Напряжение

— Ай! Отпусти! — Запаниковал парень.

— Еще одно резкое движение, и я сожму руку! Я не шучу! — добавил я строгости в голос.

— Ты не посмеешь! — а уверенности то маловато!

— Проверим? У меня силы хватит — никто не починит!

— Спокойно, не делай глупостей, — с тревогой произнес Семен.

— Медленно поднимись! Медленно, я сказал!

— Я делаю, делаю, видишь? — подняв руки вверх, парень сел на кровать, все еще находясь над моими ногами.

Я скинул подушку на пол, продолжая крепко держать его за самое ценное.

— Ногу на пол! Встаешь очень осторожно!

— Максим, только не нервничай, мы все решим, — сглотнул он, глядя вниз.

— На счет три, я отпускаю, — пододвинувшись к столу, я ухватил банку с водой другой рукой. — Только дернешься — замочу!

— Я все понял! — Закивал восьмиклассник.

— Раз, два, три!

Семен осторожно опустил руку и выудил из кармана очки.

— Уф, целые, — с великим облегчением произнес он, протирая линзы и цепляя пластик на переносицу. — Если б ты их разбил, я не знаю, что с тобой сделал.

— Еще не поздно проверить, — угрожающе придвинулся я.

— Спокойно! Претензий нет, расходимся миром! — Попятился он к двери, держа руки на виду.

— Стой. Один вопрос. — Кое‑что в случившемся не давало покоя.

— Слушаю?

— Почему у тебя тройка по физкультуре?

— Я на уроках дерусь, — вздохнув, честно признался Семен. — А ты правда император? Или… того… — Как‑то странно покрутил он рукой у виска.

— Нет, — шмыгнул я, потирая ребра. — Но обязательно стану! Только физику выучу. И без тебя справлюсь!

— Чем тебе физика‑то поможет? — Не понимая, пожал он плечами.

— Тайна, — насупился в ответ.

Семен недоверчиво покачал головой, но приставать не стал.

— Слушай, а что там с биноклем? — Со сдержанным любопытством произнес он, уже хватаясь за дверную ручку.

— Вон в том ранце лежит, но трогать дядька запрещает, — скривился я, ткнув пальцем под кровать. — Зато есть вещь поинтереснее! Книга! Волшебная, кстати.

Я выудил из тайника под тумбой ту самую книгу, что не дал мне посмотреть сторож, и с загадочным видом раскрыл перед Семеном.

— Ухты! — Раскрыл он рот, глядя на красочные картинки. — Вот это да — а!

— Ага, такого ты нигде не увидишь! — С важным видом кивнул я, листнул еще две страницы и захлопнул книгу перед его носом.

— А может, в библиотеке есть, — усомнился Семен, с надеждой глядя на закрытый том.

— Такого точно нет! — Припечатал я ладонью по обложке.

— Посмотреть все равно стоит.

— Ну — ну, надейся, — упрятал я книгу обратно, подальше от светящихся глаз Семена.

— Я название запомнил, проверю, — прогудел он.

— Удачи! — Отвернулся я, прощаясь с последней надеждой чем‑то заинтересовать несостоявшегося учителя.

— Слушай, Максим…

— М?

— Ну, если не найду, покажешь книгу еще раз? — Робко поинтересовался Семен с порога.

— Только в обмен на уроки! — Ухмыльнулся я, стоя к нему спиной.

— Заметано! — Обрадовался парень и осторожно прикрыл дверь.

Попался! Я вновь выудил ту книгу и с благодарностью провел по гладкой поверхности.

— А ты действительно волшебная, — признался ей и с нежностью назвал по имени. — 'Ка — ма — з. Ин — струк — ци — я по эк — сплу — а-та — ции и ре — мон — ту'.

Прибрался, сходил на ужин, вновь восхищенно поразглядывал красивые, яркие изображение огромного красного автомобиля, а потом пришел мокрый и очень злой дядька. Книга лежала уже на своем месте, а я с умным видом уставился в физику, разглядывая непонятные загогулины. Сторож вобрал было воздух в легкие — явно не для того, чтобы похвалить, но тут я легонько пододвинул одеяло, показывая ботинки под кроватью, рядом с кедами.

— Ладно, — выдохнул он. — Помоги переодеться.

— Я потом погуляю?

— Иди, — устало завалился он на кровать, разминая ногу рукой.

Чуть позже, подхватив ботинки, я осторожно прокрался в дверь, рыскнул глазами по коридору, пока не заметил призывное движение рукой под лестницей.

— Спасибо, друг, — ссыпал я в ладошку Сашке два куска сахара и вернул ботинки.

— Обращайся, — счастливо шмыгнул парень, уносясь к себе в комнату.

Надеюсь, к утру дядька про ботинки забудет. Так и получилось — наверное еще и потому, что ночью к нему заявилась нянечка, и меня выставили на полчаса в коридор. Походив под дверью и окном и прислушиваясь к длинным стонам, поначалу подумал — пытает дядька вражину. А как встретил потом раскрасневшуюся и довольную нянечку в коридоре, сразу все понял. Сахар мой ели.

Глава 6. Одиночество и кошки

— Это Маша, она будет жить с нами! — Уверенно заявил я с порога комнаты в спину распивающему чай дядьке:

— Ч‑что? — закашлялся сосед, пролив полчашки на стол.

— Ну… Не на улице же ей жить, беременная она. — Привел я довод.

Чашка звонко упала на пол, дядька медленно повернулся на стуле.

— Максим, — рыкнул он, глядя на меня и Машу.

— Ч‑что?

— Ремень подай.

— Не — не — не! Я все объясню! — закачал я головой и прижался спиной к некстати закрытой двери.

В руках жалобно мяукнула кошка.

— У тебя минута. — Закрыл он глаза и тяжело вздохнул.

— В Интернате держать кошку нельзя, а на улице они блохастые! — Затараторил я. — Вот я и подумал, если взять Машку с улицы и отмыть, то ее можно за плату давать поласкать!

— Та — а-ак, — сжав кулак, протянул дядька.

— Вот. Пять минут — один стакан молока. Да! Молоко быстро портится, но из молока можно сбивать сливки! А сливки обменивать в столовой на шоколад, — быстро завершил я, поглядывая на секундную стрелку на наручных дядькиных часах. — То есть, сдаем Машку, снимаем сливки и мы в шоколаде!

Дядька грузно поднялся с места, прихватил по пути ремень и через два шага нависал надо мной.

— У меня для тебя две новости, — странным, как эхо, голосом, произнес дядя Коля. — Во — первых, это кот. Жирный, откормленный кот.

— Вот блин, я уже котят успел пристроить… — замедлился я на последнем слове и икнул, уставившись на черные, как ночь, дядькины глаза.

— Во вторых, отпусти кота на улицу.

— Я столько котлет в него вложил!

— Живо! И по пути внимательно подумай над своим поведением.

Через две минуты я снова стоял перед дядькой — тот будто замер, ожидая меня в том же положении, с ремнем в руках.

— Ну? — строгим голосом спросил он.

— Я забыл про вашу долю? — вопросительным тоном произнес я.

— Неверно, Максим! — Указал он ремнем на кровать.

Неправильным ответом оказалось даже 'я больше не буду'.

— Пойми, в твоей жизни будет много силы, много власти. Но ты не имеешь никакого права распоряжаться чужими жизнями и чужой свободой! — Ярился дядька между полетами ремня. — А если когда‑нибудь забудешь об этом, я явлюсь к тебе даже из преисподней и отхлестаю ремнем еще раз!

Мог бы и просто объяснить — я бы разобрался и без ремня. Раз нельзя, то нельзя. И, вроде как, он сам это понял — оттого выставил на стол сахарницу, заварку и удалился, ковыляя, обходить территорию.

В общем, ко времени, когда пришел Семен, я все‑таки смог сидеть на стуле. Заходил он уже два месяца, почти каждый вечер после ужина, и этого хватило, чтобы растолковать значение Подковы, Палки, и Большой буквы Р с хвостиком. Очень интересно!

— Вот смотри. Напряжение равно сопротивлению умножить на силу тока. Что‑то не понятно? — Семен терпеливо тыкал карандашом в формулу, показывая загогулины и рассказывая, что они обозначают.

— Ага. Что такое умножить?

Семен звонко шлепнул раскрытой ладонью по лицу. Он так часто делает, перед тем как ответить. Наверное, думать помогает.

— Умножить — это действие, — закатив глаза к потолку, пояснил он.

— Круто! А я могу делать это действие?

— Да. Ты умножаешь скорбь.

— На что? — Деловито уточнил я, записывая важную информацию в тетрадь.

— На тоску.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.