Милые лжецы

— Вообще-то, Дэвина не секретарша, — храбро выпалила Кармен, не замечая напряженности между ними, которую можно было почувствовать почти физически. — Я тебе солгала, поскольку иначе ты бы никогда не разрешил мне жить вместе с ней. Но Дэви очень хорошая, папа. Без ее добрых советов я бы часто не знала, что и делать.

— Я… э-э… — Клеменс с трудом откашлялся. — Рад, что я с вами знаком… познакомился.

— Ах, а я рада еще больше! — Дэвина усмехнулась. Первый шок она уже преодолела. — Кармен так много о вас рассказывала, что вы мне близки почти как друг.

— О, — потрясенно воскликнул Клеменс. Он резким движением поднял стакан и одним глотком его опорожнил.

Вероятно, фирменный коктейль «Восход» был не таким безобидным, как его название, потому что у Клеменса непроизвольно выступили на глазах слезы и он стал отчаянно ловить ртом воздух.

— Папа! — Кармен шлепнула его между лопаток ладонью. — Там ведь есть текила. Такие вещи надо смаковать осторожно.

— О да, — с наигранным сочувствием пришла ей на помощь Дэвина и отвесила ему такого тумака, что его качнуло вперед. — Вам следует быть гораздо осторожнее с такими крепкими вещами.

Клеменс судорожно откашливался, энергично уклоняясь от приемов народной медицины, которые пыталась применить к нему Кармен.

— Ладно, ладно, я понял, — спешил защититься он, украдкой вытирая слезы. — Этот «Восход» — чистейшая крысиная отрава! Кармен, дорогая, будь добра, принеси минеральной воды, пока эта гадость не прожгла мне внутренности. — Он повернулся к Дэвине, но та с насмешливой улыбкой уже собралась уходить.

— Мы наверняка еще увидимся, — заявила она с фальшивой любезностью. — Сейчас начнется венчание. Мне пора на сцену.

И она гордо удалилась, дрожа от ярости, а в голове ее роились самые дикие планы наказания Клеменса Вентуры за подлый обман.

Когда она вернулась к своим товарищам, к сцене подбежал один из официантов.

— Начинается! — объявил он с таким испугом, словно речь шла о третьей мировой войне.

Однако его призыв заставил музыкантов метнуться к инструментам.

В течение следующих часов у Дэвины не было времени размышлять о Клеменсе Вентуре.

Невеста, в облаке из тюля и белого шелка, выплыла из дома под руку с отцом.

Гости выстроились в два ряда, между которыми свадебное шествие под звуки марша двинулось к алтарю.

Дэвина исполнила, как было заказано, «Песнь Анны» с соответствующими такой церемонии нежностью и самозабвением, после чего явно усилились сопение и шмыгание носом среди женской половины гостей. Повсюду начали доставать носовые платки.

После венчания пришла очередь торжественных поздравлений, музыкальным фоном для которых служили мягкие звуки рояля, извлеченные Робертом Кьючемом из его синтезатора, а потом был набег на стол с закусками, накрытый к этому времени дюжиной поваров.

Всхлипывания стихли и уступили место довольному мурлыканью.

Родители невесты пожелали, чтобы во время застолья исполнялась негромкая музыка, как шутили между собой «Люди синих лугов» — полезная для пищеварения. Поэтому Роберт остался сидеть за пультом и услаждать гостей, а его коллеги могли уделить внимание шампанскому, поданному официантом.

Дэвина старалась не отходить от сцены, чтобы не столкнуться случайно с Клеменсом, который разгуливал по саду, правой рукой держа тарелку, а левой — Кармен.

Время от времени они останавливались, обменивались парой фраз с другими приглашенными, потом снова шли, оживленно разговаривая.

«Расскажет он ей о нашем романе?» — думала Дэвина, отпивая небольшими глотками шампанское, которое сегодня казалось ей безвкусным.

Как все будет дальше?

Как ей реагировать на его обман?

Ах, их были тысячи, этих вопросов, они крутились в голове, но ответов не получали, поскольку Дэвина еще не слышала версию случившегося от Клеменса.

И только одно было ясно уже сейчас: Клеменс Вентура струсил, и она ему этого просто так не спустит.

Праздник шел своим чередом.

После застолья, продолжавшегося более двух часов, начались танцы. Это была работа для Дэвины. Она энергично отмела в сторону все мысли о Клеменсе Вентуре и целиком сконцентрировалась на музыке, которая частенько помогала ей пережить смутные, грустные или тяжелые времена.

Лекарство это и сегодня возымело свое действие.

Как только на лужайке появились первые пары танцоров, Дэвина почувствовала полное слияние с музыкой и вложила все свои невысказанные мысли и чувства в мелодии, которые были ее верными друзьями.

Она даже испытала некоторое сожаление, когда ей пришлось поклониться публике и уступить место фокуснику, развлекающему гостей в перерывах.

Дэвина спустилась со сцены и неторопливо прошествовала к дому, где можно было перекусить. Собственно, голода она не чувствовала, но привыкла в перерывах обсуждать со своим ансамблем исполненные номера, реакцию зрителей, предстоящую программу, возможные коррективы и тысячу других вещей.

Уголком глаза она заметила, что Линн под руку с неким тучным господином спешит к буфету. Похоже, толстяк воспламенился, и Линн грелась в лучах восторженного поклонения. Саймон и Роберт стояли с группой оживленно жестикулирующих молодых людей.

«Тоже хорошо, — подумала Дэвина, — значит, сегодня обойдемся без собрания».

— Иди сюда, я набрал для тебя закусок. — Дэвина вздрогнула, услышав голос Мэтта, то есть Клеменса.

Неразумное сердце тут же бешено подпрыгнуло, стоило ей заглянуть в его темные глаза. Злясь на саму себя, Дэвина отвернулась и так улыбнулась пожилому господину, что тот чуть не проглотил вилку.

— Дэвина, пожалуйста! — Клеменс почти умолял. — Я должен с тобой поговорить. Мне очень многое надо тебе сказать, объяснить. Давай отойдем куда-нибудь, где нам никто не помешает.

— Нет. — Дэвина взяла у него из рук наполненную тарелку и бесцеремонно отправила ее в стоящее рядом мусорное ведро. — Выкладывай, что у тебя на сердце, только здесь и сразу, или заткнись и оставь меня в покое.

Клеменс проводил взглядом румяный поджаристый шницель, упавший на использованные бумажные салфетки, и покачал головой.

— Ладно, — сдался он после короткой внутренней борьбы. — Поговорим прямо здесь. — Он отвел глаза от корзины для мусора и пристально посмотрел на Дэвину. — Когда я заполнял личную анкету для агентства, то указал ненастоящее имя. Совпадает, все, кроме имени и адреса.

— Сейчас угадаю. Это был адрес Сэма, а также его идея?

— Точно. — Клеменс попытался улыбнуться, но ничего не вышло. — Черт побери, Дэвина, я слышал самые дикие истории об этих компьютерных знакомствах и хотел как-то подстраховаться.

Дэвина взяла с подноса проходящего мимо официанта стакан и с удовольствием выпила.

— И что же дальше?

— Ну, а когда ты вдруг появилась вместо матери в отеле «Глэдстоун», я поначалу не видел повода открыть свое истинное имя. А потом… — Клеменс пожал плечами. — Ты знаешь, что я по уши в тебя втрескался и не хотел сразу огорошить взрослой дочерью. Черт возьми, Дэвина, да пойми же ты! Я на восемнадцать лет тебя старше, одного этого хватит, чтобы отпугнуть, а тут еще такая дочь — я сам себе начал казаться дедушкой.

— В Мэнори у тебя было сколько угодно возможностей сказать мне правду, — строго напомнила Дэвина.

— Да. — Клеменс нервно ломал пальцы. — Я и хотел, но потом ты упомянула Кармен, и все пошло насмарку. Когда ты так непосредственно рассказала мне о вашей дружбе, меня словно лошадь лягнула. Показалось, что сказать правду невозможно. Я подумал — старик, если ты сейчас откроешь ей, она повернется и уйдет. Но этого я не хотел допустить ни при каких обстоятельствах.

— Нет! — Дэвина горько засмеялась. — Ни в коем случае не хотел. Ведь моя непосредственность была просто находкой, ты получил отличную возможность выспросить у меня про личную жизнь Кармен и особенно про ее отношение к Питеру Хэллоуэю. Фу, Клеменс Вентура, ты низкий лицемер.

— Но Дэвина!