Страница 31 из 35
– И что?
– Ты ошибаешься, вот что! И, ради Всевышнего, не кричи. Я тебя отлично слышу.
– Ошибаюсь?
Она кивнула.
– Но почему?
– Ты еще ничего не понял?
– Нет!!! Может быть, объяснишь?
– Один домик все-таки остался. – Джессика показала глазами на мой теремок.
– Чертова Обитель?! – закричал он. – Здóрово! Ну конечно! Почему бы и нет? Давайте, валите все до кучи!
Он снова посмотрел на меня.
– Значит, вы хотите сказать, что проживаете в Чертовой Обители?
– Я вообще не хочу с тобой говорить. Отвечу только ради Джессики: да, я живу в этом изящном белом домике, только называю его теремком. Звучит не так пугающе.
Павлик опять перекинулся на Джессику, и начался новый междусобойчик:
– Ну вот, видишь?! Получила?! Что я тебе говорил?! А? Он называет его теремком!
– Павлик, иди, пожалуйста, в дом.
– Почему?
– Ты уже достаточно оскорбил нашего соседа. На сегодня хватит. Иди в дом.
– Только после него! Пусть сначала он зайдет к себе! Ему же это не трудно! Он же там живет! Так почему бы и не зайти в свой дом, а?
– Иди в дом! – закричала Джессика.
Долго девочка сдерживалась, но все-таки довел.
Пришлось вмешаться. Не хватало еще, чтобы на райской планете ангелы поссорились из-за Чертяки.
– Кхе-кхе! Простите, можно вас отвлечь? Вообще-то я хотел еще немного погулять, но раз уж вам не терпится загнать меня в дом…
Павлик так обрадовался, что не дал мне закончить:
– Да уж, пожалуйста, сделай милость! Что, слабó? Боишься исчезнуть? Признавайся, кто ты! Ну!
– До свидания, Джессика. Мне очень жаль, что у Павла опять приступ.
Я прошел вдоль их забора, потом вдоль своего, открыл калитку, ступил на каменную дорожку, разделяющую газон, приблизился к двери, открыл ее и оглянулся: он стоял разинув рот и белый от страха, она плакала. Я помахал им рукой и, прежде чем дверь захлопнулась, увидел, как Джессика залепила мужу звонкую пощечину.
Через час они выстроились на огороде поближе к моему участку и ворковали, как голубки́, поджидая, когда я выйду. Пришлось прервать тренировку и выйти из дома.
– Вы не меня, случайно, ждете?
– Кажется, я снова должна извиниться, – затараторила Джессика. – Павлик много наговорил…
– Не должны, – оборвал я. – Вы мне ничего не должны. А почему Павлик не может извиниться сам?
– Он очень стеснительный.
– Я этого не заметил. Как быстро меняются люди! Один час – и уже совершенно другой человек! Что вы с ним сделали, Джессика? Ладно, извинения приняты. Если, конечно, Павел вас поддерживает…
– Да-да, – прогундел Павлик. – Джессика все правильно сказала. Мы подумали и поняли, что я был не прав.
– Оба?
– Просто Павел решил, что вы один из этих…
– Из тех…
– Ну…
Они переглянулись и одновременно сникли, не находя слов.
А я нашел:
– Вы говорите о беглых урках, которые устроили плантацию в трех километрах к югу, а сюда наведываются отрабатывать на Павлике удары? Нет, я не из них…
– Слава Всевышнему! – воскликнул Павел.
– Я намного хуже.
– Что? О чем это он говорит? – встрепенулась Джессика. – Какие удары? Павлик?
– У нас была парочка мужских разговоров, – скромно ответил он.
– Что вы об этом знаете? – Джессика подняла на меня испуганные глаза. – Умоляю, скажите!
– Разговоры действительно были. Жаль, что Павлику так и не удалось высказаться.
Она повернулась к мужу:
– Ты же говорил, что упал!
Я не сдержался и хмыкнул:
– Упал? И скулой, и печенью сразу?
Джессика заревела.
Он обнял ее и тихо сказал:
– Прости, не хотел тебя пугать.
Через полминуты она немного успокоилась и спросила меня:
– Откуда вы все это знаете?
Я развел руки в стороны и улыбнулся:
– Положение обязывает.
Они оба вздрогнули, но не ушли – продолжали переминаться с ноги на ногу.
– Что-нибудь еще?
Джессика ответила не сразу. Постояла, размазывая слезы по щекам, подумала о чем-то своем и только потом заговорила:
– Вообще-то, да. Мы хотим пригласить вас в гости. Вечером. К шести по общегалактическому. Или когда наше солнышко горизонта коснется. Придете?
– Зачем?
– Ну, пообщаться, получше узнать друг друга.
– Зачем?
– Ну, мы все-таки соседи… Живем рядом…
– Да я не против! Живите на здоровье! А в гости-то зачем звать?
– Так полагается, – растерянно ответила Джессика. – Или уже нет?
– Я не знаю. Честно говоря, все эти ваши обычаи мне в новинку. Начальство меня просвещает, но я все равно не догоняю.
Она окончательно впала в ступор. Слова закончились. Мысли закоротило.
Выручил Павел:
– Знаешь, Джесси, он прав. Сейчас лучше вообще ничего о соседях не знать. Пошли отсюда.
– А как же наше маленькое преступление?
– Точно! Забыл!
Они снова стали переминаться с ноги на ногу.
Я их не торопил. Мне тоже было нелегко: изо всех сил сдерживал смех.
– Видите ли, – начала Джессика, – мы должны вам кое-что сообщить. Просто я в некотором смысле поступила не очень порядочно по отношению к вам и хотела бы в этом признаться. Вот. Вы придете? Я пирог испеку!
– А здесь признаться нельзя?
– Можно, но это будет намного труднее. – Ее голос дрогнул, губы предательски сжались…
– Ладно-ладно, уговорили! Приду. Только не надо плакать!
В пять часов позвонил полковник. Сообщил, что не имеет к беглецам никакого отношения, и предложил прислать помощь. Пошутил, конечно. Потом я рассказал ему о приглашении.
– А ты вообще в гостях-то бывал? – спросил он.
– Это когда заходишь в казарму соседнего полка и говоришь: Кто тут у вас самый крутой?
– Не совсем…
– Тогда как?
– Ну слушай…
В шесть часов я уже стучался в дверь к соседям, одетый в цивильное (поверх броника) и почти безоружный. В руках держал пол-литровую бутылку виски.
Полковник велел передать бутылку Джессике со словами «к столу».
Дверь открыли вдвоем. Джессика надела черное декольтированное платье и даже бусы жемчужные нацепила. На долю секунды я утратил боеспособность, поверженный блеском ее красоты. Если бы сейчас кто-то попробовал воткнуть мне нож в спину, я бы мог и не увернуться. Реакция уже не та. Мысли затупились. Поражающая сила Джессики оказалась больше, чем я рассчитывал, и мозг не выдержал.
Подвела разведка. Джессику на мониторе или в огороде я воспринимал как солидную артподготовку, думал, и сейчас будет то же самое. Ошибался, выходит. Джессика в вечернем платье в полуметре от меня – это настоящий штурм. Я оказался не готов. Теперь всю ночь буду тренироваться – мысли затачивать. Ну и зрелище!
Павлик был одет как обычно, только рубашку в штаны заправил.
Оба счастливые.
Кажется, полковник велел начать с комплимента…
– Джессика, вы прекрасны!
– Спасибо!
Я протянул ей бутылку. Полковник не сказал, что это нужно сделать медленно. Джессика отшатнулась, Павлик зажмурился и вжал голову в плечи.
– К столу!
Нехорошо получилось. Может, сначала надо было поздороваться? Кажется, я опять что-то перепутал.
Джессика первая пришла в себя и снова заулыбалась:
– Никак не привыкну к вашей скорости! Простите.
Она взяла бутылку и несколько секунд ее рассматривала, потом ласково постучала Павлика по голове подушечками пальцев:
– Открой глазки! Мы будем пить BLACK SPACE!
Павлик прозрел, взял бутылку и стал разглядывать гравировку.
– Пойдемте в дом! – сказала Джессика. – У меня уже все готово.
В центре маленькой комнаты стоял все тот же походный пластиковый стол, который Павел выносил в огород закатными вечерами. Ничего основательнее он так и не сколотил.
Стулья тоже были раскладными.
– У вас праздник какой-то? Почему вы такие радостные? – спросил я.
– Мы первый раз гостей принимаем! – просияла Джессика. – К нам же никто не ходил с самого приезда!