Любовь коварству вопреки

— Вы мистер Уильям Клэйтон, брат Дэвида? — вопросом на вопрос ответила Мелани, сознательно игнорируя насмешку Уилла.

— Да, — засмеялся тот. — У Дэвида всего один брат. Так куда же он запропастился?

— Я не знаю.

— Не хотите мне сказать?

— Не могу, потому что не знаю, — сухо объяснила она, ощущая растущее нетерпение. — Мистер Клэйтон не имеет обыкновения посвящать меня в свои планы. Я должна что-то передать или вы попробуете позвонить еще раз, может быть, через неделю?

— Нет, передавать ничего не нужно, — поспешно произнес Уильям. — А впрочем, скажите ему следующее. Если он позвонит или вернется в ближайшие дни, пусть наконец примет решение. Я могу продать рукопись очень выгодно.

— Так, значит, это вы ее украли! — вырвалось у Мелани.

— Да, — без стеснения признался Уильям, нагло рассмеявшись. — Раз мой старший брат так скуп, что не желает помочь мне выбраться из затруднительного положения, я вынужден сам искать пути, чтобы возместить свои убытки. Одно издательство в Бостоне сгорает от желания заполучить эту писанину. Они готовы даже выплатить неустойку, если доберутся до романа. Я могу заработать на этом кучу денег и не побоюсь продать рукопись, если Дэвид не согласится на мои условия.

— Я передам ему ваши слова, — сдержанно обещала Мелани. Того, что она услышала, было достаточно, чтобы понять: Уильям Клэйтон — подлец, с которым не следует вести долгих переговоров.

Не попрощавшись, Мел положила трубку и вернулась в сад.

Айрин права: у Дэвида действительно масса хлопот.

Ревность Саймона не знала границ. Он ненавидел Дэвида Клэйтона, ненавидел так, что мог бы его убить.

«И что Мелани нашла в этом парне?» — без конца спрашивал себя Саймон. На его взгляд, Дэвид не был ни импозантным, ни молодым, ни привлекательным. Все вокруг считали его трудным человеком, а уж книги Клэйтона производили на Саймона настолько тягостное впечатление, что ему было непонятно, как такую дрянь вообще можно читать.

Так что же все-таки привлекло в нем Мелани? Может быть, деньги? Да, их у Клэйтона, похоже, было предостаточно. И все же Саймон не мог себе представить, что Мел способна долгое время выносить замкнутую жизнь за высоким забором наедине с этим вечно мрачным и свирепо настроенным типом.

«Я обязан что-то предпринять», — убеждал себя отставной друг дома, слоняясь вдоль ненавистного участка. Он пытался несколько раз увидеть сквозь буковый забор Клэйтона, но доски были пригнаны плотно, и щели он не обнаружил.

Мелани Хэролд принадлежит ему, Саймону Янгблоду! Он вновь завоюет ее симпатию, и если надо будет, то силой!

Как раз в тот момент, когда он принял это решение, на Купер-стрит свернул темно-синий лимузин. Саймон наблюдал, как автомобиль, медленно приближаясь, остановился в конце концов рядом с ним и водитель опустил боковое стекло.

Саймон Янгблод был не расположен с кем-либо беседовать, но, когда водитель с ним заговорил, он все же наклонился к машине.

Газон необходимо было косить. Мелани с сомнением смотрела на траву, мощно разросшуюся под теплым летним солнцем. В общем-то Дэвид не заслужил, чтобы она выполнила за него еще и эту работу, но ноги сами понесли ее в гараж за газонокосилкой. Кто знает, когда Клэйтон вернется домой. До этого времени трава может вымахать в метр.

— Мел? — Низкий голос за спиной так напугал девушку, что, вскрикнув от ужаса, она резко развернулась и, не глядя, залепила мужчине звонкую пощечину. И только потом узнала неожиданного пришельца, который держался за ушибленное место.

— Ты опять меня ударила, — упрекнул ее Дэвид, ощупывая свою щеку. — Не превращай это, пожалуйста, в привычку.

Мелани посмотрела на него. Она даже не разобрала, что он сказал, поскольку гнев по поводу его исчезновения и столь же внезапного появления перевесил все остальные чувства.

— Изверг! — напустилась она на Дэвида. — Скажи, что ты себе воображаешь? Уезжаешь из дома, не оставив никакого следа, даже записки с адресом, по которому можно тебя найти. Так нечего сейчас ожидать радостной встречи и прочей подобной чепухи. Я тебя ненавижу, Дэвид Клэйтон!

— Нормально, — рассудил Дэвид. — Но я хотел бы обратить твое внимание на то, что ни перед кем не обязан отчитываться. Я могу идти куда хочу и когда хочу.

— Конечно, можешь! — возмущенно выкрикнула Мелани. — По мне, так катись к черту! Но я ведь тоже имею право беспокоиться, если ты ни с того ни с сего исчезаешь. Послушай, Дэвид, мне уже подумалось, что ты затеял какую-то глупость!

Она пришла в такое бешенство, что в ее глазах заблестели слезы. Дэвид заметил их, и жаркая волна нежности охватила его. Мелани была так хороша в своем гневе и, черт побери, права. Он и в самом деле должен был сообщить ей о своем отъезде. Но все же мысль о том, что Мел беспокоилась о нем, заставляла сильнее биться его сердце.

— Перестань, — тихо попросил Дэвид и сделал к ней шаг. Осторожно, чтобы не раздражать Мел, он обнял ее и прижал к себе. — Я дурак, ты совершенно права. Но мне просто не пришло в голову, что ты можешь из-за меня волноваться. О таких вещах забываешь, если очень долго живешь один.

— Болван! — выругалась Мелани, но с радостью дала себя обнять. Его тело было крепким и надежным. В нос ударил терпкий запах лосьона для бритья, и Мел потянула ноздрями, как наркоманка, стараясь сделать как можно более глубокий вдох.

— Правильно, — прошептал Дэвид. Близость Мелани пробудила в нем желания, которые он до сих пор подавлял в себе. Он знал, что должен отпустить ее, если не хочет сейчас же потерять голову, но вместо этого обнял девушку еще крепче. Дэвид чувствовал податливость ее стройного и гибкого тела, ощущал каждую мышцу, каждую жилочку Мел, и рассудок не мог заставить его быть равнодушным.

Мел подняла голову. Ее взгляд испытующе скользнул по его лицу, словно ища там ответа на невысказанные вопросы.

Дэвид не в силах был вести себя по-другому. Он слишком долго боролся с самим собой и слишком часто выходил в этой борьбе победителем. Сейчас, когда их тела были так плотно прижаты друг к другу, все рассудочные построения, которые он обычно вводил в бой против любого зарождающегося нежного порыва, потеряли всякую силу. Он не хотел больше бежать от своих чувств.

Он робко поцеловал ее. Губы Мелани сразу раскрылись навстречу и заманили его язык в теплую полость ее рта.

С этого момента у Дэвида не осталось ни единого шанса на спасение. Нежность Мел и страстное желание, которое он испытывал, закружили его в водовороте чувств. Он не помнил, когда оттуда вынырнул, задыхающийся, возбужденный.

Они все еще стояли в саду. Мел обхватила ладонями лицо Дэвида и что-то ласково шептала ему.

— Почему ты заставил меня так долго ждать? — услышал он наконец ее вопрос.

Дэвид судорожно глотнул воздуха.

— Вероятно, потому, что я старая дубина, — пробормотал он и снова поцеловал Мел. — Я просто не мог себе представить, что кто-то может обнаружить во мне нечто достойное любви.

— О! — Мелани мягко засмеялась. — Я с ходу могла бы накидать целый список. Но не стану этого делать, иначе ты зазнаешься, а я таких терпеть не могу.

— Бестия! — чувственно промолвил Дэвид.

Они вместе направились к дому, вошли в гостиную, где пахло розами, которые Мелани только что срезала в саду, и сели на софу у широкого окна.

Чемодан Дэвида еще стоял возле двери на террасу. Должно быть, вернувшись, он небрежно бросил его там. Этот предмет напомнил Мел о внезапном отъезде Дэвида.

— А где ты, собственно, был? — спросила она, прильнув к его груди.

— У своей матери, — охотно ответил он. — Я езжу к ней пару раз в год.

Это известие ошеломило Мелани.

— У тебя есть мать? — удивленно воскликнула она. — Я всегда считала…

— У каждого человека есть мать. — Дэвид шутливо усмехнулся, но сразу же посерьезнел. — Мой отец несколько лет назад умер от цирроза печени, что было неудивительно при том количестве алкоголя, которое он потреблял. Но мать, слава Богу, находится в полном здравии. Она поселилась в Аризоне и радуется жизни. Может, это звучит кощунственно и жестоко, однако смерть отца оказалась для нее благом.