В полушаге от любви

– А… леди Мирейя разве придет сюда? – робко спросила Одри.

– Садись. – Я снова указала на кресло, и она послушалась. Я опустилась в кресло напротив. – Леди Мирейя не придет. Она тебя не звала. Я просто использовала этот предлог, чтобы поговорить с тобой наедине.

Я внимательно следила за фрейлиной и видела, как, услышав мое признание, она крепко сжала подлокотники кресла.

– Одри, что происходит? – Я старалась говорить мягко, но одновременно добавляла в голос немного строгости, чувствуя, что в противном случае она точно не раскроется. – Барон Кроун – действительно твой жених?

– Да, – опуская голову, подтвердила девушка.

– То есть ты дала согласие выйти за него замуж?

– Да.

– Добровольное согласие? – настойчиво спросила я.

На этот раз она долго молчала, а подлокотники сжала так сильно, что казалось, еще чуть-чуть – и они разлетятся в щепки. Однако ответ ее в итоге был прежним.

– Да, – снова прошептала фрейлина.

Я глубоко вздохнула, пытаясь понять, как быть дальше. Вроде бы моя совесть должна быть чиста. Я задала свои вопросы. Дала понять, что могу предложить помощь. Она отказалась. Что еще? Тем более что поведение Одри, признаться, начинало меня злить. Ведь очевидно же, что ее совершенно не устраивают отношения с Кроуном. Зачем же тогда отмалчиваться, когда тебе пытаются помочь? Если она сама выбирает такую линию поведения, значит, туда ей и дорога.

– Леди Инесса, можно я пойду? – проговорила она, будто в подтверждение справедливости моей последней мысли. И, подняв на меня умоляющий взгляд, совсем тихо добавила: – Пожалуйста.

– Иди, – пожала плечами я.

Девушка подскочила с кресла и пулей вылетела из комнаты. При этом я успела заметить, что у нее в глазах стояли слезы. Я раздраженно запрокинула голову. Ну и что прикажете с ней делать?

В течение следующего дня я возвращалась мыслями к этой теме и в итоге решила все-таки поговорить с Мирейей. Когда мы остались вдвоем, я вкратце пересказала ей то, что успела заметить. Мирейя выслушала меня очень внимательно.

– И что ты предлагаешь? – спросила она.

– Попробуйте с ней поговорить. – Я передернула плечами. – Со мной Одри предпочла отмолчаться, но есть вероятность, что с вами она будет более откровенной. Если ли же нет, то… я буду считать, что мы сделали все, что могли, а остальное – не в нашей компетенции и не на нашей ответственности.

Так и поступили. Мирейя вызвала фрейлину для беседы, при которой присутствовали только мы втроем. Я оказалась права: в обществе дючессы Одри довольно быстро раскололась. Отчасти потому, что Мирейя вызывала в ней доверие, отчасти, по-видимому, сработала привычка подчиняться вышестоящим.

В итоге ситуация оказалась следующей. Семейство Одри скрывало некий неприглядный факт своей истории… или страшную тайну – это уж кому как нравится формулировать. Заключалась эта тайна в том, что отец фрейлины был незаконнорожденным. Мать, бабушка Одри, родила его не от мужа-виконта, а от безродного любовника. Казалось бы, дела давно минувших дней. Однако же отсюда выходило, что отец фрейлины получил титул незаконно. Он не являлся сыном виконта, и, следовательно, в отсутствие других детей титул должен был перейти к более дальним родственникам.

Поместья барона Кроуна и семейства Стелтон располагались по соседству. Соответственно, представители этих родов постоянно бывали друг у друга на виду. Слуги тоже общались между собой. В такой ситуации трудно сохранить семейные секреты. И вот недавно выяснилось, что это не удалось и в данном случае. Барон заявился к Одри и заявил, что знает тайну ее отца и планирует открыть общественности глаза на такое вопиющее преступление. Откажется от своего намерения лишь в том случае, если она согласится выйти за него замуж. Разглашение подразумевало крупные неприятности для отца, позор для всей семьи, ну и, разумеется, потерю всего имущества. Несколько дней девушка металась в сомнениях, но в конечном итоге приняла условия барона. А тот, видя ее беспомощность, начал позволять себе совершенно непристойное поведение, свидетельницей чему я и стала.

Во время рассказа Одри предсказуемо расплакалась и более-менее успокоилась лишь через несколько минут после завершения своей истории. Мирейя вела себя с ней ласково, напоила чаем, а потом отпустила, передав на попечение горничной и пообещав оказать посильную помощь. Когда за фрейлиной закрылась дверь, Мирейя повернулась ко мне.

– Ну, что думаешь?

Задав этот вопрос, она поднялась на ноги и неторопливо прошлась по комнате, видимо, взвешивая собственное отношение к ситуации. Остановилась возле приоткрытого окна.

– Скажите, а как вы относитесь к этому пятну на ее семейном древе? – ответила я вопросом на вопрос.

Все-таки от взгляда Мирейи на данную проблему многое зависело.

Дючесса с демонстративным пренебрежением махнула рукой.

– Я тебя умоляю! – откликнулась она. – Сколько воды утекло с тех пор? Нет, я, конечно, не поддерживаю незаконную передачу титулов. Но отец Одри, кем бы он ни был зачат, фактически рос как сын виконта Стелтона. Можно считать, что виконт его усыновил. А в таких случаях вопрос наследования становится крайне неоднозначным.

– Да, но король навряд ли решил бы это дело в пользу отца Одри, – осторожно заметила я.

– Верно, – поморщилась Мирейя, – но, повторяю, сколько воды утекло с тех пор? Я не считаю правильным сейчас, по прошествии десятилетий, пересматривать вопрос наследования. К тому же, – ее глаза озорно блеснули, – с Одри я хорошо знакома. А вот ее дальних родственников, которые в теории могли бы унаследовать титул, знать не знаю. Так что мне нет особого дела до их интересов.

– Ужасно, – со смешком и без малейшего ужаса произнесла я. – В дворцовых делах все решает не справедливость, а вопрос того, кто с кем знаком.

– А как же иначе? – Мирейя, кажется, даже удивилась моей иронии. – По-другому не бывает, девочка, и не только во дворце.

Она иногда называла меня девочкой. Не потому, что была намного старше; наша разница в возрасте равнялась двум годам. Скорее, тут играла роль разница в статусе. Меня, так или иначе, подобное обращение не обижало.

– В таком случае, – перешла к главному я, – надо найти способ приструнить барона. Это будет непросто. Нет, устроить ему всевозможные пакости я могу с легкостью и, признаюсь, не без удовольствия. Но нам важно добиться, чтобы Кроун не предал разглашению имеющуюся у него информацию. Для этого необходимо надавить на него очень серьезно. И, честно говоря, пока я плохо представляю себе как.

Мирейя тяжко вздохнула и, со стуком закрыв окно, подошла к банкетке.

– Брат мог бы об этом позаботиться, – хмуро сказала она. – Уж он-то сумел бы прижать это ничтожество к стенке, тем более что барон состоит в его свите. Но ты же знаешь: у нас с Конрадом сейчас не самые лучшие отношения. После того как он надумал меня ограбить, а я ему наговорила такого… В общем, не важно, – отмахнулась она. – Даже если я обращусь к брату с просьбой, он наверняка ее не выполнит, просто мне назло. Поэтому такой ход изначально лишен смысла.

Я задумчиво взглянула на Мирейю. Может быть, она права, и обращение к герцогу действительно обречено на провал. А может быть, к этому методу стоило бы прибегнуть – по меньшей мере попытаться, но Мирейя просто не хотела этого делать. Не желала унижаться перед братом, с которым конфликтовала, обращаясь к нему с прошением. Или боялась, что в награду он потребует добровольного отказа от части приданого. Впрочем, гадать не имело смысла. К герцогу Мирейя не пойдет, это данность, и, следовательно, именно от этой данности и надлежит отталкиваться.

Правильное решение пришло в голову само собой. Во всяком случае, я надеялась, что правильное.

– Не надо обращаться к герцогу, – заявила я. – Можно поступить проще. Я обращусь к лорду Эстли. У него достаточно влияния, чтобы разобраться с бароном и без вмешательства герцога.

– К лорду Эстли? – Мирейя свела вместе кончики пальцев правой и левой руки и в задумчивости нахмурила брови. – Ты полагаешь, он согласится нам посодействовать?