Страница 61 из 69
Вы говорите, что иногда бываете суеверны, мистер Иванков. Я тоже. Порой мне кажется, что все это было предопределено заранее: даже то, куда будут выходить наши окна. Когда мы строили заправку, ни о каких ракетах и речи не шло. Мы переехали сюда из Питсбурга — если вы слышали, это наша столица сталелитейной промышленности. Мы рассудили так: может, рекордов по добыче газа мы во Флориде не поставим, но по крайней мере наш дом не попадет под бомбардировки, если начнется война. Не успели мы и глазом моргнуть, как чуть ли не из-под нашей двери в космос взмыла ракета, а наш маленький мальчик вдруг стал мужчиной и полетел в этой ракете навстречу смерти.
Чем больше мы об этом думаем, тем больше убеждаемся, что все было предопределено. Я не понял, как в России обстоят дела с религией, а вы в письме не рассказали. Мы с женой верим в Бога и думаем, что именно Бог так распорядился с нашими мальчиками: чтобы они умерли особенной смертью во имя особенной цели. Когда все спрашивают: «Когда же это закончится?» — я думаю, что это и есть конец, задуманный Господом. Потому что дальше так продолжаться уже не может.
Мистер Иванков, что меня разозлило, так это слова господина Кошевого о моем сыне: что он был полоумным убийцей и гангстером. Я рад, что вы так не думаете, потому что Бад вовсе не такой. Он любил летать, а не убивать. Мистер Кошевой постоянно твердил, что ваш сын был культурным и образованным человеком, а наш — неотесанным болваном. Получается, будто малолетний преступник убил университетского профессора.
Бад никогда не ввязывался в неприятности, не нарушал законы и не делал плохого. Он не охотился, не лихачил за рулем, не пил — единственный раз в жизни напился допьяна и то ради эксперимента. Бад очень гордился своей реакцией и рефлексами, постоянно пекся о здоровье, ведь без здоровья великим летчиком не станешь. Я все пытался подобрать правильное слово, чтобы описать Бада, и, кажется, Хейзел придумала самое точное. Сперва мне показалось, что оно уж очень напыщенное, но я привык, и теперь мне нравится, как это звучит. Хейзел говорит, что Бад был полон достоинства. И мальчиком, и мужчиной он был серьезен, обходителен и почти всегда одинок.
Мне кажется, Бад чувствовал, что умрет молодым. В тот вечер, когда он напился ради эксперимента — ему просто хотелось узнать, что такое алкоголь, — Бад говорил со мной больше обычного. Ему было всего девятнадцать. Именно тогда я понял, что свое будущее занятие он неразрывно связывает со смертью. Не с чужой, мистер Иванков, а со своей собственной. «Знаешь, чем хорошо быть летчиком? — спросил он меня в тот вечер. — До самого последнего ты не догадываешься, насколько все плохо. А потом все происходит так быстро, что не успеваешь и заметить».
Он имел в виду смерть — особенную, благородную смерть. Вы писали, что были на войне и пережили там немало страданий. Я тоже, так что мы оба знаем, о какой смерти говорил Бад — о смерти солдата.
Мы получили известие о его гибели через три дня после того, как с мыса Канаверал взлетела большая ракета. В телеграмме писали, что Бад был на секретном задании, поэтому подробностей сообщить они не могут. Тогда мы попросили нашего конгрессмена, Эрла Уотермана, разузнать о случившемся. Господин Уотерман приехал к нам домой, чтобы лично с нами побеседовать, и вид у него был такой, словно он увидел Бога. Он не мог открыть нам, что именно сделал Бад, но его поступок, сказал господин Уотерман, «один из величайших подвигов в истории США».
О ракете тогда написали, что запуск прошел успешно, были получены какие-то невероятные сведения, а потом снаряд взорвался над океаном. И все.
Вскоре стало известно, что космонавт, полетевший на спутнике в космос, погиб. Скажу вам честно, мистер Иванков, мы обрадовались этой новости. Потому что если человек летит в космос с кучей техники на борту, это может значить только одно: скоро придумают еще одно страшное оружие.
Дальше мы узнали, что советский спутник отчего-то превратился в несколько спутников. А потом — в прошлом месяце — шило наконец вырвалось из мешка. Два из множества крошечных спутников оказались людьми. Один — ваш мальчик, второй мой.
Я плачу, мистер Иванков. Надеюсь, наши сыновья погибли не зря. Наверное, в разные времена так думали миллионы отцов по всему миру. В ООН до сих пор спорят, что именно случилось в космосе. Я рад уже тому, что все они наконец согласились — включая господина Кошевого, — что это был несчастный случай. Бад полетел туда, чтобы сфотографировать спутник вашего сына и показать снимки американцам. Он подобрался слишком близко. Я предпочитаю думать, что после аварии они хотя бы немного пожили и попытались спасти друг друга.
Говорят, они будут на орбите еще сотни лет, даже когда нас с вами не станет. Их пути будут то и дело пересекаться и снова расходиться: астрономы даже знают точную дату, когда они снова встретятся. Вы правильно написали: они теперь подобны Солнцу, Луне и звездам.
Прилагаю фотографию моего сына в военной форме. Ему здесь двадцать один год. А умер он в двадцать два. Баду поручили это задание, потому что он оказался лучшим летчиком в Соединенных Штатах. Об этом он и мечтал всю жизнь. Его мечта осуществилась.
Жму вашу руку.
Чарлз М. Эшленд, хозяин бензозаправки.
Титусвилл, Флорида, США
1958
ЭПИКАК
Н-да, давно уже пора кому-нибудь взять да и рассказать о моем друге ЭПИКАКе. Он, знаете ли, обошелся налогоплательщикам в 777 434 927 долларов 54 цента. Люди имеют право знать, за что платят такие сумасшедшие деньги. Когда доктор Орман фон Кляйгштадт только-только построил его по заказу правительства, газетчики подняли шумиху. И вдруг все стихло — ни звука, ни малейшей информации. То, что произошло с ЭПИКАКом, никакой военной тайны в общем-то не представляет. Правда, армейские шишки пытались представить все именно так. На самом деле история закончилась большим пшиком. ЭПИКАК не оправдал возложенных на него надежд, хоть и стоил огромных денег.
И это, кстати, вторая причина рассказать о моем друге, оставить о нем добрую память. Может, военщину он и разочаровал, однако это не значит, что машина не проявила благородства, величия и таланта. Да, мой лучший друг был именно таким, упокой Господь его душу.
Выглядел он машиной, зато человеческого в нем было побольше, чем в ином двуногом. Вот потому-то, по мнению армейских чинов, затея с ним и не удалась.
ЭПИКАК занимал около акра площади на четвертом этаже лаборатории физики Виандотского университета. Отвлечемся на минутку от его душевных качеств. ЭПИКАК — это семь тонн радиоламп, проводов и рубильников; все это рассовано по стальным ящикам и подключено к стодесятивольтовой сети переменного напряжения, что твой тостер или пылесос.
Фон Кляйгштадт и военные хотели создать суперкомпьютер, который просчитает курс ракеты из любой точки старта на Земле до второй снизу пуговки на мундире Джо Сталина, если будет нужно. Или, если должным образом подкрутить всякие настройки, просчитает экипировку дивизии морпехов для десантной операции, рассчитает все до последней сигары и ручной гранаты. И между прочим, с этим он справлялся.
С компьютерами поменьше у армейских чинов дела задались, поэтому они были целиком и полностью за большой компьютер, когда тот еще находился в стадии проектирования. Любой военнослужащий-снабженец, имеющий отношение к стратегическому планированию, скажет вам: математическая точность выкладок, требующихся на современном поле боя, далеко за гранью способностей мозга жалкого человеческого существа. Большая война требует большой точности, больших счетных машин. А ЭПИКАК, насколько всем известно, самый большой компьютер в мире. Вообще-то он оказался слишком большим даже для Кляйгштадта, так и не понявшего до конца своего творения.
Не стану углубляться в детали о том, как работал, а лучше сказать — думал ЭПИКАК. Скажу только следующее: печатаешь задачу на бумаге, крутишь правильные верньеры и переключатели, которые настраивают его на решение нужной проблемы, вводишь переменные при помощи клавиатуры — это что-то вроде пишущей машинки. Ответ получаешь напечатанным на бумажной ленте с большущей катушки. ЭПИКАКу требовались доли секунды на решение проблем, которые и полсотни Эйнштейнов в жизнь бы не разгребли. А еще ЭПИКАК никогда ничего не забывал. Щелк-дзинь! И вот тебе бумажная лента с ответом.