Любовные игры

— Ты поступаешь мудро, что не отвечаешь, мое сокровище. Потому что прекрасно знаешь, что за этим может последовать. — Рукояткой хлыста он приподнял ей подбородок, заставляя ее взглянуть ему прямо в глаза. Потом провел хлыстом по ее горлу и ниже, раздвигая отвороты халатика. Прежде чем Сара успела что-либо сообразить, она почувствовала рукоятку хлыста у себя между ногами.

— Это ты лжец и лицемер, а не я! — крикнула она. — Не смей!

— Вот как? Но раз ты даешь понять, что мне все еще никак не удается удовлетворить тебя, я подумал…

— Прекрати! Садист проклятый!

Давление нарастало, и Сара снова крикнула. С грязным ругательством Марко с такой силой отбросил хлыст, что тот ударился о вазу, и та разлетелась вдребезги. Он схватил Сару за волосы и оттянул ее голову назад, а другой рукой крепко прижал к себе ее стан. Когда он заговорил, голос звучал так, будто водили тупым лезвием по стеклу.

— Таким шлюхам, как ты, только и подавай садиста! Нет уж, стой тихо, а то у меня возникнет желание все-таки испробовать на тебе хлыст. Тварь! — Он крепче сжал пальцы, и она застонала. — Я еще не бил тебя по-настоящему, но запросто могу это сделать. Ты это знаешь, не правда ли? А если не знаешь или притворяешься, так я тебе объясню. Ты будешь оставаться здесь столько, сколько я пожелаю, и будешь принадлежать мне одному — даже если тебе и «надоело»! Слышала, что я сказал? Ты моя, дрянь ты этакая, и будешь моей, пока я хочу тебя, ясно? Никаких новеньких мотоциклов, а также их отважных владельцев! Я не допущу, чтобы ты раздвинула перед ними ноги, как раздвигала для сотен мужчин. Придется тебе для разнообразия довольствоваться одним мужчиной.

— Ни за что! Ты…

Прежде чем Сара успела возразить, он закрыл ей поцелуем рот и продолжал прижимать ее к себе, расточая умелые ласки до тех пор, пока она не начала поддаваться.

И до чего же легко она уступила! Как охотно ее тело реагировало на рассчитанные, без малейшей нежности движения его пальцев у нее между ног! Он опустил ее на ковер, и Сара предприняла запоздалую попытку убежать.

— Если ты будешь поворачиваться ко мне задом, я приду это за приглашение, моя желанная. Или ты хочешь, чтобы я взял тебя именно этим способом?

— Нет! — шелковый халатик слетел с нее. — Ты знаешь, я терпеть не могу… извращений! Подонок!

— Надо же, как быстро у тебя меняется настроение, — издевательским тоном произнес он и положил руку сначала ей на живот, а затем на грудь. — То согласна на все, что угодно, то вдруг цепляешься за идиотские предрассудки.

Наверное, чтобы тебя как следует завести, необходимо присутствие кинокамеры и целой съемочной группы. Возможно, я это устрою.

— Ты забыл самое главное! — выпалила Сара. — Настоящего мужчину! Такого, кто мог бы удовлетворить все Мои желания. Сможешь устроить это?

— Ах, тебе нужен кто-нибудь типа Гэрона Ханта? Или Анджело, — последний герой твоих любовных грез? Только не смей произносить имя Карло. И вообще, довольно лжи или я перегрызу твое нежное горло!

Он оседлал ее, обеими руками упершись ей в плечи. Сара захлебывалась от ненависти.

— Ах, хватит лжи? Другими словами, ты хочешь услышать то, что сам считаешь правдой? Прекрасно! Думаю, что удовольствуюсь Гэроном. Он дико сексуален и достаточно уверен в себе, чтобы быть нежным. Он просто сворит меня с ума!

«Сейчас он тебя задушит!» — кричал внутренний голос. Сара вся напряглась, но не отводила дерзкие глаза от двух черных пропастей.

— Ты убедилась в этом в результате всего одной ночи? И то он вышел от тебя через каких-то пару часов. Пожалуй, ты уж слишком неразборчива, Дилетта. И, видимо, сама не так уж хороша в постели, раз не можешь удержать мужчину.

На этот раз в его взгляде мелькнуло нечто такое, от чего она поперхнулась словами, которые должны были как можно больнее ужалить его. Она собиралась сказать, что он не способен довести ее до экстаза, что предпочла бы ему первого встречного… Но она так и не позволила этим словам сорваться с ее губ, а просто лежала, плотно сомкнув веки, и ждала. Чего угодно.

— Клянусь Богом, с меня достаточно! Вы только посмотрите на нее! Лежит тут, как великомученица, зажмурившись, чтобы не видеть гнусного дикаря, готового в любой момент растерзать ее нежную плоть! Ну не смехота ли?

Он начал бережно, с рассчитанной медлительностью гладить все ее тело, словно восстанавливая себя в правах собственности. И вдруг, больно ущипнув ей щеку, отпустил ее. Сара осталась лежать на полу, упорно не размыкая век.

Откуда-то сверху донесся его голос:

— Можешь надеть халат и отправляться в ванную. Я тебя больше не потревожу, так что ублажай себя сама, сколько влезет.

— Должна ли я понимать это так, что ты меня отпускаешь? — она по-прежнему не открывала глаза.

— Мне жаль разочаровывать тебя, дорогая, но ты останешься здесь еще на некоторое время — пока я не решу, что с тобой делать. Развлекайся сама с собой и с воображаемыми любовниками. А когда это наскучит и для разнообразия захочется чего-нибудь более реального… можешь прислать записку, и если ты хорошо попросишь и я буду не слишком занят… возможно, я навещу тебя — если твой тип женской красоты еще будет вызывать во мне желание.

Ее тип! Что, черт возьми, он имел в виду, этот самовлюбленный, расчетливый, извращенный… О Господи! Сара резко села на полу и с ненавистью вонзила взгляд в захлопнутую Марко дверь. Что теперь делать?

Просить его вернуться? Скорее ад, в котором этот то ли волк, то ли дьявол играл главную скрипку, превратится в рай, чем такое случится! И вообще она здесь больше не останется. Он увидит — и очень скоро!

Глава 34

Как выяснилось, по какой-то злосчастной прихоти судьбы я все еще вожделею к тебе, колдунья с глазами мученицы, развратным телом и расчетливыми куриными мозгами! И пока это так, я буду удерживать тебя в своем серале, подобно тому, как какой-нибудь из моих диких предков держал в плену трепещущую христианскую пленницу. Ты моя и только моя, ясно? Это тебя пугает, девочка моя? Так или иначе, будешь делать, что я велю!

— Что, например? Если это не какое-нибудь извращение…

Сара осеклась, вспомнив, какой эффект это слово имело в прошлый раз.

Марко грубо зажал ей рот своим, а потом, убедившись, что у нее пропало желание продолжать, начал медленно исследовать губами все ее тело. Сначала она только терпела, потом стала отвечать на его ласки — бурно, неудержимо.

Меньше всего ей хотелось думать о технике секса — своей и его. Она стыдливо отгоняла от себя мысли о том, что если так и дальше пойдет, пожалуй, со временем она будет тосковать и даже вымаливать то, к чему до сих пор ему приходилось принуждать ее. Но это же абсурд! Ей следовало бы испытать облегчение от того, что он пригрозил оставить ее в покое — на целых несколько часов! Но Саре почему-то совершенно не хотелось ликовать.

После ухода Марко она вскоре услышала резкий рокот взлетающего вертолета и поняла, что он отбыл… наверное, к одной из своих любовниц. Ей-то какое дело? Ему понадобилось подремонтировать свое подпорченное самолюбие, это его проблемы. Теперь, когда его не было поблизости, она могла подумать о побеге.

Почему же она палец о палец не ударила, чтобы осуществить это намерение?

Возможно, промедление было обусловлено ее вновь обретенной способностью ясно мыслить. Сара мучительно размышляла, полная презрения к самой себе.

Конечно же, он никуда не денется: сам подтвердил, что его тянет к ней. Он собирается и дальше держать ее в заточении, как какой-нибудь средневековый сардинский герцог, обладавший безграничной властью над жизнью и смертью своих подданных. «Право синьора» — не сам ли он, издеваясь, употребил это выражение? Но ведь сейчас двадцатый век. Он не смеет удерживать женщину против ее воли. Хотя… В чем она состоит, эта воля?

Конечно же, он вернется! Презренный эгоист, маньяк несчастный! Пожалуй, стоило бы еще разок притвориться, будто он держит ее в руках.