23 оттенка одиночества

- Ты не против поразвлекаться?

- Против.

- Какой хмурый. – Ее руки касаются моего лица. – Я ведь сделаю твою жизнь лучше.

Скептически выгибаю бровь.

- Думаешь?

Она пьяно хихикает.

- Конечно!

На вздохе убираю от себя ее ладони. Хочу уйти, но она вдруг обиженно удивляется.

- Ты куда?

- Прости. Я тебя не заслуживаю.

Девица замирает, а я осушаю стаканчик с выпивкой. Тут же все тело обжигает виски, грудная клетка вспыхивает, и я откидываю назад голову, пытаясь совладать с чувствами. Лишь один человек способен сделать мою жизнь лучше. И, кажется, я превратился в осла, который только и делает, что мечтает о нем.

Иду вдоль коридора. Люди в бешеном ритме двигают телом, руками, вытанцовывая под биты, рвущиеся из колонок, а я наблюдаю за ними, и никак не могу понять: что мешает мне заниматься тем же самым? Почему я не могу расслабиться? Отец далеко. Проблемы остались в Ричмонде. Неужели дело не в прошлом, а в моей голове?

Недовольно выхватываю у кого-то парня стаканчик с выпивкой, собираюсь осушить его, как вдруг замечаю нечто странное. Рука замирает на полпути к лицу.

- Что за…

Четверо парней выскакивают из комнаты. Один из них тащит на руках девчонку. Ее голова запрокинута в бок, глаза закрыты. И я узнаю ее лицо.

- Китти!

В груди что-то взрывается. Я воспламеняюсь похлеще пожара. Замираю и внезапно чувствую, что сейчас подорву это общежитие, сравняю его с землей, убью каждого, кто попадется на моем пути. И я не остановлюсь. Я, правда, сделаю это.

- Китти! – вырывается из моего рта, а затем я срываюсь с места. К выходу ее несет тот самый блондин, ублюдок, что болтался рядом в университете. Как же сейчас мне жаль его. Он даже не представляет, во что ввязывается. – Эй!

Расталкиваю толпу. Несусь за парнями, вниз по лестнице, перепрыгиваю сразу через несколько ступеней и только и думаю о том, чтобы с Китти все было в порядке. Она жива? Почему ее глаза были закрыты? Что эти кретины сделали? С каждой новой мыслью кулаки сжимаются все сильнее. Я и не замечаю, как превращаюсь в настоящего зверя. Вырываюсь на улицу, вижу, как парни запихивают ее тело в черное Вольво и стискиваю зубы.

Один из них смеется:

- Доигралась недотрога. – Он умрет первым. – Думаешь, ее не будут искать, Кай?

- Найдут завтра. – Отмахивается блондин. Его рожа красная, практически бардовая. Наверно от алкоголя. Я решительно сокращаю между нами дистанцию. – В любом случае, уверен, ей понравится то, что у нас в планах.

Они ржут. Не замечают меня еще пару секунд. А затем невысокий, горбатый качок указывает пальцем в мою сторону.

- Эй, что ты…

Договорить он не успевает. Я выпускаю кулак, и он врезается в его самодовольную рожу с такой силой, что парень отлетает, ударившись о землю затылком. Тут же со спины на меня накидываются двое кретинов. Они сильнее, но я злее. Рычу и резко сбрасываю их на асфальт. Затем размахиваюсь и вонзаю ногу одному из противников прямо по ребрам.

- Сукин сын, - ору я, - ты хренов ублюдок!

Продолжаю разносить его внутренности. Когда сил почти не остается, выпрямляюсь, перевожу взгляд на блондина и лениво разминаю плечи. Он смотрит на меня огромными, дикими глазами, будто хочет поджечь силой мысли, однако не думаю, что у него выйдет.

- Что за хрень, чувак? – пищит он. Я двигаюсь прямо на него. – В чем дело? Она твоя телка? Скажи, я не знал. Слышишь, я…

Вытягиваю вперед руку. Замыкаю пальцы на его шее и с такой злостью впечатываю его спину в дверь Вольво, что срабатывает сигнализация. Мне нечем дышать. Вены на руках вздуваются, в груди растет нечто страшное. И, клянусь, я готов убить его. Я хочу его убить. Вижу через стекло лицо Китти, и со всей силы впечатываю кулак в рожу парня. Затем вдыхаю через нос, выдыхаю и делаю это еще раз. И еще. Кровь фонтаном бьет из его ноздрей. Она пачкает мои руки. Но я не останавливаюсь. Думаю только о том, что иногда выбивать дерьмо – правильно. Иногда – это единственный выход.

«Я лишь хочу сделать тебя лучше, сынок», - звучит в моей голове голос отца. И я вдруг вспоминаю, как он не раз хлестал меня по лицу, как раздирал до крови горло. Если не во благо, зачем тогда? У него были цели, мотивы, и он не останавливался ни на секунду. Он верил в то, что поступает правильно. И я сейчас поступаю правильно.

За все надо платить.

Ору, что есть мощи и бью еще раз. Затем слышу, как парень хрипит что-то, и резко притягиваю его за ворот рубашки к себе.

- Что? – мой голос кажется чужим. – Тебе мало? Ты хочешь еще?

Блондин не стоит на ногах. В его глазах я больше не замечаю злости или обиды. Я замечаю страх. Он меня боится. Невольно ловлю свое отражение в окне и замираю.

Я не вижу себя. Я вижу отца.

Мои пальцы разжимаются. Сраженный невидимой автоматной очередью, я пячусь назад и широко распахиваю глаза: что я натворил. На земле три избитых человека. Прямо передо мной дрожит блондин, его шатает, лицо похоже на изуродованный портрет. Он бы сказал что-нибудь, но не может вымолвить и звука.

- Я…, - слова застревают в горле. Моргаю пару раз, затем вновь подношусь к парню, и растеряно замираю. Невозможно сбежать от прошлого, когда твое прошлое – это ты сам. Куда бы я не пошел, где бы не спрятался, отец – внутри моих мозгов. Он в каждом моем движении, в каждой мысли. Благодаря ему я стал чудовищем. И как бы сильно не сводило от этого руки, я не превращусь в человека. – Уходи. – Рычу я. – Уходи и больше никогда не попадайся мне на глаза. И еще, запомни, если я узнаю, что ты хотя бы пальцем тронул Китти, я не остановлюсь. Я убью тебя.

Он кивает.

- Понял?

Он кивает еще раз.

Я громко выдыхаю, распахиваю дверцу и аккуратно достаю из салона Китти. Она тихо постанывает. Затем пытается ухватится руками за мое лицо, но не находит в себе сил. Ее кисти валятся вниз, как и голова.

- Тише, - шепчу я, двигаясь к мотоциклу, - я здесь, птенчик. – Руки саднит от крови. Я не хочу, чтобы кровь осталась на одежде Китти. Кровью пахнет. – Все хорошо.

Меня шатает. Голова взрывается от странной, новой боли, которая раньше меня не атаковала. Что я натворил? Как я смею обнимать Китти после того, что сделал?

- Я спасал ее, - говорю сам себе, - я должен был ее спасти.

Однако запах крови так и не исчезает.

Когда мы оказываемся дома, кладу девушку на кровать и несусь в ванную комнату. Включаю горячую воду, натираю руки до такой степени, что кожа краснеет. Но мне не больно. Единственная цель – избавиться от следов; притвориться, будто ничего и не было, будто я не чудовище.

Вскоре возвращаюсь в спальню. Снимаю грязную футболку, кидаю ее на пол и робко приближаюсь к Китти. Эти ублюдки подмешали ей что-то в алкоголь. Зрачки расширены. Движение резкие. Она пытается бороться со сном, но не может сосредоточиться.

- Эй? – сажусь рядом. Невольно прикасаюсь пальцами к ее щеке и замираю. Мне не по себе от того, что она так близко. – Ты как?

Китти не отвечает. На несколько секунд открывает глаза, а затем вновь их закрывает. Накрываю ее одеялом, сам лечь рядом не решаюсь. Лишь наклоняюсь над ней и ласково поправляю прилипшие к лицу волосы. Джейк был прав. Она – мой смысл.

В темноте девушка кажется иллюзией. Я боюсь, что, когда закрою глаза, она тут же исчезнет. Но я не хочу, чтобы она исчезала. Я не выдержу.

- Трой, - неожиданно шепчет Китти. Я ошеломленно вскидываю брови и почему-то улыбаюсь. Касаюсь лбом ее щеки.

- Я здесь.

- Здесь?

- Да. - Приподнимаюсь на локтях, оказываюсь прямо над ее лицом и шепчу, - я рядом.

- Я люблю тебя, Трой.

Замираю. Китти вдруг открывает глаза, и мы смотрим друг на друга. Ее слабые руки сжимают мои плечи. Губы подрагивают. Она все еще борется со сном, но она больше не в состоянии бороться с чувствами. И я больше не могу.

- Я тоже люблю тебя, птенчик.

- Не уходи.

- Не уйду.

- Обещаешь?

Закрываю глаза. Тело наливается ядовитым свинцом. Два года сваливаются на мои плечи, а одиночество вспарывает внутренности. И внезапно становится так паршиво, что сводит каждый нерв, каждый сантиметр кожи! Но затем Китти Рочестер притягивает меня к себе. Ее руки стискивают мои спину, голова оказывается на груди, и дышать становится проще. Я сжимаю ее еще крепче в объятиях и ложусь рядом. Я никуда от нее не уйду.