Живая очередь

— Ничего ж себе!

— Да-да, все так и есть. Можете у врачей поинтересоваться.

— А что же делать?

— Есть только один выход. Нужно Софью в соответствующее место поселить. Где за ней уход будет надлежащий. Только там она не будет представлять угрозы для окружающих.

— Стационар какой-то имеете в виду?

— Почти. Дом для престарелых.

— Во как! Ну если для дела нужно — это я не против. Коль вы советуете, как я могу спорить?

— Вот и хорошо, рад, что мы понимаем друг друга. Скажите, а жена ваша согласится на это?

— А куда ж она денется? Я ж в доме мужик, меня всем слушать положено.

— Вот и отлично. Тогда вы завтра вместе с ней приходите. Надо кое-какие бумажки подписать будет. А уж договориться с нужными людьми, оплатить переезд Софьи — это я возьму на себя. Как говорится, все за наш счет.

— Ого! До чего наша медицинская система дошла! Неужели у нас в стране что-то бесплатно делают?

— Еще как делают, Сергей Геннадьевич. Мы ради здоровья своих пациентов на любые жертвы готовы.

— Вот здорово! Скажите, а вдруг Софья не согласится?

— Согласится. Никуда не денется. Это я возьму на себя.

— Ну спасибо! Приятно с вами дело иметь.

— Совершенно взаимно. Завтра с супругой буду вас ждать.

— Заметано!

А на следующий день оба они были в кабинете Алексея Филипповича точно в назначенный срок. И справочку соответствующую без лишних слов подмахнули. Видно было, что не терпелось обоим от старушки избавиться. Довела, видать, сильно. Главный врач был только рад, теперь осталось дело за малым. Договорившись с семейной парой, что позвонит им, когда все формальности будут улажены, он проводил их до дверей и поднял телефонную трубку.

— Алло, Ванечка, — сказал он. — Здравствуй, дорогой. Узнал?

— Да как не узнать! Ты меня тогда так выручил, если бы не ты…

— Ну-ну, будет тебе о прошлом вспоминать. Ты мне лучше вот что скажи, не в службу, а в дружбу. Справочку одну мне нарисовать сможешь?

— А что за справочка?

— Да так, ерундовина. О том, что Малякина Софья Андреевна не в своем уме, следить за собой не может, в постоянном присмотре нуждается, ну и так далее. Сам знаешь.

— Да как же я тебе такое сделаю? Это ведь осмотреть надо и еще…

— А вот это все совершенно не обязательно. Или напомнить, как я четыре года назад задницу твою спасал?

— Лешенька, все сделаю в лучшем виде. Я добро помнить умею.

— Вот и славненько, другого я и не ждал. Через пару дней надеюсь получить от тебя нужную справочку. Мой шофер, когда эту старушенцию повезет, по пути к тебе и заскочет. Всех благ!

Повесив телефонную трубку, Алексей Филиппович довольно улыбнулся. «Ну вот и все, — подумал он. — Остался последний аккорд и можно расходиться по домам…»

А пенсионеры, между тем, по-прежнему пребывали в благодушном настроении. Главный врач затаился, гайки не закручивал, и доску позора, судя по всему, восстанавливать не собирался. Оживилась поликлиника, вновь улыбки на лицах появляться стали.

— Вот и получил наш начальник по ушам, — радовался Степан. — Теперь все по-другому у нас пойдет. Как раньше будет.

— Не торопись, — ответил Андрей. — Никто еще не знает, чем эта ситуация закончится.

— Да ладно тебе, он больше не полезет. Он ведь себе не враг.

— А может, нам с ним перемирие заключить? — предложил Кирилл. — Все ж лучше, чем на ножах постоянно быть, да колкостей друг от друга ждать.

— Мир? С ним? — возмутился Степан. — Да я скорее ему горло перегрызу, чем договариваться о чем-то буду.

— Согласен со Степаном, — заявил Андрей. — Он бабу Дуню погубил, Серегу. Нас всех опозорил. Никаких дел с этим человеком я иметь не намерен.

— И я тоже, — добавил Дмитрий Петрович. — Но продолжать войну я бы тоже пока не стал. Оглядеться нужно, посмотреть, как этот гад будет дальше себя вести.

На том и порешили, а затем очередь к хирургу заняли. Любопытно было старикам, развернут их или нет? Пошлют за направлениями и медицинскими картами или и так все сойдет? Каково же было их удивление, когда хирург не только принял их без всяких бумажек, но даже шутил и улыбался, крепкого здоровья всем пожелал. Другие пенсионеры, узнав об этом, еще больше обрадовались. Мигом от кабинета терапевта разошлись, да очереди к другим врачам позанимали. Как в былые времена. Никто беды не ждал и опасности не чуял. Уверены были, что Алексей Филиппович слабину дал. Понял, что жареным запахло, и пошел на попятную! Только Андрей, Степан, да Дмитрий Петрович убеждали стариков победу раньше времени не праздновать, да только куда там!

На следующий день Алексей Филиппович вызвал Лизу в свой кабинет и велел ей плотно закрыть за собой дверь.

— Ну как там обстановка, Лизонька? — спросил он. — Что в моей вотчине творится?

— Старики радуются, победу празднуют. Уверены, что вы отступились, и все теперь будет, как раньше.

— Замечательно. Вот ведь наивные, а? Совсем меня не знают! Ну да ладно, еще что?

— Врачи некоторые ропщут. Не понимают, почему от них то одного требуют, то другого. Сначала без направлений никого даже пускать не велели, а затем, наоборот, порядки былые вернули.

— Что ж. Куда им, недальновидным, мои мысли постичь? Этого я и не ждал. Ладненько, с ними я потом сам разберусь и политику партии разъясню. Вот столько с пенсионерами вопрос улажу и за медперсонал возьмусь. Еще новости есть какие-нибудь?

— Да вроде бы нет.

— Хорошо. Тогда вот что сделай. Как Софью одну увидишь, выцепи ее и ко мне в кабинет веди. Но только так, чтоб никто больше этого не видел. В смысле, никто из ее друзей.

— Конечно, Алексей Филиппович, сделаю.

— Вот и славненько. Иди работай.

Вызвать Софью на разговор для Лизы проблем не составило. Женщина обычно раньше всех приходила — к самому открытию поликлиники. Не сиделось ей дома с родной внучкой и ее лодырем-мужем. Смотреть на них было больно, а в последнее время даже противно. На замечания они не реагировали, к мудрым советам не прислушивались. «Отвяжись», «Сами разберемся», «Достала уже» — других слов они и не знали.

Подкараулив старушку на третьем этаже, Лиза взяла ее под руку и повела к главному врачу, объяснив, что у Алексея Филипповича имеется к ней важный и серьезный разговор.

— А что стряслось-то? — удивилась Софья.

— Вот от него все и узнаете. Мне он не докладывался.

Алексей Филиппович тоже приезжал в поликлинику заблаговременно, поскольку был очень пунктуальным человеком и никогда не опаздывал. В отличие от многих других руководителей, он считал, что хороший начальник обязан прибывать на рабочее место одним из первых, чтобы быть примером для других. Он с радостью встретил Софью и предложил ей сесть. Расположившись в кресле, женщина почувствовала себя очень неуютно. Ей было попросту страшно сидеть здесь наедине с этим человеком, выдерживать его пристальный взгляд. Она опустила глаза в пол и положила руки на колени, как примерная ученица в начальной школе. Алексей Филиппович улыбнулся, точнее, оскалился, как голодный волк в предвкушении скорой добычи. Но Софья совсем не обратила на это внимания…

— Здравствуйте, — обратился к ней Алексей Филиппович.

— Здравствуйте.

— Печальные новости у меня для вас, Софья Андреевна, очень печальные.

— А что случилось? — перепугалась женщина

— Понимаете, в чем дело… Как бы это помягче сказать… Знаете ли вы, что ваша внучка и ее муж жалуются на вас? Говорят, что жить с вами под одной крышей просто невыносимо.

— А вам-то какое до этого дело? — возмутилась Софья. — Вы в мою личную жизнь не лезьте!

— Да я бы и не лез, кабы не одно обстоятельство.

— Какое такое обстоятельство?

— А вот это, — ответил Алексей Филиппович, протягивая Софье документы, подписанные Сергеем Геннадьевичем и его женой. — Полюбуйтесь. Черным по белому написано, что отказываются они от вас и намерены поместить вас в дом для престарелых.

— Как же так, — растерялась женщина, не веря собственным глазам. — Да что же это делается… Я ж заботилась о них… Пылинки сдувала… Знала, что недолюбливают меня, но чтоб в дом для престарелых сдать…