Страница 11 из 21
– Джулия Маргарет Робертсон! – Элен быстро села, делая вид, что потрясена, но отчасти она действительно была в шоке.
Она уставилась на свою подругу, которая продолжала спокойно лежать, скрестив руки на животе. Джулия была главной задавакой в той частной школе для девочек, где они учились. И вдруг – какой-то мясник.
Джулия даже глаз не открыла. Лишь ехидно улыбнулась.
– Просто я думала о твоей преследовательнице, и вдруг всплыло, – пояснила она. – Я о том случае сто лет не вспоминала.
– Но это так не похоже на тебя!
– Знаю, но я была вне себя, когда он меня бросил. И постоянно думала о ней, не могла себя остановить, думала, почему он предпочел ее мне. Чувствовала себя так, словно вовсе перестала существовать. А когда я звонила ей, то чувствовала себя живой. Что-то вроде наркотической зависимости. После я сама себя за это ненавидела и решала, что никогда больше такого не сделаю, но потом вдруг обнаруживала, что опять набираю ее номер!
– И как ты остановилась?
– Не знаю. Наверное, просто остыла, покончила с ним. – Джулия немного помолчала и добавила: – Знаешь что? Эдди-мясник потрясающе целовался!
– А разве у него не было козлиной бородки? – спросила Элен. – Такой жиденькой, похожей на клочок пуха?
– Да, а ты помнишь, как он засовывал пачку сигарет в рукав водолазки?
– Выглядело так, словно у него на руке опухоль выросла.
– А мне это казалось дико сексуальным.
Какое-то время подруги не произносили ни слова, а потом вдруг разразились отчаянным хохотом. Так могут смеяться только бывшие одноклассницы.
– Тебе бы поискать этого Эдди в «Фейсбуке», – посоветовала Элен, когда они наконец насмеялись вдоволь. – У него, пожалуй, теперь имеется собственный магазин.
– Ох, боже, я уж не настолько безнадежна, – парировала Джулия. – Как бы то ни было, я более чем счастлива в одиночестве.
«Все ты врешь, дорогая моя подруга», – подумала Элен, тайком изучая язык тела Джулии: сплетенные пальцы рук, сжатые губы. Прошло уже два года с тех пор, как бывший муж Джулии сменил ее на более современную брюнетку.
Джулия вдруг подняла голову:
– Ты ведь не сочинила всю эту историю о преследовательнице, нет? Очень уж напоминает небылицы для твоих клиентов, и скрытое послание заключается в том, что я сама похожа на безумную преследовательницу, что мне нужно двигаться вперед и начать ходить на свидания.
– О чем ты говоришь?.. – Но Элен прекрасно понимала, на что намекала Джулия.
– Помню, как однажды ты рассказывала о том знаменитом гипнотизере, твоем идеале или что-то вроде того, ну, о парне, который носил пурпурный плащ.
– Милтон Эриксон[2], – вздохнула Элен. – Черт побери, у тебя отличная память!
Люди постоянно недооценивали Джулию. Это происходило из-за того, что она была слишком красива, а еще из-за ее чувства юмора, подходящего четырнадцатилетнему парнишке.
– Ты говорила, он обычно лечил своих пациентов, рассказывая им разные истории, – продолжила Джулия.
– Он использовал терапевтические метафоры, – пробормотала Элен.
– Знаешь, я заметила, что с тех пор, как Уильям от меня сбежал, ты как бы случайно излагаешь мне разные мотивационные сказочки о людях, которые сумели преодолеть препятствия и нашли свое счастье после сердечной катастрофы.
– Ничего подобного, – возразила Элен, хотя на самом деле именно так она и делала.
– Ммм… – промычала Джулия. Вскинув голову, она улыбнулась Элен, и та смущенно ухмыльнулась в ответ. – Так эта охотница на Патрика не терапевтическая метафора?
– Увы, нет.
Подруги снова ненадолго замолчали.
– Значит, у твоего Патрика есть безумная бывшая подруга и покойная жена, – проговорила наконец Джулия. – Звучит волнующе, хотя и никакой путаницы.
– Да, запутанным это не кажется, – кивнула Элен.
– Пока, – уточнила Джулия.
– Ну спасибо за твою горячую поддержку.
– Я просто так сказала. – Джулия села, сняла полотенце с головы и промокнула пот с розовых сияющих щек. – Могу поспорить, тебе ужасно нравится, что он вдовец. Это делает его фигурой романтической, даже немного трагичной. Вроде Майлза.
– Майлз?
– Майлз. Тот одноногий парень, в которого ты влюбилась в колледже.
– Джайлз! – поправила Элен. – И мы все влюбились в этого одноногого. Он был великолепен!
Если ты дружишь с людьми, знавшими тебя в юности, возникают кое-какие проблемы. Такие люди никогда не воспринимают тебя достаточно серьезно, потому что по-прежнему видят в тебе глупого подростка.
Но Элен и в самом деле ничуть не огорчалась из-за того, что Патрик был вдовцом. Данное обстоятельство делало все чуть более сложным и запутанным, и ей это нравилось. У Элен возникало ощущение, что она является частью роскошного орнамента жизни и смерти. И еще это позволяло ей продемонстрировать свое профессиональное искусство. Элен воображала, как люди говорят ей: «Тебя тревожат его чувства к покойной жене?», а она безмятежно отвечает: «Вообще-то, нет». Элен бы сразу уловила, если бы у Патрика все еще оставалась любовь к покойной. Она бы инстинктивно поняла, когда необходимо немного отступить, когда нужно дать ему возможность погоревать о супруге.
– Я никогда не влюблялась в того одноногого, – возразила Джулия.
– Нет, конечно, ты была слишком занята тем, что дышала в телефонную трубку, пугая новую подругу твоего бывшего парня.
– Ага! Туше! – Джулия ловко взмахнула воображаемой шпагой. Она была чемпионкой школы по фехтованию. Снова обмотав полотенце вокруг головы, она развалилась на скамье. – Ну, как бы то ни было, мое глупое преследование можно объяснить. Мне было семнадцать лет. У подростков мозги еще не сформировались до конца. Это медицинский факт. А сколько лет твоей охотнице?
– Она преследует Патрика, а не меня. Думаю, ей слегка за сорок.
Вытягивать из Патрика сведения о Саскии было все равно что зуб тащить. Элен отметила, что он даже избегает называть ее по имени, когда только это возможно. Патрик называл ее «та женщина» или «та особа».
– Ну вот видишь? Она зрелая женщина. То есть, по сути, дама средних лет. Никаких извинений для нее! Она чокнутая. По ней плачет психушка.
Элен вздохнула и потянулась как следует всем телом, прежде чем расслабиться и позволить своему телу распластаться по скамье.
– Джулия, все мы немножко чокнутые.
Глава 5
«Ты потеряешь вес» / «Ты станешь настолько стройной, насколько пожелаешь!»
Взгляните на разницу в этих предположениях. Первое может быть описано как авторитарное, отцовское и прямое. Второе можно описать как разрешительное, непрямое и материнское. Милтон Эриксон верил, что наше подсознание сопротивляется авторитарным предложениям. Он был первым, кто использовал «искусную неопределенность». Разве вам не нравится это выражение?
Неожиданная новость, что этим вечером она встречается с сыном Патрика – впервые! – породила в Элен совершенно неадекватное чувство паники.
– Да-да! Конечно-конечно! – ответила она Патрику, кивая, как безумная марионетка, когда он позвонил ей, чтобы спросить, можно ли ему сегодня привести с собой на ужин Джека, потому что приятель сына, к которому мальчик собирался отправиться после уроков, внезапно свалился с какой-то инфекцией.
– Он может есть то же, что и мы, – сказал Патрик. – Или мы просто закажем ему пиццу или что-нибудь в этом роде. Ты не волнуйся. Ох, и он прихватит с собой свои DVD.
Ну и что ей делать? Отрезать для мальчика по кусочку от каждого из свиных медальонов? Или побыстрее сбегать в магазин и купить для него баранью отбивную? Но времени уже не хватало. У Элен назначены встречи с двумя клиентами, и первая из них должна начаться через пять минут.
2
Милтон Эриксон (1901–1980) – американский психиатр. Занимался медицинским гипнозом. Его взгляды на измененное состояние сознания послужили основой нейролингвистического программирования.