Любовные игры

— Он начал перебирать длинными смуглыми пальцами кудряшки у нее на затылке, не давая ей отвернуться.

Сара сидела, широко открыв глаза. Взгляд герцога жег ее в точности, как во сне. Никогда, никогда она не сможет объяснить себе, какая сила заставляет ее сидеть и слушать его. Сарой овладела слабость. В резко очерченном лице Риккардо было что-то беспощадное: она и умирала от страха, и любовалась им.

Неужели он жесток? Почему преследует ее? Что ему нужно?

— Дилайт… — Теперь его взгляд был прикован к ее губам. — Вам дали это имя за ваш чувственный рот. Зачем ходить вокруг да около, теряя драгоценное время?

Он наклонился и закрыл ее рот своим. В нем клокотала страсть. Сара что было сил уперлась в его плечи.

— Прекратите сейчас же! Я вовсе не хожу вокруг да около. И я привыкла, что с моими желаниями считаются. — Тут Сара вспомнила, что она — Дилайт, и добавила:

— Я была бы вам очень признательна, если бы вы убрались к черту!

Он отпустил Сару, но трусливой половиной сознания, еще подвластной ее воле, она не преминула отметить, что Риккардо загородил собой дверь. Как ни странно, ее гневная отповедь нимало на него не подействовала — только позабавила.

— Почему вы все время говорите не то, что думаете?

Она отпрянула, испугавшись, что он опять дотронется до нее, но герцог скрестил сильные руки на груди и отстранено наблюдал за ее движениями.

— Почему вы боитесь ответить мне взаимностью? Я же вижу: вы чувствуете то же, что и я, но, считая себя свободной американской женщиной, вы боретесь с собой, со своими врожденными инстинктами. Я ожидал от вас большей искренности, большей смелости и большего сходства с вашей матерью, синьорина Дилайт! Несмотря на все свои недостатки, ваша мать — настоящая женщина!

Если он рассчитывал ужалить ее, то он ужалил, и достаточно больно, чтобы разбудить дремавший в ней темперамент. Сара вскочила со стула и встала, что называется, руки в боки. Зеркальная стена кабинета Пола Друри отразила немного худощавую, но очень стройную женскую фигурку в линялых джинсах и алой шелковой блузке с короткими рукавами. На бледном лице выделялись пурпурные пятна на скулах; глаза из-за грима казались больше и выразительнее; волосы были сколоты на затылке. Она походила скорее на стройного юношу, чем на зрелую женщину.

Глава 8

— О последствии, вызывая в памяти этот эпизод, Сара без особого успеха гадала, что могло произойти, если бы герцог не перебил ее гневную тираду, изобилующую словами, за которые ей самой было стыдно, но которым Дилайт наверняка поаплодировала бы.

— Ну, а теперь для разнообразия послушай ты меня, самовлюбленный, лживый, презренный…

Он приготовился было слушать со скрещенными на груди руками и терпеливым, слегка утомленным лицом, однако после нескольких выплеснутых на него Сарой «горьких истин» (няня Стэггс несомненно гордилась бы своей воспитанницей) в нем проснулся зверь, готовый прыгнуть и разорвать свою жертву. Сара слишком далеко зашла. Она почти визжала; глаза ее противника превратились в две узенькие щелки; линия рта угрожающе искривилась.

Когда Саре понадобилось перевести дух, он воспользовался паузой, чтобы процедить сквозь зубы:

— Это все, что ты против меня имеешь? — чем привел ее в еще большее негодование.

— Не совсем! — Она залпом осушила бокал и продолжила:

— По правде говоря…

И тут он перебил ее, вонзив хищные пальцы в ее теплые плечи:

— По правде говоря, ты совершенно пьяна. Разве я не видел, как ты выдула вторую бутылку? Может быть, ты и не хотела напиваться, но слишком любишь вино и не знаешь меры. Так вот: хватит! — Он грубо тряхнул ее. — Перестань вести себя, как дешевая проститутка!

Сара была в шоке. Неужели она и впрямь выпила все это вино? И неужели она до такой степени вывела его из себя? Язык уже не слушался ее.

— Я вызову полицию и упрячу тебя в тюрьму за приставания! Ты силой затащил меня сюда, все время оскорбляешь, а теперь еще и… о!..

Он снова тряхнул ее, чуть не сломав ей шею.

— Замолчишь ты наконец? Я к тебе пристаю — это же надо выдумать! Да если бы я хотел тебя изнасиловать, я безо всяких хлопот сделал бы это в первый же вечер, прямо в холле. Ясно тебе? Неужели ты неспособна понять, когда за тобой ухаживают? Или тебе в голову приходит только одно — потому что ты предпочитаешь более прямолинейные методы?

— Не смей! — прошипела Сара. Он замолчал, потом приблизил свои губы к ее губам и передразнил:

— «Не смей!» Пожалуй, есть только один способ заткнуть тебе рот — мы оба знаем, какой.

К неслыханной дерзости его поцелуев прибавилось еще одно, новое унижение: он прижал Сару к своему мускулистому, напрягшемуся телу, и она ощутила у себя между ног… то, что он хотел, чтобы она ощутила. Что-то твердое вжалось в нее, вызывая первобытный ужас, смешанный с изумлением. Риккардо цепко держал ее своими стальными руками.

Было несколько мгновений слепой, нерассуждающей паники, когда Сара почувствовала себя порабощенной, угорающей в огне его страсти, пополам с яростью. Она безуспешно колотила его, испытывала дикое желание разодрать ногтями его грудь под безукоризненным пиджаком. Потом пришло успокоение, почти готовность уступить.

Уступить? Дилайт, несомненно, уступила бы — нашептывали дьявольские, циничные голоса изо всех уголков ее подсознания. Что это такое — сжимать мужчину в объятиях, прижать к груди эту гордую голову? Каковы на ощупь его черные волосы?

Сара почувствовала странную слабость; его поцелуи лишили ее способности думать… да ей и не хотелось думать — только чувствовать! Ее бросало то в жар, то в холод.

Ах, Сара! Может, это наконец «то самое»? Внутренний голос — и тот был исполнен пафоса и не имел ничего общего со здравым смыслом.

Что могло произойти, если бы вдруг не открылась дверь? Возле одной из стен стоял удобный диван, и вообще кабинет больше походил на жилую комнату.

Пол Друри терпеть не мог канцелярскую мебель.

И вдруг…

— О, простите, пожалуйста! Я надеялась застать мистера Пола Друри…

Из-за двери высунулась рыжая головка с резкими чертами лица, с большими очками в золотой оправе. Это лицо было знакомо даже Саре, вообще-то не особенно заядлой телезрительнице. Бренда Роуэн, последовательница Луэллы Парсонс и Гедды Хоппер в их лучшие времена. Теперь у нее было собственное телевизионное шоу. Она стояла в дверях и не думала покидать поле боя.

Герцог первым пришел в себя, однако не выпустил сарину руку, а она с ужасом смотрела на Бренду Роуэн, чьи любопытные глаза перебегали с ее лица на диван, потом на стол, заставленный роскошной едой, к которой никто так и не притронулся — разве что вторая бутылка вина стояла открытой. Господи, что теперь будет?

— Вы приятельница Пола? — любезно осведомился герцог. — А это — мисс Дилайт Адаме.

У Сары было такое ощущение, будто с нее живьем сдирают кожу. Бренда перевела взгляд на Риккардо.

— Мы с вами где-нибудь встречались?

— Возможно. — Герцог был сама учтивость: говоря, он одновременно незаметно подталкивал Сару к двери. — Я друг мистера Пола Друри. Будьте любезны подождать его здесь. Я как раз собирался проводить мисс Адаме обратно в студию.

Бренда Роуэн расплылась в улыбке.

— О, конечно! Наконец-то я вас узнала! Это ваш новый роман, мисс Адаме?

— Это… — начала Сара, но ее спутник резко оборвал ее, чтобы все с той же неотразимой вежливостью обратиться к Бренде:

— Это пока секрет. Нам с Дилайт нужно время, чтобы разобраться в наших чувствах.

Когда они наконец оказались вне пределов слышимости, Сара открыла рот:

— Что ты имел в виду, говоря…

Он вновь был полон холодного сарказма.

— Ты же не хочешь обвинить меня в том, что я солгал этой ужасной маленькой женщине? Ну, разумеется, нам нужно разобраться в своих чувствах. А тебе, дорогая, необходимо отвыкнуть лгать по поводу и без повода, не то может случиться, что я совсем перестану верить тебе.