Все, что пожелаю

Лицо Миньон побелело, а глаза превратились в серые камешки: темные зрачки, расширившись, поглотили голубизну.

— Анжелика… ах, какой кошмар! Иногда ты так напоминаешь отца! У меня в ушах звучат те же слова… только сказанные им, что эта страна зовет его… Он никогда не понимал, почему я не испытываю то же самое! Он так и не увидел того, что видела я: дикарей, постоянную опасность, страх, жару, пыль и примитивную жестокость, окружавшую нас. Помнишь, что ты переживала во время нападения вблизи форта Стоктон?

— Да, конечно. Я смертельно напугалась.

— Именно это чувство ты будешь испытывать изо дня в день, из часа в час. Даже по ночам будешь ждать, когда они придут, ворвутся в дом и ринутся на тебя, как ястребы. Ужасающее зрелище, Анжелика! В ушах звенят их безумные вопли, мелькают зверские раскрашенные физиономии… летяг стрелы, свистят пули… о, они умеют владеть оружием! Ты не заснешь из опасения, что они придут и неслышно появятся в твоей спальне, не сможешь просто погулять под деревьями или посидеть на солнышке, ибо они способны возникнуть неизвестно откуда и схватить тебя! Поверь, я не преувеличиваю. И сама жила так, пока не смогла больше выносить ожидания, и уже почти хотела, чтобы они пришли и покончил!, со мной. — Миньон глубоко вздохнула и словно про себя пробормотала: — Именно ожидание, предчувствие неизбежного, того, что скоро случится, почти уничтожило меня. Я умерла бы, если бы не сбежала.

Язык не слушался Анжи. Она не могла вымолвить ни слова. Только сейчас ей открылась истинная глубина материнского горя. Теперь девушка могла разделить ее чувства, ибо сама испытала всепоглощающий, почти парализовавший ее страх.

Правда, тогда все кончилось очень быстро и они оказались в безопасности, так что у нее просто не было времени подумать о возможных последствиях. Но теперь… теперь она стала умнее и взрослее.

— Мама… я понимаю тебя. Но не могу прожить жизнь, страшась того, что может произойти. Предпочитаю справляться с реальными трудностями.

— А что будет, если реальность превратится в кошмар? — уже спокойнее осведомилась Миньон. — Ты молода и воображаешь, что с тобой ничего не может случиться. Молюсь, чтобы ты оказалась права, но трепещу при мысли о том, что ты ошибаешься.

Этот разговор не давал покоя Анжи даже после того, как они оставили Эль-Пасо позади и снова двинулись через опаленные солнцем горы, сменившие цвет с красного на коричневый. Но и тогда она не могла заставить себя пожалеть о принятом решении.

Переход из Техаса в Нью-Мексико остался для нее почти незамеченным, поскольку ландшафт был таким же: бесконечные заросли полыни, редкие мескитовые деревья и пологие известняковые холмы или высокие гранитные отроги. Землю рассекали глубокие овраги и каньоны. Время от времени встречались высокие колючие кактусы. К западу возвышались горы Гвадалупе. Их зубчатые суровые вершины, такие же неприветливые, как земля, были так не похожи на горы во Франции и Германии…

Усталая, потная, чувствуя, как ноет тело, Анжи с радостью узнала от Темпа Уокера, что до конца пути осталось только два дня.

— К ночи будем в Лас-Крусес, а оттуда до ранчо — около тридцати миль. Форт Селден как раз посредине.

— Значит, мы почти дома!

Анжи стояла на каменистом гребне, нависавшем над рекой Рио-Гранде. Она протекала всего в двух ярдах, мутная ленточка мелкой воды, пробившаяся сквозь скалу песчаника. По берегу, привольно росли пекановые деревья, а на широкой песчаной косе посреди реки красовалась купа молодых зеленых ив.

— Анжи… Мисс Линдси.

Темп положил было руку ей на плечо, но тут же отдернул, когда она взглянула на него. Кожа его, обожженная солнцем, покраснела, а глаза казались голубыми озерами. У молодого человека был смущенный вид.

— Хочу, чтобы вы знали: я жалею о том, что сказал вам тогда. Я вроде как… вроде как помешался. Правда, мне не стоило обращать внимания на Брейдена, но он так чертовски самоуверен и спесив, что я не выдержал. Пожалуйста, скажите, что прощаете меня.

— Конечно, — улыбнулась Анжи. — Тут нечего прощать, Темп. Капитан Брейден иногда бывает крайне… несносным.

— Да, ему уж точно удалось меня довести. Не могу сказать, как рад, что он убрался!

— Как и все мы.

Она поспешно прикусила язык, едва не выпалив, что, если бы Джейк не уехал, Уокер вполне мог оказаться в могиле, а не считал бы сейчас синяки и шишки. Но так или иначе скоро она окажется дома и больше не увидит ни Уокера, ни Брейдена.

Дом. Ее новый дом. Только ее, то, что принадлежит ей одной! И она не обязана ни перед кем держать ответ! Все, что остается, — жить там и быть счастливой!

Горячий ветер играл ее волосами. Девушка развязала придерживавший шляпу платок. Какое облегчение — распустить пусть и пропыленные пряди по плечам!

Голос Темпа вернул ее к действительности:

— Анжи, у вас чудесные волосы! Совсем как живое пламя, особенно когда солнце их зажигает!

Анжи раздраженно поморщилась, но все же улыбнулась молодому человеку, наслаждаясь его неподдельным восхищением. Как целительны для оскорбленного самолюбия такие взгляды! Как приятно знать, что даже в таком потрепанном виде она способна возбудить его страсть!

— У вас душа поэта, — пробормотала она и по выражению его лица поняла, что ему хочется поцеловать ее. Почему нет? Возможно, так она сумеет стереть память о Джейке, убить страсть, которая вспыхивала в ней каждый раз, когда он целовал ее так безжалостно, словно ставя свое клеймо.

Она повернулась и обожгла Темпа открыто призывным взглядом.

— Можно? — прошептал он, приподняв ее подбородок. Светловолосая голова опустилась, губы робко коснулись губ девушки. Сначала Темп был очень осторожен, но, видя, что Анжи не протестует, осмелел, обнял и стал все сильнее прижимать ее к себе.

Ласки и поцелуи не были неприятны, но не волновали Анжи так, как прикосновения Джейка, и девушка с отчаянием подумала, уж не осуждена ли она всю последующую жизнь сравнивать своих мужчин с самым первым…

Словно почувствовав ее холодность. Темп поднял голову, но рук не отнял.

— Вы сводите меня с ума, — простонал он, впившись пальцами в ее плечи. — Знаю, что надеяться мне не на что, но поверьте, я любовался вами с того первого дня, как увидел в Галвестоне. Вы сидели во дворике, под пальмой.

— Вы… вы видели меня в тот день?

Голова девушки внезапно закружилась. От жары? Зря она сняла шляпу. Солнечные лучи, словно острые стрелы, пронизывают все тело.

— Да. Прекраснее создания я не встречал. И тогда, и I сейчас. Анжи… скажите, что позволите мне ухаживать за вами.

Я буду приезжать при каждой возможности. Форт совсем недалеко от «Дабл Икс», и я сделаю все, чтобы заботиться о вас и защищать, пусть и ценой собственной жизни.

Анжи, не отвечая, отступила, и его руки бессильно упали. Противоречивые эмоции раздирали девушку. Если она подаст ему ложные надежды, то без нужды ранит влюбленного, причинит несправедливую боль. Поэтому она выпалила первое, что пришло в голову:

— Вы часто навещаете ранчо?

— Был там раз или два, но теперь у меня появилась причина приезжать. Вы примете меня?

— Конечно.

Анжи отвернулась, жалея, что позволила ему такие вольности.

— Сначала мне придется привыкать к новому месту, и я скорее всего захочу навести там порядок. Кстати, я даже не знаю, есть ли там такие вещи, как мыло и постельное белье. Мужчины так беспечны и редко думают о чем-то в этом роде.

— Скорее всего мисс Линдси обо всем подумала. Она из тех, кто любит все красивое.

— Мисс Линдси? — удивленно повторила Анжи. — О чем вы? У меня есть тетка?

Темп растерянно огляделся.

— Я о вашей сестре. То есть о единокровной сестре, поскольку… ее мать… то есть у вас, разумеется, разные Матери.

Анжи оцепенела. Несмотря на жару, кровь в жилах словно обратилась в лед, и девушка задрожала. Прошло несколько минут, прежде чем она прохрипела, едва шевеля сведенными губами:

— Не понимаю, о чем вы говорите.