Богатых убивают чаще

Вам нельзя нервничать. Здесь вы в полной безопасности. А дальше будет видно. Одно знаю — иного пути, чем тот, по которому шел Артем, у вас нет.

— Почему?

— Потому что будете мешать сразу всем. Такая позиция — самая безнадежная.

— Да кому же я нужен! — вспылил Евгений, забыв и о боли в затылке, и о головокружении, и о тошноте.

— В том-то и дело, что никому, — с некоторой долей сожаления ответила Кира.

Дым от сигареты повис на ее длинных, густо накрашенных ресницах. В глубине темных глаз зародилось отчуждение. Евгений почувствовал, что не перенесет одиночества, которое обрушится на него, как только она покинет палату. Он ни за что не хотел потерять расположение этой женщины. Ее возникновение было столь же неожиданным, как и все случившееся с ним.

— Мне эта роль не по силам. Я всю жизнь работал в государственных учреждениях. Дважды в месяц получал скромное жалованье и после шести вечера был совершенно свободен, — грустно констатировал он, даже не пытаясь возражать.

— И на что же тратилась эта свобода? — спросила Кира, поощряя его к дальнейшему рассказу.

Ухватившись за возможность продлить их общение, Евгений без колебаний принялся говорить о себе:

— Мы с Артемом абсолютно разные. Он еще в школе отличался от всех. Никогда ничего не учил, но всегда все знал. С его мозгами он легко выкручивался из любой ситуации. А выпускные экзамены!

— Не надо про Артема, — перебила Кира. Снова закурила, села на кровать, откинулась на спинку. Настороженный взгляд потеплел и сделался интимным.

Давно ни одна женщина так не смотрела на Евгения. Он понял, что ее интересует нечто личное.

— Я рано женился… на третьем курсе. В те годы как-то не задумывались о жизни. Влюбился и все. Родилась дочь. Потом работа, дом, садовый участок. Как у всех. Настолько привык к монотонности существования, что очнулся лишь тогда, когда Мила объявила о разводе. У нее оказался любовник. Итальянец. Анжело. Какой-то импресарио. Мила познакомилась с ним в Госконцерте. Работала там переводчицей… Схватила Машку и укатила к нему в Милан. Вот тогда-то я впервые столкнулся со свободой. Очень странное чувство. Ни о ком не надо заботиться, ни перед кем отчитываться. Все изменилось. Пошел какой-то калейдоскоп событий. Раньше по вечерам я сидел и тупо смотрел телевизор, а после отъезда Милы каждый вечер превращался в очередной праздник. Постоянно кто-нибудь из друзей приводил девушек, ночевали в Машкиной комнате. На меня возник спрос. И тут вдруг вернулась Мила. Ее импресарио прогорел, сел на самолет и скрылся в Америке. Пришлось разменивать квартиру…

— Вы ее не простили?

— Простил. Но не простила она. Сказала, что, наконец, поняла, какой мужчина ей нужен.

— А дочка?

— Машке очень понравилась Италия. И итальянцы… Теперь у них у обеих любовники — немцы. А я живу один. В коммуналке. Из фирмы меня уволили. Была надежда на Артема…

— Судя по всему, надежда оправдалась. Евгений понял, куда клонит Кира. Неужели она появилась в палате только для того, чтобы уговорить его занять место Артема? Ей-то зачем это нужно?

— Вас попросили поговорить со мной? — предположил он, не скрывая разочарования.

— Кто? — удивилась Кира, при этом ее брови взметнулись вверх и на висках обозначились мелкие морщинки.

— Смеян. Или те, кто за ним стоит.

Кира презрительно усмехнулась. Бросила бычок в никелированную плевательницу. Закурила новую сигарету.

— Я никогда не лезла в дела Артема и не позволяла его подчиненным вмешиваться в мою жизнь. Вы действительно ограниченный человек, если до сих пор не поняли, что я поступаю так, как сама считаю нужным. Поэтому и с Артемом рассталась, когда поняла, что он человек конченый.

— Артем — конченый?! — воскликнул Евгений.

— Мужчина способен добиться настоящего успеха, если делает это ради любимой женщины. В противном случае он становится рабом этого самого успеха. Начинает делать деньги ради денег, относится к работе, как к самому важному в жизни, трясется над каждой сделкой, превращается в придаток к своему капиталу. В последние годы Артема ничего не интересовало, кроме финансовых потоков, залоговых аукционов, спекуляций ценными бумагами. Когда-то он любил меня. По-настоящему, безотчетно. Он и в бизнес ринулся, желая создать мне шикарную жизнь. Ведь и до него рядом со мной всегда были очень богатые мужчины. Я их терпела до тех пор, пока они думали обо мне. Артем ревновал не к ним, а к тому, что они были богаче. Стремился перещеголять. Мне стало скучно, и мы расстались… — она затушила бычок, поднялась и надменно закончила: — Запомните, я никогда никого не уговариваю. Сейчас к вам придет доктор. Надеюсь, вы не очень утомились?

Евгений не придумал ничего лучшего, чем закрыть глаза и безнадежно повторить совет, данный ему Артемом:

— Не хватай кусок шире рта!

— К вам это не относится, — бросила напоследок Кира и скрылась за дверью.

Глава 4

Девять дней со дня гибели Артема Давыдова официально не поминали, но в бизнес-клубе, расположившемся за высоким кирпичным забором в Газетном переулке, собрались многие финансисты, близко знавшие покойного. Инициатором встречи был Геннадий Волохов, которому и принадлежало это элитное закрытое заведение. На правах хозяина он встречал гостей и провожал их в японский дворик, уютно обустроенный под стеклянной конусообразной крышей. Пришедшие неторопливо ступали по травяным дорожкам мягкими итальянскими подошвами и задерживались возле разнообразных камней, олицетворявших великую мудрость Востока. Приветливо шумел низкий водопад, и в небольшом озерце плавали золотистые и красные рыбки. Все дышало покоем и умиротворением. Артем любил бывать в этом саду.

Безмолвные официанты в серых фраках предлагали напитки. Предпочтение отдавалось коньяку «Рено».

Собравшимся предстояло не только помянуть безвременно ушедшего партнера, но и обсудить, как вести дела дальше. После смерти Давыдова «Крон-банк» потерял свою магическую силу и превратился в лакомый кусочек, за который стоило побороться. Однако никто не выражал хищных намерений. Разговоры велись вполголоса и в основном о состоянии финансового рынка.

Среди присутствовавших находился председатель Высшего экономического совета Виктор Андреевич Покатов, человек энергичный, всесильный и крайне осторожный. Разглядывая огромный желтовато-пепельный булыжник, он беседовал с Артуром Александровичем Сарояном — президентом Межбанковской ассоциации.

— Президент в последнее время весьма пристально наблюдает за взаимоотношениями коммерческих банков с ЦБ. Уж больно много грызни в этой сфере. Чуть что, сразу начинают лить друг на друга помои… Сароян улыбался понимающей улыбкой и в знак согласия кивал красивой коротко остриженной седой головой с крупным носом и все еще черной бородой. Ему ли было не знать, на что намекал приближенный к президенту сановник. Речь шла о предстоящей схватке за «Крон-банк»…

— Мы постоянно ратуем за то, чтобы не выносить грязь из избы. Но нас подставляют. Компромат, выбрасываемый в прессу, не может появляться сам по себе. Каждый раз за очередным скандалом стоит то МВД, то ФСБ.

— А вот это, уважаемый Артур Александрович, уже полигика. Туда лезть не следует. Умейте душить в зародыше. Общая численность служб безопасности банковских структур намного превышает государственные. Чем же они у вас тогда занимаются?

— У каждого своя вотчина…

— Надо бы уважаемым банкирам почаще вспоминать историю. Удельные княжества — легкая добыча. Смерть господина Давыдова тому пример.

Сароян, услышав имя Артема, невольно оглянулся. И правильно сделал. Неподалеку находился Иван Карлович Крюгер, который много бы дал, чтобы вот так запросто стоять и разговаривать с председателем Высшего экономического совета.

— Ставки сделаны, — многозначительно произнес Сароян и слегка наклонил голову в сторону Крюгера.

Покатов на эти слова никак не отреагировал. Ему уже докладывали о некоторых намерениях Крюгера, возглавлявшего Финансово-промышленную группу, которая уже подмяла под себя всю сталелитейную промышленность страны.