Страница 162 из 208
Внезапно тело Амена Спеклберда село на катафалке и показало пальцем прямо на Чернозуба. Бакенбарды, как у кугуара, встали дыбом; он оскалил зубы. Нимми закрыл глаза, стараясь сдержать слезы. Когда он снова открыл их, труп лежал на месте и не пошевелился во время торжественной заупокойной мессы, которую отслужили шесть кардиналов, оставшихся в городе.
Даже во время похорон продолжалась «чистка» жителей Валаны. Когда Нимми вышел из церкви, он узнал, что число расстрелянных заговорщиков достигло восемнадцати и более тридцати горожан заключено в каземат рядом с фортом. Любой, кто был не в силах представить доказательства места своего рождения — то ли по документам, то ли с помощью свидетельских показаний — и если никто не свидетельствовал в его пользу, мог быть отправлен в бессрочное изгнание. Задержанный, у кого был хотя бы один враг в городе, мог быть обвинен в чем угодно и расстрелян. Сводились старые счеты. Такие дела рассматривал не гражданский и не церковный суд, а военный. Нимми резонно предположил, что большинство настоящих преступников покинули город сразу же после убийства, а суды дают выход чувству мести. И все же в деле об убийстве Амена Спеклберда у полиции не было ни одного подозреваемого.
Когда Валана прошла «чистку» и умиротворилась, никто не заводил разговоров о роспуске ополчения. У кардинала Чунтара Хадалы и его офицеров в Новом Иерусалиме были свои планы участия в сражениях назревающей войны, которые прояснились, когда пришли приказы объединить силы и в первых числах месяца, в полнолуние, выступить из города. К Диким Собакам поскакали курьеры, и вождь Оксшо откликнулся на просьбы, прислав трех проводников и сотню коней для безлошадных горожан Валаны, ставших солдатами. Чернозуб был приписан переводчиком при проводниках. Он убедился: они начисто игнорируют тот факт, что обязаны подчиняться приказам не папы, а Чунтара Хадалы, Сорели Науйотта и Элсуича Гливера. Он опасался говорить об этом, поскольку Науйотт всегда был близок к Коричневому Пони. Валанцы были настроены скептически и часто сетовали, что придется покинуть город и отдалиться от гор, но разговоров о каком-то сопротивлении не было.
Затем, первого июля, когда ополчение готовилось к маршу на восток для сопровождения четырнадцати фургонов с оружием, в Валану прискакал гонец от папской гвардии и прибил к дверям кафедрального собора и к стене папского дворца восьмистраничный документ с папской печатью, после чего проследовал в форт и оставил другой экземпляр на стенке караульного помещения.
Чернозуб знал, что историки будут называть этот документ по первым словам текста — Scitote Tira
«Амен II, епископ Римский, слуга слуг Божьих, всем искренне верующим в единую истинную Церковь, католическую и апостольскую, всем избранным детям Господа, вверенным попечению Нашему как наместника святого Петра, единственного пастыря Его Святой Церкви, — всем шлем Мы приветствие и наше апостольское благословение.
Да будет вам известно, что тирана Филлипео Тексаркского (Tira
И более того, любой верующий, кто изъявит желание взять оружие, дабы вести справедливую войну против еретика-тирана и его дяди, получит от Нас через своего исповедника полное отпущение грехов и освобождение от всех кар, которые могут настигнуть его на этом свете или в чистилище. И после исповеди его единственной епитимьей должна стать война против сил имперского тирана, и, случись ему погибнуть в битве, Мы, кто держит ключи от Царствия Небесного, откроем ему ворота их, чтобы он мог предстать перед Святым Престолом…»
Крестовый поход!
После двадцать третьего столетия это слово не употреблялось и не могло быть употреблено, но тут были все его характерные приметы. Папа говорил о героях, которые, следуя за распятием, идут в битву. Война будет вестись под знаком креста и будет осенена папским стягом. Церковь в Ханнеган-сити подверглась отлучению. Церковные суды приказано закрыть. Священникам запрещено служить мессы. Отменено приобщение к Святым Дарам, кроме последнего отпущения грехов. Клирики и миряне, которые не подчинятся этим карам, подлежат автоматическому отлучению от церкви. Приговор не распространяется на провинцию, кроме тех приходов, настоятели которых отказывались в прошлом подчиняться викариату Коричневого Пони и сохранили связи с архиепископатом Ханнеган-сити.
Уриона Бенефеза сам папа предал анафеме: «Анафема тебе, и от проклятия сего ты можешь быть освобожден только римским понтификом и лишь в случае смерти!»
Текст еще продолжался, но Чернозуб оторвался от его яростных строчек и при свете полной луны вернулся в казарму. Завтра предстояло выступать в дорогу. Его изумил тот факт, что это не был язык его бывшего господина, человека, который не торопился впадать во гнев.
— Чему ты удивляешься? — спросил Аберлотт. — Неужто раньше не слышал о крестовых походах?
— Да, но последняя священная крестовая война за веру была аж в двадцать третьем веке. И кроме того, булла — или как там она называется? — написана языком не Коричневого Пони.
— Так он уже не кардинал Коричневый Пони. Он папа Амен II. И может, на этом посту у него изменился язык.
— Похоже, он принадлежит кардиналу Хойдоку.
Аберлотт задумался.
— Почему бы и нет? Хойдок не рискнет возвращаться в Ханнеган-сити. Здесь его нет. Так что он, скорее всего, с папой. А кто лучше его может составить гневное обличение Харга и архиепископа? Сейчас он, наверное, секретарь папы по городским делам.
Из-за Эдрии стремление Нимми оказаться в Новом Иерусалиме не исчезло с концами, но заметно поблекло из-за тона буллы Scitote Tira
Ранним утром большинство оставшихся в городе жителей высыпали на улицы провожать свою молодежь, которая верхами отправлялась на равнины, где их ждала война под командованием «привидений» из Нового Иерусалима. В рядах всадников были и младшие священнослужители в рясах, которые прочитали призыв к свержению тиранов. Перед лошадью майора Гливера ехал священник с воздетым распятием. Чернозуб заподозрил, что поддержка клира была организована одним из кардиналов. Религиозное действо в поддержку ополчения помешало публичному проявлению враждебности по отношению к чужим командирам, возглавлявшим его.
Солнце уже достигло зенита, когда Гливер объявил краткую остановку, чтобы поесть, освежиться и передохнуть. Когда колонна снова двинулась в путь, Улад послал во главу ее Чернозуба в роли переводчика. Только теперь, когда их не мог подслушать никто из гражданских, Гливер решился рассказать Кочевникам-проводникам о предполагаемом пути. И даже сейчас майор приказал подробности маршрута держать в секрете от всех, в том числе и от Кочевников любой орды, которых они могут встретить в пути.
— Отсюда мы двинемся на юго-восток, пока не доберемся до реки Кенсау. Вдоль нее мы будем ехать, пока она не повернет на северо-восток, а мы продолжим движение дальше на юго-восток, пока не выйдем к старым дамбам около Тулсе — оттуда лишь полдня пути до дороги, охраняемой тексаркскими патрулями. В этом месте мы проведем разведку и пошлем группу, которая проникнет в Уотчитах.
95
«Знайте тирана» (лат.).