Волк

Василий Макухин прислал ему поздравительное письмо и пригласил приехать осенью вместе с молодой женой к нему в Сочи. Комаров достал две путевки. В Сочи Макухин по секрету объявил, что он теперь не Василий Васильевич Макухин, а Семен Семенович Якушин. Для всех! Пусть Комаров забудет его старое имя.

Комаров удивился, но Макухин-Якушин объяснил, что так надо, так требует его секретная работа. А в плену, в лагере, он, мол, нарочно для немцев назвал себя вымышленным именем.

В Сочи Семен Семенович располагал большими деньгами, возил Комарова по ресторанам, втянул в компанию крупных картежных игроков. У Комарова денег было мало, он стеснялся, но Семен Семенович говорил, что для фронтового дружка — вместе смерти в глаза смотрели! — он денег не считает и предложил взаймы крупную сумму. Но Комаров отказался. Тогда Семен Семенович рассмеялся и сказал: «Ладно! Если ты такой стеснительный, вот тебе блокнот, пиши расписку. Разбогатеешь, отхватишь первенство Европы — отдашь». Комаров согласился и написал расписку.

В прошлом году Якушин приехал к Комарову в Москву и увез его вечером с собой в Измайловский парк. В глухой просеке шепотом он объявил, что он, Якушин, был агентом гестапо, подпольную организацию военнопленных он и разоблачил. Никакого кольца фельдфебелю не давалось: просто гестапо организовало «побег» их двоих из лагеря. После войны Макухин-Якушин, как и многие бывшие агенты гестапо, был найден резидентом другой иностранной разведки, представителем которой он сейчас и является. Он потребовал, чтобы Комаров поступил спортивным тренером на оборонный завод, где работает Ольга, а если сразу не удастся — то пусть через Ольгу добывает нужные сведения. Комаров перепугался, отказывался. Семен Семенович вынул из кармана пистолет и сказал, что этот пистолет бесшумный. Рассмеявшись, он его спрятал и вынул блокнот с распиской Комарова. «Твоя рука?.. — спросил он. — Не согласишься — этот документ будет переслан куда надо. Кроме того, у моих хозяев имеются показания бывших военнопленных о том, что их подпольный комитет предали и шестьдесят семь человек подвели под расстрел предатели Макухин и Комаров. Макухина уже нет — исчез, растаял… А Комаров Петр Иванович, бывший зенитчик, спортсмен из Калинина, — вот он! И эти показания военнопленных будут немедленно пересланы органам госбезопасности. А меня не найдут, не надейся. Выбирай немедленно! Кстати, если согласен работать со мной, получишь сегодня солидный аванс. И попробуй постепенно жену уговорить. Для начала выведай у нее кое-какие цифры, относящиеся к деталям реактивного снаряда».

Комаров ужаснулся, но еще больше его испугала угроза передачи органам госбезопасности денежной расписки и показаний военнопленных, хотя он ни в чем не виноват… Тренер пытался выпытать у жены какие-нибудь сведения, но она сразу насторожилась, а потом прямо назвала его предателем, а Семена Семеновича — темной личностью…

— Вы говорили вашей жене, что Семен Семенович предлагает большие деньги? — спрашивает Мозарин.

— Не сразу. Когда я догнал ее в тот вечер четвертого декабря, то сказал, что завтра иду заявлять о Якушине. Я просил ее погулять со мной. Уже потом, в лесу, я объяснил ей, что мы можем стать богатыми людьми и жить припеваючи. Она крикнула, что не считает меня мужем… Резко повернулась и пошла по тропинке.

— И вы убили ее?

— Семен Семенович предупредил меня: если я не убью Ольгу, ее убьет другой. Но тогда пристрелят и меня!..

Преступник сидит, закрыв лицо руками, и всхлипывает. Мозарин морщится — настолько Комаров омерзителен! Он быстро дописывает второй протокол допроса.

— Значит, вы, Комаров, — говорит капитан, — признаете себя виновным в том, что убили вашу жену по наущению агента иностранной разведки?

— Признаю! — шепчет преступник, еле шевеля губами.

— Распишитесь!

Комаров пробует подняться, но колени его подгибаются. Сделав усилие, он встает, подходит к столу. Мозарин протягивает преступнику ручку, тот подписывает протокол допроса.

— Я все-таки не понимаю, — говорит капитан, когда преступник оправился, — почему вы не сказали о провокации Семена Семеновича вашей жене, Румянцеву, с которым вы тогда еще были в дружеских отношениях? Почему сразу не сообщили в Управление госбезопасности?

— Это моя страшная ошибка, за которую я плачу, — отвечает Комаров.

— Вы действительно отличный сочинитель легенд! — замечает Градов. — Я думаю, что вы были связаны не только с Якушиным.

— Нет, только с ним! — вскрикивает Комаров и как-то весь оседает.

— Были! — не соглашается полковник, вертя в пальцах конверт. — Мы терпеливо выслушали одну вашу сказку, выслушали вторую. Но я уверен, что вы скрываете подлинную истину…

— Нет! — дрожа, шепчет преступник. — Нет!..

— Хорошо, — отвечает Градов, — я докажу вам это!.. — Он обращается к капитану: — Пригласите свидетелей.

Через минуту секретарша пропускает в комнату загорелого человека в синем костюме, стройную брюнетку лет тридцати пяти и пожилую женщину, опирающуюся на палку. Градов приглашает их присесть. Мозарин берет у них документы и быстро переписывает в протокол.

Комаров хмуро смотрит на вошедших и отворачивается: почему эти люди собираются оговорить его? Он жертва, а не палач.

— Комаров! Подойдите к свидетелям, — говорит капитан. — Внимательно посмотрите на них и скажите, кого вы из них знаете.

— Я и отсюда хорошо вижу, — отвечает Комаров, но все же поднимается со стула.

Он видит три пары глаз, устремленных на него, и читает в них такую ненависть, что невольно делает шаг назад.

— Я никого из этих людей не знаю и никогда не видел! — со злобой произносит он.

— Так и запишу, — спокойно объявляет Мозарин и склоняется над протоколом.

— Я прошу записать, — говорит преступник, — что эти люди никогда — слышите, никогда! — не встречались со мной.

— Это можно, — охотно соглашается капитан, дописывает протокол и дает подписать его Комарову.

Градов встает и расправляет плечи, как человек, после долгого и упорного труда решивший сложную задачу. Мозарин облегченно вздыхает.