Озорные стихи

ПИСЬМО К СЕСТРЕ

Ты представь себе, сестрица! Вся дрожа, как голубица! Перед коршуном лихим, Я стояла перед ним. Ночь давно уж наступила, В спальне тьма и тишина, Лишь лампадочка светила Перед образом одна. Виктор вдруг переменился, Стал как будто сам не свой: Запер двери, воротился, Сбросил фрак свой с плеч долой, Подбежал и, задыхаясь, С меня кофточку сорвал; Я вскричала, вырываясь, Он не слушал — раздевал; И, бесстыдно обнажая Мои плечи, шею, грудь, Целовал меня, сжимая Крепко так, что не вздохнуть. Наконец, обвив руками, На кровать меня поднял; «Полежим немного, Аня», — Весь дрожа, он прошептал. А потом он так нескромно Принялся со мной играть, Что и вымолвить позорно: Стал рубашку задирать, И при этом он легонько На меня, сестрица, лег И старался мне тихонько Что-то всунуть между ног. Я боролась, защищалась И за что-то хвать рукой — Под рукою оказалось Что-то твердое, друг мой! Что-то твердое, большое, И притом как бы живое, Словно вырос между ног Длинный толстый корешок. Виктор, все меня сжимая, Мне покоя не давал, Мои ляжки раздвигая, Корешок меж ног совал. Вся вспотела я, томилась И, с себя не в силах сбить, Со слезами я взмолилась, Стала Виктора просить, Чтобы так не обращался, Чтобы вспомнил он о том, Как беречь меня он клялся, Еще бывши женихом. Но, моленьям не внимая, Виктор мучить продолжал, Больше, глубже задвигая, Весь вспотевши, он дрожал. Вдруг как будто что преткнулось У меня;вскричала я И от боли содрогнулась, Виктор крепче сжал меня; Корешок его в тот миг Точно в сердце мне проник. Что потом было, не знаю, Не могу тебе сказать, Мне казалось, начинаю Я как будто умирать. После странной этой сцены Я очнулась, как от сна; Во мне словно перемена, Сердце билось, как волна. На сорочке кровь алела, А та дырка между ног Стала шире и болела, Где забит был корешок. Я, припомнивши все дело, (Любопытство не порок) Допытаться захотела, Куда делся корешок? Виктор спал. К нему украдкой Под сорочку я рукой, Отвернула… Глядь, а гадкий Корешок висит другой. На него я посмотрела, Он свернулся грустно так, Под моей рукой несмелой Подвернулся, как червяк. Похудел, ослаб немного И нисколько не пугал, Я его пожала нежно — Он холодный, мягкий стал. Ко мне смелость воротилась, Уж не страшен был мне зверь, Наказать его решилась Хорошенько я теперь; И взяла его рукою, Начала его трепать, То сгибать его дугою, То вытягивать, щипать. Вдруг он сразу шевельнулся, Под рукою пополнел, Покраснел и весь надулся, Стал горячий, отвердел. Тут мой Виктор пробудился, Не успела я моргнуть, Как на мне он очутился, Придавив мне сильно грудь. И под сердце мне ужасный Корешок он свой вонзил, Целовал при этом страстно, Вынул — снова засадил; Сверху двигал, вниз совал И вздыхал он, и стонал, То наружу вынимал, То поглубже задвигал, То, прижав к себе руками Всю меня, что было сил, Как винтом, между ногами Корешком своим сверлил. Я как птичка трепетала, Но, не в силах уж кричать, Я покорная давала Себя мучить и терзать. Ах, сестрица, как я рада, Что покорною была: За покорность мне в награду Радость вскорости пришла. Я от этого терзанья Стала что-то ощущать, Начала терять сознанье, Стала словно засыпать. А потом пришло мгновенье… Ах, сестрица, милый друг! Я такое наслажденье Тут почувствовала вдруг, Что сказать тебе нет силы И пером не описать; Я до страсти полюбила Так томиться и страдать. За ночь раза три, бывает, И четыре, даже пять, Милый Виктор заставляет Меня сладко трепетать. Спать ложимся — первым делом Он начнет со мной играть, Любоваться моим телом, Целовать и щекотать. То возьмет меня за ножку, То по груди проведет. В это время понемножку Корешок его растет; А как вырос, я уж знаю, Как мне лучше поступить: Ляжки шире раздвигаю, Чтоб поглубже запустить… Через час-другой, проснувшись, Посмотрю — мой Виктор спит. Корешок его согнувшись Обессилевший лежит. Я его поглажу нежно, Стану дергать и щипать, Он от этого мятежно Поднимается опять. Милый Виктор мой проснется, Поцелует между ног; Глубоко в меня забьется Его чудный корешок. На заре, когда так спится, Виктор спать мне не дает, Мне приходится томиться, Пока солнышко взойдет. Ах, как это симпатично! В это время корешок Поднимается отлично И становится, как рог. Я спросонок задыхаюсь И сперва начну роптать, А потом, как разыграюсь, Стану мужу помогать: И руками и ногами Вкруг него я обовьюсь, С грудью грудь, уста с устами, То прижмусь, то отожмусь. И, сгорая от томленья С милым Виктором моим, Раза три от наслажденья Замираю я под ним. Иногда и днем случится: Виктор двери на крючок, На диван со мной ложится И вставляет корешок. А вчера, представь, сестрица, Говорит мне мой супруг:. «Ты читать ведь мастерица, Почитай-ка мне, мой друг». Затворившись в кабинете, Мы уселись на диван. Прочитала я в газете О восстании славян И о том, какие муки Им приходится принять, Когда их башибузуки На кол думают сажать. «Это, верно, очень больно?» Мне на ум пришло спросить. Рассмеялся муж невольно И задумал пошутить. «Надувает нас газета, — Отвечает мне супруг. — Что совсем не больно это, Докажу тебе, мой друг. Я не турок и, покаюсь, Дружбы с ними не веду, Но на кол, я уж ручаюсь, И тебя я посажу». Обхватил меня руками И на стул пересадил, Вздернул платье и рукою Под сиденье подхватил, Приподнял меня, поправил Себе что-то, а потом Поднял платье и заставил На колени сесть верхом. Я присела, и случилось, Что все вышло по его: На колу я очутилась У супруга своего. Это было так занятно, Что нет сил пересказать. Ах, как было мне приятно На нем прыгать и скакать. Сам же Виктор, усмехаясь Своей шутке, весь дрожал И с коленей, наслаждаясь, Меня долго не снимал. «Подожди, мой друг Аннета, Спать пора нам не пришла, Порезвимся до рассвета, Милая моя душа! Не уйдет от нас подушка, И успеем мы поспать, А теперь не худо, душка, Нам в лошадки поиграть». «Как в лошадки? Вот прекрасно! Мы не дети»,—я в ответ. Тут меня он обнял страстно И промолвил: «Верно, нет, Мы не дети, моя милка. Но представь же наконец. Будешь ты моя кобылка, Я же буду жеребец». Покатилась я со смеху, Он мне шепчет: «Согласись, А руками для успеху О кроватку обопрись…» Я нагнулась. Он руками Меня крепко обхватил И мне тут же меж ногами Корешок свой засадил. Вновь в блаженстве я купалась С ним в позиция такой, Все плотнее прижималась, Позабывши про покой. Я большое испытала Удовольствие опять, Всю подушку искусала И упала на кровать. Здесь письмо свое кончаю, Тебе счастья я желаю, Выйти замуж и тогда Быть довольною всегда.