Мой желанный убийца

— Пат, убей, убей! Не убьешь, завтра сдам тебя ментам. Ты — чудовище. Никогда не пущу в себя другого мужика. Но пусть тебя расстреляют.

Еще, еще! Да, да, так! Ты все знаешь, все можешь. Души одновременно. Я хочу кончить мертвой. Ты душишь слишком медленно…

Тянусь рукой к тумбочке, хватаю нож, протягиваю в темноту.

— Проведи по горлу, Пат. Умоляю, проведи острием по горлу!

Почти теряю сознание. Чувствую кровь. Ее горячий поток стекает по груди и льется с соска. Но где боль? Что он делал? Пат хрипит и кончает. Его сперма обжигает матку. О, какое счастье! Догоняю его, чтобы успеть кончить с ним. Все… Затихаем. Булькает кровь. Безостановочно звонят в дверь… Мне не встать. А Пат? Его горячее тело навалилось на меня. Член все также плотно воткнут в самую матку. Дверь открывается. Кто-то входит и включает свет. Узнаю склоненное надо мной лицо Лимона.

— Зачем ты это сделала? — спрашивает он.

— Что сделала?

— Убила.

— Я?! — поворачиваюсь к Пату и вижу глубокую рану на шее. Лезвие застряло в ней.

— Это не я! Не я… Он сам! — в ужасе вскакиваю. Пат мертв. Его рука крепко сжимает рукоятку ножа. И неестественно твердо торчит член.

— Вижу, — соглашается Лимон. — Но кто тебе поверит?

Падаю на колени:

— Лимон, миленький… Он убил свою дочь Наташку. А сейчас хотел меня убить.

Я, конечно, совершенно невменяемая, но голова работает четко.

Спрашиваю:

— Как ты вошел?

— Не оставляйте ключи в прихожей, — пожимает плечами Лимон.

— Что будет дальше?

— Не знаю. За мной по всей Москве гонятся менты. Скоро нагрянут сюда.

— Зачем же ты пришел?

— Нужно, чтобы ты запомнила меня мужчиной.

— Сейчас… — беспомощно шепчу я. Лимон машет рукой и отходит к окну. Не знаю, что он там увидел, но, не поворачиваясь, произносит:

— Поздно. За мной пришли. Ничего не трогай. Это убийство я возьму на себя.

— Но ведь он сам! — кричу в недоумении.

— Девочка, кто теперь в это поверит… В дверь грубо стучат.

Слышится голос:

— Лимон, хватит бегать. Дом окружен. Даем пять минут. Не вздумай брать заложников. Ты проиграл. Будь мужчиной.

Лимон отходит от окна.

— Жалко.

— Что?

— Не успел тебе доказать.

— Уже доказал, — подбегаю к нему и принимаюсь безудержно целовать.

— Оденься, — шепчет он.

В комнате Пата слышится какой-то шум, и перед нами возникает тот самый старый хрен с клюкой. Кажется, его зовут Иван Христофорович. Он совершенно некстати улыбается.

— Здравствуй, Лимон. Меня зовут Хромой. Может, слыхал? Вот решил тебя спасти.

— Почему? — без всякого восторга интересуется Лимон.

— Потому что это намного выгоднее, чем сдать тебя ментам. Следуйте за мной. Девуля-красуля пусть наденет чего-нибудь.

Боже, я же голая! Мечусь по квартире и не могу найти колготки.

Иван Христофорович путается под ногами. Судя по запаху, льет на пол из пластиковой канистры бензин. Неужели все должно сгореть? И мои вещи? И Наташкины платья? Порываюсь схватить их с собой. Но Лимон вырывает из рук и бросает прямо в лужу бензина. Спорить некогда. Без всяких трусиков натягиваю рейтузы, кофту и, слава Богу, беру Наташкину шубу. Бегу в свою комнату. Как отвратителен Пат. Вся постель в крови. Член у него до сих пор торчит. Осторожно снимаю с его пальца перстень с черным агатом. Лимон молча хватает меня за руку и тащит за собой. Иван Христофорович чиркает спичкой, и пол вспыхивает светло-желтым нестрашным пламенем. Устремляемся в комнату Пата. Дверцы его старинного шкафа открыты настежь. Костюмы и рубашки валяются на полу. Хромой первый забирается в шкаф и на четвереньках пролезает в дырку в стене. Я следую за ним. Лимон задерживается, чтобы аккуратно рядом со шкафом положить гранату.

Попадаем в чужую квартиру. Везде горит свет. Стоит хорошая финская мебель. На толстом ковре валяются вынутые из стены кирпичи, доски, куски штукатурки.

Хромой держит свою палку на весу и бежит к входной двери. Еле поспеваем за ним.

Попадаем в коридор другого подъезда и поднимаемся на два этажа выше. Там Хромой уже открыл дверь в другую квартиру. Она расположена напротив той же, из которой мы выбрались. В ней, очевидно, идет ремонт. Везде стоят ведра с водой, стремянки, рулоны обоев, краска. Хромой показывает, что нужно идти за ним в ванную комнату. Заходим. Стена за ванной проломлена. С помощью Лимона еле протискиваюсь в соседнюю ванную. В ней почему-то вода. Дальше иду с мокрыми ногами. В новой квартире Хромой свет не включает. Шепотом указывает, куда идти.

Проходим смежные комнаты. Впереди слышится какой-то треск, и деревянный щит вываливается в ярко освещенное помещение. Туда приходится проникать на корточках Боже, бедная моя шуба! В вонючей прокуренной комнате сидит прикрученный к креслу веревками костлявый мужик в трусах. Во рту торчит тряпичный кляп. Хромой подходит к нему, вынимает тряпку и предлагает портвейн.

Мужик дебильно улыбается и утвердительно машет головой. Хромой заботливо поит его прямо из бутылки. Я исследую свою шубу. Лимон приникает к окну. Влив в костлявого мужика две бутылки мерзкого вина, Хромой велит следовать дальше.

Выходим в длинный полутемный коридор огромной коммуналки. Слава Богу, никто не попадается навстречу. Одна из дверей открыта. Судя по всему, там крепко гуляет народ. Прет перегаром и табачным дымом. Наконец выбираемся к лифту. Спускаемся вниз и выходим на улицу. Не соображу, куда мы попали. Совершенно незнакомый переулок. Сколько же мы прошли домов? Размышлять некогда. Быстро садимся в старый «москвич» Хромого. Уже в машине слышим грохот взрыва. Иван Христофорович одобрительно выругался. Лимон хранит молчание. Проехав минут пять, встречаем несущиеся навстречу пожарные машины. Быстро они сработали. Хромой едет степенно, словно никакая опасность нам уже не грозит. Это успокаивает. Боже, что я пережила всего за какой-то час!

Едем по темным улицам. Ужасно хочется узнать, куда. Но Лимон не интересуется. И мне неудобно. Проезжаем мимо Белорусского вокзала, сворачиваем в переулок, и Хромой тормозит возле полутемного магазина с вывеской «Торгуем вею ночь». Через стеклянные двери за нами наблюдают охранники. Узнают Хромого, распахивают дверь. Быстро заходим внутрь. Охранник вешает табличку «Закрыто».

Магазин как магазин. Коммерческий. Шмотки, аппаратура, напитки. Нас ведут в подсобку. За столом, заваленным бумагами, сидит молодой парень. Хромой коротко приказывает:

— Сообщи, я с гостями.

Парень с готовностью накручивает номер. Хромой обращается ко мне:

— Ты, девуля-красуля, пойди в зал, подбери себе чего-нибудь из белья и дуй в душ, а то что-то на тебе много красной краски. Эту шубу брось, там лучше висят.

Такое мне дважды повторять не надо. Конечно, на витрине ничего особенного. Но одеться есть во что. Подбираю шелковое белье, малиновую блузку и такой элегантненький бежевый брючный костюмчик. Охранник показывает, где душ.

Всего лишь маленькая загородка за туалетом. Поскорее смыть кровь Пата и всю эту грязь. Охранник, по-моему, не ушел. Стоит под дверью и наблюдает в щелочку за мной. Черт с ним! Пускай смотрит. Может, кончит. Какая-никакая, а радость.

Когда, свежая и элегантная, я возвращаюсь в подсобку, на столе никаких бумаг, а бутылки, открытые консервы и конфеты. Вот это правильно. Мы остаемся втроем.

Хромой с жадностью пьет шампанское. Мы с Лимоном коньяк. Маленькими дозами.

Хромой громко отрыгнул и приступил к разъяснению нашего положения.

— Повезло вам, голуби, что я в это дело впутался. Тебе, Лимон, была бы крышка. Маленькая оплошность свое сыграла. Ты, к сожалению, не перепроверил последнего взрыва в квартире Юрика. А он оказался старичком живучим. Выкрутился. И ментов на тебя навел.

Невероятно! Я-то, дура, до сих пор гадаю, чего Лимон испугался? А он, оказывается, просто вернулся и взорвал эту сволочь. За меня отомстил, значит. Какой мужик! Благодарно смотрю на Лимона. Он не реагирует. Хромой продолжает.