что прошло от силы полчаса, тогда как для него это казалось вечностью. В полдень воргены ударят по нежити, как молот по наковальне. Люди Лиама должны убраться к тому времени с их пути, как можно ближе к воротам Столицы.

Ему нужна лошадь и срочно, иначе он не уведет вверенных ему солдат на безопасное расстояние.

Лиам услышал ржание и, обернувшись, увидел костлявые бока мертвого коня. Что ж, спасибо и на этом, он ведь не уточнял, что ему обязательно нужна живая лошадь. Если нежить может ездить верхом, значит, он тоже сможет. Принц выбил из седла командира Отрекшихся, оставив его на расправу солдатам. Лошадь с ржанием вскинулась на дыбы, но принц умудрился запрыгнуть в седло. Мертвая лошадь тут же изогнула шею, стараясь укусить его за ноги. Он погнал ее вперед, с запозданием понимая, что лишь царапает шпорами ее ребра. Лиам испытал шок, услышав скрежет голых костей, когда животное перешло в галоп.

Сквозь звон оружия, крики и стоны оружия Лиам различил глухое звериное рычание. Взглянул на небо. Солнце приближалось к зениту.

— За мной, солдаты! — крикнул принц.

Лиам не знал, смогли ли поглощенные битвой солдаты расслышать его слова. Некогда было оборачиваться. Нежити перед ним понадобилось лишь несколько секунд, чтобы осознать, что в седле мертвой лошади сидел живой человек. Но эти несколько секунд стоили им жизней. Лиам рубил головы Отрекшихся, одновременно пытаясь совладать с крутым нравом лошади, все еще не желавшей мириться с незнакомым наездником. Люди Гилнеаса с криками окружили его.

Рычание и вой раздались совсем близко. Стены Столицы все еще казались слишком далекими, но только там они будут в безопасности. Ему нужно привлечь внимание каждого оставшегося в живых солдата, нужно, чтобы они непременно последовали за ним, как один. Им нужно взять мост военного квартала.

— Отрекшиеся думают, что мы слабы! — закричал Лиам. Его голос обрел неожиданную силу и уверенность. — Они ошибаются! Мы будем стоять до конца! Будем биться, пока у нас есть пушки и солдаты в окопах. Сражаться до последнего патрона! А когда нам нечем будет стрелять, мы будем разбивать их черепа булыжниками с мостовой! Мы никогда не сдадимся! ЗА ГИЛНЕАС!!! ВПЕРЕД! — указал Лиам.

Солдаты услышали его. Следом за ним они стремились к крепостным стенам города. Кажется, они даже скандировали его имя.

Седогрив не верил своим глазам. Серые мундиры Гилнеаса подошли вплотную к крепостным стенам военного квартала. Лиам сделал это. Теперь дело за воргенами. Нельзя было допустить, чтобы нежить окружила отряд Лиама в оккупированном городе. Воргены Кроули должны атаковать город со стороны торговых кварталов, а воргены Седогрива идут следом за принцем, нейтрализуя по пути оставленную людьми нежить.

Обе армии должны соединиться возле Собора Света, где, по слухам, мертвая стерва организовала штаб.

Седогрив спешился, оруженосец спешно отвел королевского коня в сторону. На четырех лапах оборотни неслись быстрее ветра, а изрядно потрепанному отряду Лиама помощь нужна незамедлительно. Король-оборотень зарычал. Ему вторили десятки волчьих глоток. Трупный смрад щекотал нервы. Живые люди первыми вошли в Столицу, договор соблюден. Настало время показать нежити, на что способно звериное начало. Сейчас Седогрив действительно сражался как в последний раз — он еще оставался королем этих земель, но вряд ли это долго продлится.

Дворяне рисковали жизнями солдат ради принципа, чтобы люди, а не оборотни первыми вошли в город. Он уступил им. После подобного уступка, возможно не сразу, но дворяне не будут терпеть оборотня на троне. Долгие годы воргены держали их страну в страхе. Седогриву припомнят всех уничтоженных воргенов, которые с помощью друидов могли бы обрести равновесие звериного и людского начала. И не важно, что в те годы в Гилнеасе таких друидов не было. Припомнят потребляемые втайне от всех эликсиры Кренана Аранаса, которые также могли бы спасти других.

Ворген на троне нарушит их восприятие мира, за которое они цепляются из последних сил, возводя вокруг себя стены этики, морали и правил. Этика и мораль въелись в этих людей, говорил Годфри, когда был еще жив. Кроули мог клеймить его трусом и предателем, но Годфри был прав. Лиам рассказывал ему о Паучьем городке, жители которого как ни в чем не бывало жили бок о бок с гигантскими пауками, вырвавшимися из-под земли после землетрясений. Люди попросту не замечали бродящих по улицам пауков. Гилнеас слишком долго прожил в отчуждении, сказал Кроули, когда услышал историю о пауках, некоторые люди просто не способны изменить привычный уклад жизни.

— Ты видел нежить, — продолжил Кроули. — Те тоже носят котелки на голых черепах, человеческую одежду поверх скелета и обувь! Вот скажи мне, обувь-то им зачем?

Возможно, во время атаки на торговый квартал Кроули, наконец, узнает у одного из Отрекшихся перед самой смертью, зачем им обувь. С него станется. Меньше всего Седогрива волновали подобные вопросы, непонятно только, почему они лезли в голову именно сейчас. Расставленные по периметру города катапульты метали в воргенов огромные валуны, но даже это не помешало отряду Седогрива проникнуть в кварталы города.

Коренные жители знали преимущества Столицы гораздо лучше Отрекшихся. За стенами города не было оружия опасней катапульты, но на узких улицах неповоротливые снаряды были бесполезны. Двухметровые поганища застревали в узких подворотнях, как пробки в бутылке. Неуправляемые монстры злились, хаотично колошматили беспалыми руками вокруг себя, обрушивая кирпичи на головы нежити.

Когда Седогрив добрался до Лиама, гилнеасцы как раз закидывали одно из поганищ динамитом. Только увидев сына невредимым, Седогрив смог полностью сосредоточиться на ведении боя.

Воргены под началом короля Седогрива почти без потерь добрались до условленного места встречи. Тогда как Лиам во время штурма Столицы потерял больше половины отряда. Седогрив чувствовал, что сын во все глаза глядел на огромного воргена, каким теперь был его отец. Седогрив не знал усталости. Воргены окружили выживших людей, не подпуская к ним ни единого Отрекшегося. Солдатам оставалось отстреливать мертвецов издалека. Седогрив предполагал, что подобная опека вряд ли обрадует Лиама, но иного выхода не видел.