Страница 59 из 74
– Что?
– Я буду любить только тебя, что бы ни случилось.
Я развернулась к нему лицом, все-таки смогла, чтобы увидеть его глаза. Он глубоко дышал, и я чувствовала, как его тело била легкая дрожь, как и меня.
– Разве ты можешь знать, что будет в будущем? Можно ли обещать, что будешь любить всегда? Мне сложно в это поверить, - я отрицательно покачала головой.
– Разве ты не знаешь мужчин? – удивился он. – Если мы выбираем себе пару, то это навсегда.
Я хотела ему верить. Так сильно хотела. Но почему верила с трудом? Может, в прошлом я не раз убеждалась в обратном? Почему не помню? Лишь чувства и сомнения. Я улыбнулась ему, утопая в любящих очах, погладила по виску и произнесла:
– Странные вы, ириданские мужчины, - он от наслаждения закрыл глаза. – Как сильно и трепетно вы любите своих холодных женщин! Так преданно и самозабвенно! – и поддавшись сильному порыву и мощному притяжению от ощущения такой теплой близости, я прильнула губами к его губам.
Он вздрогнул от неожиданности, оцепенел. Я нерешительно отодвинулась и заглянула в его пораженные глаза, виновато улыбнувшись. Поняла, что сделала что-то не так. В глазах его смешались удивление, смущение, волнение и страх.
– Пожалуйста… пока больше не делай этого… - выдохнул он со сбитым дыханием.
Пленительно улыбнувшись, я коснулась пальцами его красивых губ и спросила:
– Почему?
– Разве ты не знаешь? – он поднял бровь. – Милая, тебе бы стоило знать…
О чем это он? Лахрет взволнованно поправил непослушную прядь, упавшую мне на щеку, коснулся моего подбородка, рассматривая задумчиво мои губы.
– Что я должна знать?
В его взгляде в миг коренным образом что-то изменилось. Он попытался объяснить:
– Условности поведения между мужчиной и женщиной до заключения брачного контракта, - его голос стал ниже и протяжнее, а мое тело обволакивала пелена непривычного ощущения тяги.
Я совсем запуталась. О чем он толкует?
– Прости. Я, наверное, что-то упустила…
– Я не виню тебя, - он тыльной стороной пальцев с трогательной нежностью погладил мою щеку, задумчиво рассматривая мое лицо. – Просто больше этого не делай… это важно. Я хочу сохранить чистые отношения с тобой и проявить уважение к твоей чести и достоинству.
Я распахнула рот в изумлении. Что можно было ответить на его слова? Так вот почему в Иридании нет разводов и внебрачных детей! Вот дела. Чистая мораль, крепкая нравственность – залог крепких семей. Мужчины помнят о чести и достоинстве женщин даже когда могут умирать от желания! Мое уважение к Лахрету поднялось на порядок выше. Появилось ощущение верности в решении принять его чувства. А еще смущение. Я выскользнула из его рук и села за пульт управления флайером, потупив взор на консоль. Надо улетать отсюда. Он без слов понял мой жест и молча сел на кресло второго пилота. Я запустила двигатели и подняла машину в воздух, лихорадочно пытаясь придумать, как разрядить возникшую неловкость.
– Так что, у меня теперь по технике блат? – выпалила я первую мысль, пришедшую мне на ум.
– У тебя везде блат, если ты не заметила, - ухмыльнулся он.
– Вообще-то, подозреваю, - я бросила на него беглый взгляд.
Лахрет задумчиво глядел вперед. Что его так затормозило? Исчезла живость во взгляде и появился туман. Он медленно моргнул, глубоко вздохнул и положил руку на панель управления, но не с целью что-либо нажать. Так, расслабил руку.
– Лахрет?
– Ммм… - приторможено ответил он.
– Я хотела попросить тебя… А мы могли бы пока никому не говорить о наших новых отношениях?
Лахрет что-то пробубнил о том, что шило в мешке не утаишь, но согласился. Такой покладистый! Это что же выходит, теперь я должна и могу с ним общаться совсем по-другому? Но как? Пока не ясно.
Когда мы прилетели в атконнор, я завела в ангар флайер, Лахрет, как в тот первый раз, легко снял меня с трапа, прижимая меня к себе и вдохнув мой аромат. Я не возражала и позволила ему постоять рядом минуту. Оглянулась. В ангаре стояли все учебные флайеры. Значит, все уже вернулись. Мы были последними. Я заглянула в затуманенные глаза Лахрета. Он не сводил их с меня с той минуты, как прилетели в атконнор.
– Что мы будем делать? – спросила я его.
– Пойдем в библиотеку. И Нарана прихватим с собой. Надо же разобраться с медальоном? – он отодвинулся от меня и достал коммуникатор, набрав друга. – Наран? Ты где? В библиотеке? Я сейчас буду. Жди. Еще. Я буду не один. Да. Жди, - он отбился и глянул на меня. – Идем? Он уже там. Ты еще не передумала? Я закачала головой. – Тогда пошли.
Я с готовностью зашагала за ним. В лифте я стала к Лахрету боком. Он вел себя весьма сдержано. Я же продолжила наш диалог:
– Лахрет, а как ты относишься к тому, что я – кашиасу? – меня продолжал мучить тот вопрос о его мотивах.
Лахрет сощурился, словно знал, что обязательно спрошу его об этом.
– Положительно. Что именно ты хочешь узнать?
– Ведь ты станешь лортом, когда я стану твоей… - и тут я замялась, пытаясь выдавить из себя слово «жена». Не вышло.
– Я вижу, ты считаешь, что я ищу власти, ища союза с тобой?
Я опустила глаза. Стоило ли его спрашивать об этом?
– Я знаю, тебя должен волновать этот вопрос. От этого никуда не деться, - Лахрет пожал плечами и стал ко мне лицом. – Так вот, Лана, запомни то, что я тебе скажу сейчас. То, что я обратил на тебя внимание, действительно, из-за твоего положения. Мы с Нараном находимся в стисненых обстоятельствах, и власть облегчит нам наш труд. Она откроет для нас многие двери. Я никогда не буду этого отрицать, - он нажал на стоп. - Но я хочу, Лана, чтобы ты поняла одну важную истину обо мне, - он говорил ровно и спокойно. – Если я считаю что-то неправильным, я никогда этого делать не буду. Я человек совести и принципов. Поэтому, если бы я не испытывал к тебе никаких чувств, я не стал бы действовать дальше. Я не иду против себя и своих убеждений, считая, что для достижения цели все средства хороши. Поверь, я не такой, - он ласково коснулся моей головы. – Ланочка… Для меня союз с женщиной являлся, является и будет являться святым. Семья для меня – это место, где будут расти мои дети, мир, где буду находить покой и отдушину. Не иначе. Мои дети никогда не будут лишены любви и понимания. Я никогда не преступлю через это убеждение, как бы тяжело мне не было.
Семья? Я не думала о семье, детях. А он так легко заговорил об этом, словно для него нет пути обратно. Если встречаться, то только для заключения брака. Никак по-другому. Он положил руку мне на плече, подняв мой подбородок, заглянул в мои глаза.
– Прости меня за этот вопрос, - я виновато составила бровки.
– Я знал, что ты об этом меня спросишь. Я видел этот вопрос у тебя в мыслях.
– Ты читаешь мои мысли? – я это спросила, так как мне часто говорили, что их трудно видеть.
– Да, но не все. Есть что-то в твоем сознании, что скрыто очень глубоко.
– Наверное, это моя память. Она и от меня прячется, - я сокрушенно уронила руки. – Так обидно, что она во мне есть, но я ее не вижу. Это так обескураживает!
Лахрет тыльной стороной пальцев погладил по моей щеке так ласково, словно хотел успокоить меня этим жестом. Ему удалось. Я расслабилась и сровняла дыхание.
– Не волнуйся, ты обязательно ее увидишь. В свое время, - его голос успокаивал.
– Мне обидно.
– Что обижает тебя?
– Мои способности. Ты читаешь меня, как открытую книгу, ничего от тебя не скроешь…
– Ты хочешь от меня что-то скрыть?
– Ты не понял меня. Я хочу сказать, что иногда я некоторых своих мыслей сама стесняюсь. Не хотелось бы, чтобы их кто-то видел… - я смущенно спрятала руки за спиной и отвела взгляд.
Лахрет засмеялся так чисто и открыто. А я продолжила свою тираду:
– А я вот, тебя совсем не вижу. Я не знаю, что ты думаешь, чего хочешь, чего боишься… Ничего, - губа обиженно и непослушно выпятилась вперед.
– Ты видишь меня… - он снова поднял мою голову за подбородок, чтобы заглянуть в мои глаза. – И чувствуешь тоже, только не осознаешь этого. Хочешь, я покажу тебе себя, свои мысли?