Страница 36 из 49
— Его спортсмены... бегают?
— И еще гребут, — усмехнулась Ксения Петровна.
— Деньги? — спросила Лиза.
Ксения Петровна засмеялась:
— Ты имеешь в виду призовые? Да, и их тоже. Но я о спортсменах-гребцах.
— Ах, простите.
— Не извиняйся. Гребут — сегодня слово-символ. На него у всех одинаковая реакция.
— Так что же ваш доктор?
— Он, конечно, отбирает тех, кто способен на подобную концентрацию. Не только длинные руки и длинные ноги делают спортсмена чемпионом. — Лиза фыркнула. — Почему такая реакция?
— Вы... очень хорошо знаете его систему... или... самого доктора? — Лизины глаза заблестели.
Ксения Петровна посмотрела на нее:
— Он был моим любовником, Лиза. Эвфемизмы ни к чему. Я могу сказать об этом прямо. Я многому у него научилась, — добавила она.
— А где он сейчас?
— Его пригласили в Австралию. Работает с командой гребцов-юниоров. Успешно.
— Вы скучаете по нему?
— Нет. Я никогда ни по кому не скучаю. Я самодостаточный человек.
— Я тоже, — сказала Лиза.
— Нет, — Ксения Петровна покачала головой. — Такие, как ты, не бывают самодостаточными. Тебе нужно восхищение. Пока Славик тобой восхищался, ты оставалась с ним. А когда он привык и перестал, ты ушла. — Лиза молчала. — Так вот, возвращаюсь к тому, с чего начали. Я повторю: концентрация — главное. Ее можно направить на жизнь, а можно на смерть. О таких, как Никаноровы, стоило бы написать большой научный труд.
— Я не знаю, хорошо ли, как они, соединиться даже в смерти, — проговорила Лиза, обхватив себя руками, как будто ей стало зябко.
— Выпей немного, — Ксения Петровна кивнула на почти нетронутую рюмку водки, настоянной на хеномелисе, японской айве. Она была золотисто-желтого цвета.
Лиза нехотя потянулась к ней и подняла.
— Неплохо, — одобрительно сказала она. — Не зря говорят, что это напиток для эстетов.
— Мне тоже нравится, — Ксения Петровна отпила. — Я за свободу каждого, — добавила она, продолжая начатую тему.
— Знаете, чему я всегда удивляюсь? — Лиза смотрела на Ксению Петровну с восхищением.
— Чему?
— Вы всегда в себе.
— То есть? Ты хочешь сказать — я себе на уме или, напротив, погружена в себя?
— Нет. Я о другом. Вы всегда уверены в себе.
— Тренировка. — Ксения Петровна говорила с расстановкой, словно анализировала, что позволяет ей быть такой, какой ее видит Лиза. — Опыт. Вера.
— Расскажите.
— Да все просто.
— Не может быть.
— Может. Чего проще — перед тем, как выйти из дома, я заставляю себя смотреться в зеркало и нравиться.
— Это нетрудно, — Лиза махнула рукой. — Вы прекрасно выглядите.
— Спасибо. А днем я смотрюсь мельком, только убедиться — все ли в порядке. Я до вечера к этому беспощадному стеклу близко не подхожу.
— Ну да! — недоверчиво бросила Лиза.
— Смотреться в него — значит постоянно мучиться вопросом, как я выгляжу. Если я себе не нравлюсь, у меня пропадет уверенность в собственной безупречности. Дотошные англичане провели исследование и обнаружили, что женщины, которые занимаются фитнесом в зале с зеркальными стенами, устают больше, чем те, кто не смотрится в него во время занятий. Это понятно — когда не видишь быстрых перемен к лучшему, настроение портится.
— А... — начала Лиза, потом закрыла рот.
— Говори, говори...
— А... делают зеркальные потолки в спальне. Тогда они зачем?
Ксения Петровна бросила на нее быстрый взгляд и сказала:
— Это возбуждает, если само занятие и ты в нем — нравятся. Ты сделала такой потолок в Крылатском? — она сощурилась.
— Не успела, — хмыкнула Лиза.
— Ничего, успеешь, — насмешливо бросила Ксения Петровна.
— Хорошо. Дальше... рассказывайте.
— Я никогда не думаю о своих изъянах и никому не советую. Твои недостатки люди не замечают, пока ты сам не обратишь на них всеобщее внимание. Да и сама, чем меньше о них думаешь, тем лучше себя чувствуешь. Но я считаю, их следует превращать в достоинства.
— Например?
— У тебя длинные руки. Не заняться ли профессионально греблей?
Лиза расхохоталась.
— Лучше стать банкиром.
— Почему бы нет?
— Понятно. Но, знаете, я все же никак не могу взять в толк, — Лиза покрутила головой, челка упала на лоб, — почему Никаноровы решили все оставить мне?
— Подумали, что ты сообразительная, догадаешься, что делать с их домом и мастерской?
— Что при моем образовании у меня получатся хорошие оградки для могил и наборы для каминов? — Лиза поморщилась.
— Могу подбросить заказы, — усмехнулась Ксения Петровна. — Но если серьезно, Никаноров, я думаю, делал не только их. Я знаю точно, что Ивану заказывали и ножи, и...
— Гм, — неопределенно произнесла Лиза. — Мне показалось, его работники примеряли на себя эту мастерскую. Помните их на похоронах? Их обещания продолжить дело?
— Нет сомнений. На их месте я тоже прикинула бы, как она на мне сидит. — Ксения Петровна усмехнулась.
— А значит, я должна подготовиться...
— К не самому торжественному приему. Женщины-молотобойцы уже в прошлом, Лиза. Было время, когда они являлись «женщиной моей мечты». — Она засмеялась. — Да ты и не тянешь на молотобойца.
— А на их хозяина? Точнее, хозяйку? — Лиза расправила плечи.
— Тоже нет, — крестная вздохнула, — сейчас на женщину смотрят совершенно определенно...
— Как на кухарку, — бросила Лиза, чувствуя, как изнутри поднялся жар. «Надо же, до сих пор не улеглось это противное чувство», — подумала она.
— Не только. Идеальная женщина для нынешнего мужчины, — говорила Ксения Петровна, — это продолжение его тени. Она должна жить подле него, ради него, исполнять все желания и радоваться его вниманию. Это единственно возможный для нее способ самореализации.
Лиза скривилась:
— Это я уже проходила.
— Нет, ты сбежала раньше, — улыбнулась Ксения Петровна.
— Но я стирала, убирала, варила...
— ...кормила, покупала одежду и еду, удовлетворяла мужа в постели, служила предметом гордости перед друзьями и коллегами...
— ...всегда помнила, где он оставил свой журнал, взял ли с собой ключи, документы, деньги. Ухаживала за ним, когда он болел...
— Но ты не выполнила основное назначение женщины в социуме, а это — рождение детей. Если у женщины нет ребенка, не важно почему, она ничего не стоит в глазах мужчины. Второй сорт, — Ксения Петровна иронически скривилась. — Никакие успехи ни в чем не прибавят ей цены ни на грош.
Лиза усмехнулась.
— Вряд ли мои кузнецы способны выковать у себя в голове такие мысли, — заметила она.
Ксения Петровна пожала плечами:
— Да нет, конечно. Им такого не придумать. За них потрудились другие мыслители, но именно их чувства и представления послужили основой для кратчайшего резюме: баба.
— Вы просто заткнули бы за пояс составителей толковых словарей, — фыркнула Лиза. — Я так и вижу: «Женщина». А дальше — «Она же баба». Далее по тексту, который вы только что произнесли.
— Но, Лиза, это правда. Между прочим, твоя умная мать догадалась обо всем сама.
— Моя мать?
— Да, — произнесла Ксения Петровна. — У тебя была очень умная мать.
— Что же было в ней такого умного? — спросила Лиза.
— Она уловила то, что я тебе сказала. Точнее, все, что мы с тобой сказали друг другу только что. Она хотела ребенка, потому что подсознательно ощущала, как мужчины смотрят на женщину без детей. Любой из них, давая себе в том отчет или нет, спрашивает любую женщину мысленно: ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Вот и все. А остальное — виньетки. Обрати внимание, что в рекламе повторяется чаще всего? Все эти дезодоранты, помады, лаки для волос, которые обещают сделать женщину ароматной, желанной, счастливой, благополучной? Какая у них форма? Что она тебе напоминает, а?
— Одно и то же, — усмехнулась Лиза. — Мужские прелести.
— Значит, все женское счастье зависит от того, насколько она нужна мужчине, а секс становится смыслом жизни. Понимаешь?