Тень Эндера

– Стало быть, Хельга, вы говорите, все началось с Ахилла?

– Пожалуйста, зовите меня Хэйзи! Мы ведь теперь друзья, правда? – Она порывисто схватила руку Карлотты. – Вы обязательно должны встретиться с этим мальчиком! Какое мужество! Какая прозорливость! Его надо протестировать, сестра Карлотта! Он прирожденный лидер. Он… цивилизатор!

Сестра Карлотта не стала доказывать Хельге, что из цивилизаторов редко получаются хорошие солдаты. Достаточно того, что мальчик явно заслуживал внимания, а сама Карлотта его пропустила. Пусть случай с ним послужит ей напоминанием – надо быть внимательнее.

Рано утром, еще затемно, сестра Карлотта подошла к дверям столовой, где уже сформировалась очередь. Хельга помахала ей рукой, а потом незаметно показала на довольно-таки симпатичного юношу, окруженного толпой малышни. Но стоило ему сделать пару шагов, как сразу стало ясно: с его правой ногой дела совсем плохи. «Что же с ним такое? – попыталась поставить диагноз Карлотта. – Запущенный рахит? Не прооперированная вовремя косолапость? Плохо сросшийся перелом? Не имеет значения. Все равно Боевая школа его не возьмет».

А потом она увидела, с каким обожанием смотрят на него дети, как зовут его «папой», с какой жадностью ждут его похвалы. Даже среди взрослых мужчин хороших отцов не так уж и много. А этот мальчик – сколько ему: одиннадцать? двенадцать? – уже успел стать прекрасным отцом. Защитником, добытчиком, королем, даже богом. «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне»[1], – говорил Иисус, так что в Его сердце этот подросток уже занимает почетное место. Она – сестра Карлотта – протестирует юношу, узнает, нельзя ли залечить его ногу, а если нет, то найдет ему место в хорошей школе в каком-нибудь спокойном местечке Нидерландов – прошу прощения, Международной зоны, – которое еще не задушено бедностью, последовавшей за волной беженцев.

Но Ахилл наотрез отказался от ее помощи.

– Я не могу бросить детей, – сказал он.

– Но ведь наверняка найдется кто-то, кто присмотрит за ними?

– Я присмотрю, – встряла стоявшая рядом девочка, одетая как мальчишка.

Но было совершенно очевидно, что она не сможет этого сделать, – уж очень мала. Ахилл прав: дети полностью зависят от него. Бросить их было бы проявлением безответственности. Сестра Карлотта приехала сюда только потому, что Ахилл цивилизован. А цивилизованные люди не бросают своих детей.

– Тогда я приду к вам сама. Когда вы поедите, возьмите меня туда, где вы проводите время днем, и позвольте мне обучать вас – это будет что-то вроде маленькой школы. Хоть несколько дней, но и то хорошо, верно?

Это будет прекрасно! Столько воды утекло с тех пор, как сестра Карлотта в последний раз преподавала детям. А такого класса у нее и вовсе никогда не было. И это как раз тогда, когда ей показалось, что она разуверилась в своей работе! Да, Господь послал ей еще один шанс. Может, это и есть чудо?

Разве Христос не исцелил хромого? И если Ахилл хорошо пройдет тестирование, тогда Господь излечит ему ногу, пусть даже с помощью современной медицины.

– Школа – это хорошо, – сказал Ахилл. – Никто из этих ребятишек не умеет даже читать.

Сестра Карлотта поняла, что если сам Ахилл и умеет читать, то наверняка плохо.

По какой-то причине, возможно из-за почти незаметного движения, когда Ахилл сказал, что никто из детей читать не умеет, самый крошечный из малышей, которого звали Бобом, обратил на себя внимание Карлотты. Она заглянула в его глаза, в которых горели искры, подобные кострам далеких кочевий в ночной тьме, и поняла: он как раз читать умеет. Она знала, хоть и не могла понять откуда, что вовсе не Ахилл, а именно этот малыш – тот самый, ради которого Бог привел ее сюда.

Она постаралась тут же стряхнуть с себя это наваждение.

Ахилл – цивилизатор, это он продолжает дело Христа, это он лидер, в котором нуждается МФ, а вовсе не самый маленький и самый слабенький из его апостолов.

Во время классных занятий Боб всегда старался держаться незаметно, никогда не высовывался с ответами, уклонялся от них, даже когда сестра Карлотта вызывала его. Боб знал: ему придется плохо, если остальные узнают, что он не только умеет читать, но и считать может или что он понимает все языки, на которых говорят на улице, что он подхватывает новые слова этих языков так же легко, как дети ловят брошенные вверх камешки. Что бы ни делала сестра Карлотта, какие бы блага она ни расточала, но, если другие ребята заподозрят, что Боб перед ними выхваляется, – он понимал – это будет его последний день в школе. И хотя она обучала преимущественно тем вещам, которые Боб уже знал, в рассказах сестры Карлотты содержались намеки на безмерную огромность внешнего мира, на обширные познания и мудрость.

Ни один взрослый никогда не тратил своего времени на разговоры с детьми, и Боб буквально купался в наслаждении, которое доставляла ему беседа на красивом, правильном языке. Когда она их обучала, то, конечно, пользовалась всеобщим языком МФ, являвшимся одновременно и главным языком улицы, но, поскольку многие дети знали еще и голландский, а некоторые даже были голландцами по рождению, самые трудные понятия Карлотта разъясняла именно на этом языке. А когда сестра бывала расстроена, то бормотала себе что-то под нос по-испански – это был язык богатых торговцев с Йонкер-Франстраата, и Боб все время пытался угадать смысл новых слов, услышанных от сестры Карлотты. Обширные знания Карлотты были для Боба истинным пиршеством, и если он будет сидеть смирно, то его не тронут и не выгонят из-за этого дивного стола.

Однако прошла только неделя занятий, и Боб допустил очень серьезный промах. Сестра Карлотта раздала им листки бумаги, на которых было что-то написано. Боб тут же понял, что это инструкции, согласно которым следовало обвести кружком правильные варианты из приведенных ответов на вопросы.

Поэтому он тут же стал обводить верные варианты кружками и сделал уже половину работы, когда вдруг заметил, что в группе воцарилось тяжелое молчание.

Все таращились на него, ибо на него же были устремлены и глаза Карлотты.

– Куда ты спешишь, Боб? – спросила она. – Я ведь еще не объяснила, что именно надо делать. Пожалуйста, отдай мне листок.

«Глупец! Разгильдяй! Несмышленыш! Если ты из-за этого погибнешь, Боб, туда тебе и дорога!»

Он подал ей листок.

Она быстро проглядела его, а потом пристально посмотрела на Боба.

– Продолжай работать, – сказала она.

Боб взял листок из ее рук. Карандаш завис над строкой.

Он сделал вид, будто бьется над ответом.

– Ты выполнил первые пятнадцать пунктов за полторы минуты. Сделай милость, не считай меня дурой, которая способна поверить, что тебе так трудно справиться с остальными. – Голос ее звучал сухо и насмешливо.

– Я не могу этого сделать, – сказал Боб. – Я ведь просто играл.

– Только врать не надо, – ответила сестра Карлотта. – Доделывай.

Боб сдался и быстро закончил работу. Много времени на это не ушло – задания были легкими. Он отдал листок.

Сестра проглядела его, но ничего не сказала.

– Надеюсь, остальные подождут, пока я не кончу рассказывать о том, что именно вы должны сделать, и не прочитаю вам вслух вопросы. Если вы попытаетесь просто угадать значения трудных слов, которые тут встречаются, ваши ответы практически наверняка будут ошибочны.

Затем она прочла им вопросы и варианты ответов на них. Только тогда остальные дети стали делать пометки в своих листках.

Больше сестра Карлотта не сказала ни одного слова, которое могло бы привлечь внимание детей к Бобу, но непоправимый ущерб уже был нанесен. Как только урок кончился, к Бобу подошел Сержант.

– Значит, ты у нас мастак читать? – спросил Сержант.

Боб пожал плечами.

– Ты нас обманул.

– Я никогда не говорил, что не умею читать.

– Ты нас унизил. Почему ты не захотел учить нас сам?

1

Мф. 25: 40.