Страница 6 из 22
Алексей полз рядом с солдатом Гордиенко. Справа затрещал немецкий пулемет. Протянулись нити трассирующих пуль.
— Гордиенко, Булаев, — послышался голос сержанта Петрова, — огневую точку справа подавить.
Разведчики вернулись на рассвете. Добытый «язык» дал ценные сведения. Командир дивизии объявил участникам ночного рейда благодарность, особо отметив группу сержанта Петрова.
Крепко полюбил Алексей сержанта. Но вскоре пришлось расстаться, Петрова перевели в другую часть. Отделение принял Алексей Булаев, а через несколько дней разведчиков передвинули в Синявинские болота. Отделение Булаева придали стрелковому батальону, которому было поручено провести разведку боем в сторону станции Мга.
Под прикрытием огневого вала батальон, прорвав передовую врага, овладел первой и второй линиями обороны. Разведчики просочились в ближние тылы и повели наблюдение. Вот уже нанесены на карту минные поля, ранее невыявленные доты и дзоты, минометные и пулеметные гнезда, в зарослях леса обнаружены дальнобойные пушки. Радист передал первые сведения на командный пункт дивизии. Булаев принял решение двигаться дальше, и вдруг приказ: отходить.
Прижимаясь к земле, разведчики поползли. Булаев внимательно следил за ними. Вот один скрылся в зарослях леса, второй, третий, а где же Иван Степанов. Алексей пополз к воронке, в которую несколько минут тому назад прыгнул Степанов. Вот и воронка. Солдат лежал, воткнувшись лицом в мерзлые комья земли.
— Иван, ты ранен?
— Кажется, малость задело, — чуть слышно прошептал солдат, — но я дойду.
Он сделал попытку подняться, но тут же сунулся вперед головой и застонал. Булаев поволок его. Степанов до боли стиснул зубы, а сержант, обливаясь потом, тащил раненого товарища. Бой между тем уходил все дальше и дальше к нашей передовой. Пробираясь от воронки к воронке, от дерева к дереву, Алексей благополучно миновал передовую врага и оказался в нейтральной зоне. На пути попалась глубокая воронка. Алексей осторожно спустил в нее солдата и прошептал:
— Ваня, полежи пока тут.
— Товарищ сержант, вы не бросите меня? Товарищ сержант, не уходите.
— Лежи спокойно. Я вернусь!
Прохода в нашем минном поле не оказалось. Пришлось с риском для жизни самому снимать мины. Разгребая снег руками, Булаев извлекал из-под него мины и фугасы, вывинчивая из них взрыватели. Метр за метром очищал он проход. Вот уже показались брустверы наших окопов. Алексей облегченно вздохнул и, тщательно провешивая проход, пополз к воронке. Взвалил на плечи раненого — и в проход. Радостно бьется сердце. Еще десять метров, пять, три, два… Алексей вскочил на ноги и, не выпуская из рук товарища, метнулся вперед, скатился в траншею и тут же услышал:
— Руки вверх!
— Свои мы, братишечки! Свои. Из немецкого тыла выбирались, — ответил Алексей, бережно опуская на дно траншеи Степанова.
Через день Алексей вернулся в свою роту. А вскоре сержант Булаев получил первую награду — медаль «За боевые заслуги».
Шел буранный январь 1944 года. Освобождая город за городом, по пятам преследуя противника, дивизия неожиданно натолкнулась на сильное сопротивление врага. Чувствовалось, что силы противника нарастают с каждым днем. Командованию срочно требовалось знать наличие живой силы врага и техники. Действовать вслепую опасно. Командир 286-го стрелкового полка подполковник Фоменко поручил сержанту Булаеву разгадать замысел врага.
Алексей направился к разведчикам. Перед входом в землянку остановился, смахнул с валенок снег и перешагнул порог. Отделение было в сборе.
— Как, товарищ сержант, к фрицам в гости пойдем или загорать будем? — спросил ефрейтор Петренко.
— Идем в гости, — улыбнулся Булаев.
В сумерки разведчики миновали нашу передовую, проползли по глубокому снегу, залегли перед траншеями противника и повели наблюдение. Не час и не два пролежали в сугробах снега, изучая вражескую оборону. Давно уже ночь сменилась утром, а утро — днем. Вновь стали сгущаться сумерки, Булаев подозвал Степанова и зашептал.
— Зови всех, проверим вон ту траншею, — он указал налево. — Может, по ней в тыл удастся пробраться.
Чутье следопыта не подвело — траншея оказалась пустой. Двинулись по ней дальше. Благополучно миновав передовую немцев, разведчики углубились в лес. Идти стало легче. Ветер не толкал в спину, не бросал в лицо сухим колючим снегом. Впереди показалась поляна. Солдат Фомченко, идущий головным, остановился, поднял руку вверх. Все опустились в снег, только сержант неслышно подошел к солдату:
— В чем дело?
— Тропинка, — прошептал Фомченко и опустился на колени.
Булаев присел рядом с ним, внимательно присматриваясь к пробитой в снегу тропинке. «Ясно, что вправо она ведет на передний край, влево — в лес, а возможно и в село. Туда и идем. Только тропинкой опасно, придется целину месить», — решил сержант и подал сигнал двигаться.
По колено утопая в снегу, прошли метров сто. Внезапно как из-под земли вырвался яркий луч прожектора. Разведчики едва успели упасть в снег. Луч пробежал по поляне, обшарил опушку, и, разрезая черноту ночи, взметнулся вверх.
Алексей дал сигнал двигаться. Разведчики бесшумно поползли к лесу. Вскоре они могли уже различать заснеженные землянки. Вот мигнул огонек. Подползли — кухня. Из дверей одной землянки вырвался яркий сноп света. Не спеша вышел немец, подошел к кухне. Подбросил в топку дров, открыл котел и стал помешивать в нем черпаком. У сержанта Булаева решение созрело мгновенно.
Когда немец закрыл котел и спустился с приступка, в грудь ему уперся ствол автомата.
Повар штурмового батальона оказался человеком словоохотливым, он дал командованию ценные сведения. А сержант Булаев был награжден орденом Славы 3-й степени.
Дивизия остановилась на северном берегу Псковского озера. Предстояло изучить путь по льду и противоположный берег. Начальник штаба полка пригласил Булаева.
— Как ваши разведчики, товарищ сержант.
— Все время в пути.
— Знаю, но отдыха дать не могу. Есть очень важное задание.
Майор и сержант склонились над картой.
Через час-два разведчики залегли на северном берегу Псковского озера. Долго вели наблюдение, прислушивались, а с наступлением темноты двинулись по скользкому льду. Часто попадались полыньи. Лучи прожектора ежеминутно обшаривали каждый метр озера, посвистывали пули. Ползли долго. Вот и прибрежный камыш, до берега метров двести. Разведчики отдохнули в камыше, проверили оружие и поползли вперед. На пологом берегу озера стояли три постройки: не то обветшалые домики, не то сараи, никого там не было. Справа черноту ночи прорезала искорка. Бесшумно двинулись в ту сторону. Впереди обозначился холмик. Сквозь промерзлые прутья тальника едва пробивался бледный луч света. Перед разведчиками была землянка. А вот и тропинка, ведущая к входу. Дверь оказалась полуоткрытой. Из землянки слышался смех.
— Саша, — шепнул Булаев Смирнову, — пойдешь со мной, а остальным быть начеку.
Резкий рывок — и разведчики ворвались в землянку. За столом четверо немцев играли в карты. Трое из них покорно подняли руки вверх. Четвертый сделал бросок к Алексею и ухватился руками за ствол автомата. Сержант едва успел нажать на спуск. Короткая очередь — и гитлеровец упал замертво.
На рассвете разведчики вернулись в полк, доставили три «языка». За этот подвиг Алексея Николаевича Булаева наградили орденом Славы 2-й степени.
Показания пленных подтвердили предположения нашего командования о том, что на подступах к Пскову противник сумел создать мощную оборону с системой инженерных сооружений.
День и ночь разведчики и саперы следили за противником. Офицеры штаба кропотливо наносили на карты данные наблюдений, а особые разведывательно-поисковые группы проверяли и уточняли данные наземной и воздушной разведки.
Одной из них руководил Алексей Булаев. В его группе действовали Саша Смирнов, Николай Фомченко и Иван Вдовин. Едва наступали сумерки, группа Булаева проникала в тыл противника, тщательно изучала оборону врага, систему расположения огневых средств, минные поля, которые часто доходили до самых немецких траншей.