Страница 123 из 141
Такой же дождь падает на любых других планетах, во всех других местах. Подобно этому, он падал и в Афинах на темный суровый дом Матиаса и на руины Парфенона, которые я видел на видеоэкране в моей спальне.
Сейчас, спускаясь по лестнице, я прислушивался к тому, как он барабанит по огромному кораблю позади меня, который, гиперпрыжками перемещаясь меж звезд, освободил меня, доставив со Старой Земли на этот второй из самых малых миров. Этот маленький землеподобный мирок в системе Проциона. И я слушал, как дождь звонко барабанит по моему кейсу с верительными грамотами, едущему по ленте транспортера следом за мной. Этот кейс для меня сейчас не значил ничего. Как не значили для меня ни мои документы, ни верительные грамоты Непредвзятости, которые я так старался заполучить и имел теперь уже четыре года. Сейчас я думал о них меньше, чем об имени человека, распоряжавшегося парком машин, которого я должен был отыскать на краю поля. Если именно он и был тем человеком, о котором меня информировали на Земле. А если они солгали?
— Ваш багаж, сэр?
Я очнулся от мыслей и дождя. Я спустился на бетонное поле. Офицер, наблюдавший за разгрузкой, улыбнулся мне. Он был старше меня, хотя и выглядел моложе. Когда он улыбнулся, несколько капелек влаги упали с его коричневого шлема с визором и рассыпались, подобно слезинкам, на листке квитанции, который он держал в руках.
— Пошлите его в расположение войск Содружества, — приказал я. — А кейс с верительными грамотами я возьму с собой.
Я снял кейс с ленты транспортера и, повернувшись, пошел прочь. Человек в форме диспетчера, стоявший у первой из вереницы машин, действительно подходил под описание.
— Имя, сэр? — спросил он. — Цель вашего пребывания на Святой Марии?
Если мне его описали, то и я должен был быть известен ему. Однако я был готов подшутить над ним.
— Журналист Тэм Олин, — ответил я. — Житель Старой Земли и представитель Гильдии Межзвездной Службы Новостей. Прибыл сюда для репортажа о конфликте между Содружеством и Экзотикой.
Я открыл свой кейс и подал ему документы.
— Отлично, мистер Олин. — Он вернул их мне слегка мокрыми от дождя. Затем он повернулся, открыл дверь машины и настроил автопилот.
— Езжайте прямо по шоссе до Джозеф-тауна. Включите автоматическое управление на окраине города, и машина сама доставит вас в расположение войск Содружества.
— Хорошо, — ответил я. — Да, одну минуту.
Он обернулся. Лицо его было молодым, с небольшой бородкой, и он смотрел на меня совершенно спокойно.
— Сэр?
— Помогите мне забраться в машину.
— О, прошу извинить меня, сэр. — Он быстро подошел ко мне. — Я не заметил, что ваша нога…
— Сырость несколько сковывает ее, — пояснил я. Он отрегулировал сидение, и я занес свою левую ногу за колонку управления. Он снова начал отворачиваться.
— Подождите минуту, — повторил я. Терпение мое иссякло.
— Вы ведь Уолтер Имера, не так ли?
— Да, сэр, — тихо ответил я.
— Взгляните на меня, — потребовал я. — У вас для меня есть какая-то информация, не так ли?
Он медленно повернулся ко мне и посмотрел в глаза. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.
— Нет, сэр.
Я довольно долго прождал, просто глядя на него.
— Хорошо, — произнес я тогда, потянувшись к дверце машины. — Я думаю, вы понимаете, что я все равно получу нужную информацию. И они поверят, что предоставили ее мне вы.
Его аккуратная бородка вдруг показалась мне нарисованной.
— Подождите, — попросил он. — Вы должны меня понять. Информация вроде этой ведь не касается новостей, не так ли? У меня семья…
— А у меня — нет, — ответил я. Я ничего не чувствовал по отношению к нему.
— Но вы не понимаете. Они просто убьют меня. Именно такая сейчас у нас организация, этот Голубой Фронт, на Святой Марии. Что бы вы хотели узнать о них? Я не понимаю, что вы имеете в виду…
— Хорошо, — произнес я и снова протянул руку к дверце машины.
— Подождите. — Он протянул мне руку под дождем. — А как вы можете быть уверены в том, что сможете заставить их оставить меня в покое, если я вам сообщу?
— Однажды, может быть, они снова смогут прийти здесь к власти, — произнес я. — Даже политические группы, оказавшиеся вне закона, не осмеливаются противопоставлять себя Межзвездной Службе Новостей.
Я снова стал закрывать дверцу машины.
— Хорошо, — быстро произнес он. — Хорошо. Вы поедете в Новый Сан-Маркос. Там найдете ювелирный магазин на Уоллес-стрит. Городок расположен неподалеку от Джозеф-тауна, там же, где находится и лагерь войск Содружества, в который вы направлялись.
Он облизал губы.
— Вы скажете им насчет меня?
— Скажу, — я посмотрел на него. Над краем воротника его голубой униформы, справа, на шее я смог разглядеть тонкую серебряную цепочку на мертвенно-бледной коже. Распятие, висящее на ней, должно быть, находилось у него под рубашкой.
— Солдаты Содружества находятся здесь уже два года. Как к ним относятся люди?
Он слегка усмехнулся. К его лицу возвращался нормальный цвет.
— О, как и ко всем, — ответил он. — Вам всего лишь надо понять их. У них своя манера поведения.
Я почувствовал боль в ноге, из которой врачи на Новой Земле три года назад вытащили иглу, выпущенную из игловинтовки.
— Да, у них свои манеры, — произнес я. — Закройте дверь.
Он захлопнул ее, и я уехал.
На приборной панели машины была изображена медаль Святого Христофора. Солдат Содружества сорвал бы ее и выбросил прочь или отказался бы от машины. И мне доставило особое удовольствие оставить ее там, хотя для меня она значила ничуть не больше, чем для такого солдата. И не только из-за Дэйва и других пленников, расстрелянных ими на Новой Земле. А просто из-за того, что есть некоторые обязанности, несущие в себе небольшой элемент удовольствия. После ухода иллюзий детства, когда не остается ничего, кроме обязанностей, таким удовольствиям всегда рады. Фанатики, когда все сделано и сказано, ничуть не хуже бешеных собак.
Но бешеных собак надо уничтожать. Это простое, общепринятое мнение.
И неизбежно, спустя какое-то время, ты возвращаешься к общепринятым понятиям. Когда дикие мечты о справедливости и прогрессе мертвы и погребены, когда болезненные всплески чувств внутри тебя наконец прекратились, тогда лучше всего стать неподвижным, неживым и неподдающимся — как лезвие меча, заточенного на камне. И дождь, под которым такой меч следует к месту, где должна свершиться месть, не портит его, ничуть не больше, чем кровь, в которой он умылся в последний раз. Дождь и кровь для меча во многом подобны.
В течение получаса я ехал мимо холмов, покрытых редким лесом, и аккуратно скошенных лугов. Распаханные поля чернели под дождем. Мне подумалось, что этот черный цвет куда как добрее некоторых других его оттенков, которые мне доводилось видеть. Наконец я достиг пригородов Джозеф-тауна.
Автопилот машины провел меня по улочкам маленького, аккуратного, типичного для Святой Марии городка с населением примерно в сто тысяч. Я выехал из него с другой стороны на открытую местность и увидел возвышающиеся массивные бетонные стены военного лагеря.
Сержант Содружества остановил мою машину у ворот взмахом своей игловинтовки и открыл дверцу машины слева от меня.
— У вас здесь дело?
Голос его прозвучал резко и гнусаво. На воротнике его униформы были пришиты матерчатые нашивки взводного. На вид ему было лет сорок, и его худое лицо бороздили морщины. И лицо, и руки, единственные открытые части тела, выглядели неестественно белыми на фоне его черной униформы и такой же игловинтовки.
Я открыл кейс, лежавший рядом со мной, и передал ему своим документы.
— Мои верительные грамоты, — пояснил я. — Я прибыл сюда, чтобы увидеть вашего исполняющего обязанности командира экспедиционными силами, командующего Джэймтона Блэка.
— Тогда подвиньтесь, — прогнусавил он. — Я должен вести машину.
Я подвинулся. Он влез в машину и взял управление на себя. Мы проехали сквозь ворота и свернули на боковую аллею. В ее конце я уже мог разглядеть внутреннюю площадку. Близко нависшие бетонные стены по обе стороны от машины эхом возвращали шум от нашего продвижения вперед. Чем ближе мы подъезжали к площадке, тем громче становились доносившиеся оттуда команды. Когда мы въехали на нее, солдаты, под дождем уже построились по рангу для полуденной службы.