Блатные псы

Пока шла война с чеченцами, про Чапеля и Беловика ничего не было слышно, они всплыли на горизонте после того, как все улеглось. Они-то и предъявили Лукомору. Вор не должен был заниматься коммерцией, не имел права стоять во главе криминальной бригады. И плевать, что в те времена бандитских бригадиров короновали на раз-два… В общем, подставили они Лукомора, и все потому, что не поделился он с ними. Они тогда с братвой провернули серьезную махинацию с векселями на реализацию, которые поставлялись на «АвтоВАЗ» в обмен на машины. Двадцать четыре «девятки» они тогда взяли, а деньги не вернули. Дескать, их самих кинули, фирма-прокладка во всем виновата… А машины бешеных денег тогда стоили…

Обидно было, воров‑«апельсинов» тогда не трогали, сколько из них до сих пор в теме, а Лукомора в зоне короновали, на «больничке», все как положено. За него подписались уважаемые воры, с которыми он знался на этапах и пересылках.

Эти люди подписались за него и после позорного схода, который собрали Чапель и Беловик. Они спросили с этих бакланов, хотя до конца справедливость и не утвердили…

Может, надо было плюнуть тогда на корону? Лукомор бы и без нее Бочаров под себя поставил и жил бы просто как простой криминальный авторитет с тугим кошельком на кармане. И уважали бы его не меньше…

Тот же Ипатий от воровского сана отказался, а ему предлагали. Он два раза мотал срок, причем во всех случаях от «звонка» до «звонка». Он знал массу авторитетных людей, вращался в их среде, более того, сводил одних воров с другими, случалось, даже разводил конфликты между ними. Но во власть он при этом не лез, не желал брать на себя ответственность. Он хотел жить нормально – иметь жену, рожать детей, бизнесом думал заняться. Лукомор помог ему открыть одну автозаправку, другую, дальше он уже двигался по накатанной. Еще не так давно он по праву мог считаться королем бензоколонок, но сейчас, увы, его бизнес трещит по швам – под давлением гигантов нефтерынка. Народ нынче предпочитает отовариваться на заправочных станциях «Лукойла», «ТНК», «Роснефти», а малоизвестные точки обходит стороной. Но Ипатий не жалуется. Он ведь не только легальным бизнесом занимается, у него и всякие темные делишки в арсенале. Заказными убийствами он вроде как не промышляет, но связи у него есть. Как на воле связи есть, так и на «крытом». Не зря же он про движение от Чапеля к Муртазу прознал. Не занимайся он вопросом Лукомора, не просек бы фишку.

– Вроде да или точно все? – Дмитрий Андреевич угрюмо глянул на Мишу.

– Насчет вашего друга? – уточнил тот.

– Насчет моего друга.

– Он больше ничего не говорил…

Ипатий к большим высотам не стремился. Бизнесом своим занимался, на мелких аферах гешефт делал, катраны у него подпольные, девочки на него работают. Жил он в маленьком подмосковном поселке на одной улице со своими приближенными. Тихо жил, не отсвечивал, никому не мешал, поэтому и не трогали его. Но сам он мог тронуть кого угодно. Даже тому же Никиткину вызов бросить мог, в принципе он и собирался это сделать – за деньги, которые получил от Лукомора. Но на самого Никиткина он прыгать не станет, на это и надеяться не стоит. Ипатий мог помочь Лукомору в другом. Он должен обойти всех людей, всех, кто подписался бы за него. Нужна постановочная малява от воров, и чем скорее она будет, тем лучше. Воровская почта процесс долгий, если, конечно, его не ускорить. Ипатий знал, как это сделать, а за деньгами Лукомор не постоит.

– Ты ему скажи. – Он взял бумагу, написал на ней несколько имен. – «Маза» мне нужна, Ипатий поймет.

Сначала сложил лист бумаги в маленький квадрат, затем свернул в трубочку и знаком показал, что нужно сделать с этим жгутом. Вряд ли Мишу будут обыскивать, но лучше бы он пронес этот листок за щекой. А если вдруг опера изымут список, ничего страшного, мир от этого не рухнет…

Солодкий кивнул, уныло глянув на него. Не хотелось ему тащить в рот всякую дрянь, но делать нечего. Хочешь кататься – умей подмахивать…

– И еще мне нужен «кум». – Лукомор поднял правую руку и потер пальцами, собранными в щепотку.

Администрация в СИЗО свою работу знает, изолятор, считай, привела в образцово‑показательное состояние. Но все-таки здесь работают люди, а не роботы. А живые люди продаются и покупаются, и не их нужно за это винить, а саму природу человеческого бытия.

Он собирался купить начальника оперативной части. Ему нужен был человек, который поможет взять и утвердить свою власть на зоне. Можно было подключить к этому делу Ипатия, но не та это телега, которую можно перегружать. А Миша мог справиться с таким заданием. Он парень шустрый, язык у него подвешенный, да и давать «на лапу» – знакомое для него дело.

Лукомор уже встречался с майором Гладышевым. Начальник оперативной части сам вызывал его к себе на беседу, задавал вопросы, спрашивал о планах на будущее. Лукомор намекнул ему, что хотел бы договориться с ним о сотрудничестве – в свою пользу, разумеется. Намекнул, с прицелом на конкретное предложение, но Гладышев пресек этот разговор, давая понять, что кабинет прослушивается. Или это было на самом деле, или он просто нашел причину, чтобы отказать Лукомору, так или иначе, в лоб его не прошибешь. Но ведь можно зайти с фланга. Миша пробьет ситуацию вокруг него, выявит уязвимые места в его личной жизни, предложит денежный пластырь на больную мозоль. У каждого человека в личной жизни есть слабина, и вряд ли майор Гладышев – исключение из этого правила…

Даже на Одинцова можно найти проруху. Но Лукомор и не думал связываться с этим псом. Против него рулил УБОП, от Одинцова уже ничего не зависело… Можно было, конечно, его наказать – за то, что вырыл яму под Лукомора, но сейчас даже думать об этом было глупо. Сначала из ямы нужно выбраться, а потом уже…

Глава 5

Парные куриные котлеты – блюдо диетическое, но это куда лучше, чем овсяная каша на воде и обезжиренный творог с жидкой сметаной… Все-таки сдалась Кира, все-таки предложила мужу мясное блюдо. По закону Максим не был ее мужем, а после такого завтрака готов был отправиться в ЗАГС хоть сейчас.

Но отправился он на службу. И в хорошем настроении. И погода сегодня отличная. Небо ясное, прохлада комфортная, а ветер – как теплое дыхание весны.

Развернулась у него душа. Но тут же свернулась, стоило только выехать со двора. Улица перерыта была у самого перекрестка – не проехать. Максим развернул машину, но и на другом перекрестке – такая же беда. Как будто кто-то нарочно напакостил.

Тракторным экскаватором дорогу перерыли, на всю ширину и на глубину одного ковша. Грунт был вынут и уложен в четыре кучи, по две с каждого конца. А посередине чисто – бери толстые доски, перебрасывай их через траншею и проезжай по ним, как по мосту. Может, здесь и планировалось установить временный мост для проезда? Но тогда почему его нет? И зачем вообще дорогу перерыли? Если трубы собираются прокладывать, то где они? К тому же траншеи эти только поперек дороги, где же продолжение? Да и на улице между траншеями как минимум двадцать домов, и почти в каждом дворе машина. Как людям на работу выезжать?

Эти вопросы Одинцов задавал себе, вынимая телефон. В дежурную часть звонить надо, пусть коммунальные службы поднимают, а те устраняют диверсию. Как еще назвать это безобразие?

Он уже набирал номер, когда с перекрестка в его сторону свернул черный джип «Гелендваген». За ним второй. Машина вплотную подъехала к канаве, остановилась. Рядом замерла вторая.

Одинцов уже понял, что происходит – Никиткин с каждым днем борзел все больше. Бежать он не собирался, а пистолет на всякий случай достал. И с предохранителя ствол снял, и затвор передернул. Плевать, кто что подумает. Правда, руку с оружием он опустил.

Сначала из машин вышли рослые парни в черном. Пистолет в руке Одинцова их смутил, но в ответ они оружие доставать не решились.

– Максим Львович, все нормально, вам ничего не угрожает, – сказал плотного сложения мужчина с кривым носом и прямыми залысинами.