Бросок обреченных

Два потока мутантов с параллельных улиц слились в один и устремились за ускользающей добычей, но эту проблему решать уже нужно было не ружейной пальбой, а при помощи артиллерии и собак.

– Можно и стаксель поднять, – прикинул Макс. – А, Серый?

– Рано, Макс, – ответил Серый. – Ветер еще не ахти. Полоскать будет. А если потянет, люди отстанут.

– Ладно. Тогда ты к орудию. А то догонят на такой скорости! С гротом сам управлюсь…

Серый сменил менее опытного канонира, а тому пришлось спрыгнуть с палубы. Колеса буера раскрутились уже прилично, поднимая позади тележки пыль и песок. Люди и собаки начали отставать, и Макс понял, что насчет стакселя действительно погорячился. Ложка хороша к обеду, и скорость тоже нужна когда надо и сколько надо. Без фанатизма к ней следует подходить. Да и вообще не вредно будет поднатаскать себя в парусном деле и ветровой навигации. Если уж заручился доверием Кира, раз он уже в который раз назначает командиром, надо изучать все аспекты военного дела по полной программе, а не только то, что и так хорошо получается.

Здания попадались все реже и реже, в основном уже одноэтажные, так что ветер перестало крутить и он налился присущей ему у моря ходовой силой. Буер продолжал медленно, но уверенно разгоняться. Максу даже пришлось вытравить шкоты гика, чтобы изменить угол паруса на менее эффективный для снижения скорости.

Серый, будучи весьма опытным артиллеристом, шарахнул из орудия без команды, пушка рявкнула, выплюнув около десяти килограммов шрапнели, но особо результативным этот выстрел не оказался. Улицы у окраины были шире, здания стояли реже, поэтому хрипуны двигались группами, а не сплошным потоком, и уже не получалось косить их из орудий, как сочную траву в оазисе. Но ладно бы только хрипуны! То и дело видно было, как с крыши на крышу перепрыгивают юркие прыгуны, а они в непосредственном столкновении могли натворить немало бед.

Сразу после выстрела Серый открыл казенник, давая ветру возможность выдуть из ствола частицы догорающего пороха для ускоренной перезарядки. Но лишь на рефлексах: Серый тоже понимал, что результативность орудийного огня в создавшейся ситуации будет низкой.

– Орудийный огонь отставить! – приказал Макс. – Ахмед, Джамиль, живо на палубу! Джамиль, бери винтовку и гаси прыгунов. Ахмед и Серый выбивают из ружей хрипунов. Спокойно, прицельно! Попусту не палить!

Когда еще двое стрелков забрались на буер, нагрузив его своим весом, скорость заметно упала, и Максу пришлось снова подтягивать гик, чтобы ее увеличить.

Джамиль, совсем молодой парень, которому на вид было лет восемнадцать, хищно улыбнулся и начал распаковывать замотанную в брезент снайперскую винтовку тридцатилетней давности. За любым оружием старого времени ухаживали по высшему разряду, а потому оно всегда пребывало в идеальном состоянии. Впрочем, и доверяли такое оружие далеко не каждому и только при необходимости. Джамиль же, несмотря на возраст, был одним из лучших снайперов Клана.

Снарядив винтовку, он уселся на канонирскую платформу, плотно упершись плечом в орудийный станок, и вскинул оружие к плечу. Линза оптического прицела ярко сверкнула на солнце.

Через несколько секунд грохнул выстрел. Не такой гулкий и протяжный, как у ружья, а сухой, резкий, словно кто-то щелкнул кнутом. Пуля, разогнанная пороховой энергией до сверхзвуковой скорости, покинула ствол в яркой, почти невидимой вспышке пламени и, бешено вращаясь после прохождения по нарезке ствола, прошила воздух от дульного среза до черепа мутанта, готового к прыжку на другую крышу.

На такой колоссальной скорости любая преграда изрядно деформирует пулю, а потому в момент пробивания лобной кости носик ее искривился, оболочка лопнула, а свинец вокруг стального сердечника расперло во все стороны. К тому же в жидкой среде головного мозга пуля, летевшая быстрее звука, создала мощный гидравлический удар, от которого череп твари разлетелся как перезрелый арбуз, оставив в воздухе облачко кровавой пыли.

Обезглавленное тело прыгуна, сделав неуклюжее сальто в воздухе, рухнуло на песок между зданиями.

Несколько хрипунов не удержались и накинулись на погибшего сородича, руками разрывая его на части. Чем дальше мутанты уходили от пролома, в недрах которого плескались сточные воды, тем меньше у них оставалось желания продолжать преследование, тем чаще они останавливались пожрать своих, тем меньшим пищевым раздражителем для них делались люди или собаки. Причем это наблюдалось всегда и везде: чем ближе вода, тем мутанты активнее, сильнее, быстрее.

Чаще всего это была вода пресная – реки, озера, водохранилища, искусственные водоемы у скважин в оазисе, колодцы, канализационные стоки. В море мутанты тоже чувствовали себя превосходно и на побережье тоже возрастали их сила и скорость, но если в доступной близости была пресная вода, твари жили именно в ней. Отсутствие влажности производило на мутантов обратный эффект – они теряли силу, ловкость, скорость, а потому далеко от воды не отходили, чем люди охотно пользовались.

Именно поэтому тридцать лет назад группа Вадима, рискуя жизнями, проделала путь от сырого болотистого Петербурга в сухую жаркую Африку, и именно поэтому Клан обосновался в глубине пустыни, там, где не ступала нога мутанта и где до воды, находящейся под землей, пришлось рыть колодцы и бурить скважины. Зато хоть в какой-то мере можно было ощущать себя в безопасности.

И еще в пустыне почти не бывало дождей. Те давали мутантам возможность в короткое время преодолевать огромные расстояния между удаленными водоемами, захватывая пространства, над которыми они изначально не властвовали.

Следом за первым винтовочным выстрелом прозвучал второй, оказавшийся столь же результативным – один из прыгунов на противоположной стороне улицы, потеряв большую часть головы, повис на парапете плоской крыши. По хрипунам, оказавшимся особо прыткими и вырвавшимися вперед, ударили ружья. Каждое из них могло без перезарядки сделать четыре выстрела картечью, что с дистанции в пятьдесят шагов уверенно валило мутантов.

Четыре таких залпа прикончили больше десятка тварей. Остальные, ощутив, насколько далеко забрались от воды, прекратили погоню и принялись рвать на части павших сородичей. Повышенное упорство проявляли лишь прыгуны, но их было немного, и Джамиль хладнокровно их отстреливал.

Макс, держа одной рукой штурвал, другой нажал тангенту рации.

– Эдик, Максу на связь, – вызвал он бойца, охранявшего оставленные за городом буера.

– На связи! Что у вас? Слышу пальбу!

– Забей, все в порядке. Поднимай гроты. Мы на подходе.

– Принял! – радостно ответил боец.

Вскоре по краям улицы вместо домов потянулись бетонные остовы недостроенных зданий, а потом кончилась и сама улица. Последней мелькнула по правому борту давно опустошенная Кланом автозаправочная станция. Ничем больше не заслоняемые, стали видны четыре буера, оставленные под охраной стрелка и трех собак. Эдик уже поднял один парус, распустив гик по ветру, и заканчивал поднимать другой. Щелкнул последний винтовочный выстрел, сразив особо настойчивого прыгуна, все еще продолжавшего преследование.

Стрелки, не занявшие места на платформе, уже заметно отстали, но когда мутантов мало, когда они не прут волной и когда рядом больше двадцати собак, беспокоиться не о чем.

Макс вытравил шкоты гика, снизил тягу паруса до нуля, продолжая подруливать штурвалом, затем потянул за рычаг стояночного тормоза. Тележка остановилась, шлейф пыли, поднятый колесами, начало сносить ветром на юг.

– Стрелки, в оборону! – поднявшись в полный рост, скомандовал Макс. – Рабочие распределяют собак по буерам. У нас потери, так что команды на буерах будут неполными. Хорошо хоть рулевые все целы.

– Стаксельный один погиб, – произнес Серый, слезая с борта.

– Значит, туда пойдешь ты. И связь тоже на тебе.

– Понял. – Серый соскочил в песок и отправился к другому буеру.

Джамиль бережно упаковал драгоценную винтовку, подхватил ружье и присоединился к стрелкам.