Страница 77 из 130
Но что мы видим? Мы видим, что уже в первых абзацах документа накладываются друг на друга два предположения — предположительная посевная площадь, которая еще не факт, что будет вспахана и засеяна, и некий предположительный «средний» урожай. Даже одна неопределенность в документах того времени уже на практике выливалась черт знает во что, а тут аж целых две…
…Итак, уже первое знакомство с контрактной системой выявляет заложенный в нее мощный заряд хаоса. Но ведь и это еще не все.
Вслед за постановлением идет инструкция по его применению. В оргмассовой части три раза повторяется, что перед тем, как заключать договоры с колхозами, они должны быть проработаны на колхозных и крестьянских собраниях, а сведение всей работы к заключению формальных договоров объявлено «левацкой практикой». Интересно, почему не «правым уклоном»? Потому что с «правым» креном был сам метод? Впрочем, «оба хуже»…
Вот еще интересно:
«Массовая разъяснительная работа должна закрепить в сознании колхозников, бедняков и середняков значение контрактаций как планового заказа государства сельскому хозяйству, заказа, являющегося составной частью плана строительства социализма в нашей стране».
Госзаказ, короче говоря. Вот ведь любопытно: в капиталистических странах за госзаказ дерутся, платят взятки чиновникам — еще бы, гарантированный потребитель! А здесь от него отпихиваются всеми силами.
Любопытно, но не удивительно — это последние арьергардные бои «хлебных войн». Как только советский рынок наполнится дешевым государственным хлебом (совсем скоро), селян уже не надо будет заставлять сдавать зерно — альтернативный покупатель с высокими ценами скукожится и отпадет сам собой. Но эти несколько лет тоже прожить надо.
А вот еще один предположительный пункт:
«В случае полной или частичной гибели посевов законтрактованных площадей от стихийных бедствий вопрос о нормах сдачи продукции с этих площадей разрешается комиссией под председательством представителя рика, в составе представителей райзу[175], Райколхозсоюза, Райзаготзерно и колхоза».
Представляете, какое плодороднейшее поле для злоупотреблений? Ведь стихийным бедствием может быть признано все что угодно. Не только пожар или потоп, но и те же вредители, например, или сорняки. Было бы желание, а технические вопросы всегда можно решить с помощью самогона, поросят и прочих прелестей селянской жизни.
Система контрактации предусматривала и штрафные санкции. Поначалу они казались вразумительными. В случае просрочки выплаты причитающихся колхозу сумм за первые пять дней с Заготзерно взыскивалась пеня в размере 0,1 %, за последующие 10 дней — неустойка в размере 1 %. Аналогичные санкции предусматривались и для колхозов. А вот потом начиналось что-то странное.
Из текста договора следует, что по истечении 15 дней все санкции в отношении госорганов прекращаются — по крайней мере, после этого срока о них ничего не говорится. Это кто же решил, что государственные заготовительные организации в течение 15 дней обязательно и непременно решат проблемы платежей? И вот на практике получалось, что после двух недель рост неустойки прекращался, и положенную сумму плюс 10,5 % штрафных санкций заготовители могли заплатить, когда вздумается — хоть следующей осенью.
3 июля 1932 года секретарь партийного комитета ЦКК КП(б)У Киселев направил в Москву, в Центральную контрольную комиссию, следующее письмо:
«Следует указать, что искривления линии партии и революционной законности, применение методов голого администрирования, пренебрежение интересами трудящихся, политическая близорукость, непонимание и извращения линии партии в отношении к крестьянам, колхозникам и единоличникам, которые имели место в ряде наших районов при проведении текущих хоз. политкампаний, нашли свое отражение на разных участках и в разных формах. Достаточно указать на тот факт, что ряд работников хоз. и госорганизаций позволили себе не расплачиваться с колхозами, колхозниками и единоличниками за купленную у них с. х. продукцию, за откорм скота, за проделанную работу (возка, копка буряка и т. д.). После постановления ЦК КП(б)У по вопросу ликвидации задолженности колхозам мы у себя разобрали дела о руководителях хозорганизаций, допустивших значительную задолженность колхозам, колхозникам и единоличникам. При разборе этих дел мы выявили исключительно безобразные факты, когда ряд организаций свою бесхозяйственность, неуменье правильно вести дело прикрывали тем, что средства колхозам, колхозникам и единоличникам за с. х. сырьё использовались в качестве оборотных капиталов, совершенно забывая о том политическом значении, которое имеет своевременная расплата гос. организаций с колхозами, а задолжали некоторые организации колхозам не малую сумму»[176].
Знакомо? Еще бы!
ОГПУ в сводках конкретизировало.
«По отдельным районам Донбасса задолженность колхозам выражается в таких суммах: Ровеньковский — 80 755 руб., Гуганский — 51 770 руб., Гришинский — 140 126 руб. Выборочными данными по 19 районам Киевской области различные организации должны колхозам свыше полумиллиона рублей…»[177]
Так что, как видим, никто никуда особо не торопился — зачем, раз штрафные санкции заканчиваются через две недели?
С колхозами же все было совсем по-другому.
«В случае несдачи колхозом законтрактованной продукции в течение 15 дней по истечении установленного срока, закрываются и досрочно взыскиваются с колхоза в бесспорном прядке в соответствии существующими узаконениями предоставленные ему производственные кредиты и денежные задатки по контрактации и проценты по ним, пени и неустойки, а также причитающаяся по контрактации продукция натурой».
Обратили внимание на непроясненные моменты? Во-первых, не сказано, взыскиваются ли с колхоза все кредиты или только связанные с контрактацией. Во-вторых, не сказано, подлежит ли взыскиваемая продукция оплате, или ее берут «за так», в порядке конфискации. Есть какие-либо сомнения по поводу того, как станут трактовать соответствующие пункты местные власти, привыкшие к раскулачиванию и 107-й статье?
Да, кстати — а как взыскивать? Денег-то у колхоза нет! У него есть только продукция. Ну, стало быть, пусть рассчитывается натурой — и за авансы, и за пени, и за кредиты.
Не в этом ли кроется одна из разгадок так называемых «дополнительных хлебозаготовок»? Допустим, колхоз сдал хлеб за август — согласно контракту. Заготзерно платежи задержал. У председателя, высокообразованного селянина, имеющего за плечами аж целых два класса, от официальных бумажек начинается головокружение. Что он делает? Правильно: сентябрьский хлеб не везет — ждет, пока заплатят за августовский. Так проходит пятнадцать дней, после чего его вызывают в район и предъявляют новые цифры поставок, уже с учетом неустойки, возврата авансов и кредитов. Впрочем, колхоз мог просто не сдать продукцию по договору. А вот так решили — чего зря гонять лошадей в августе, свезем хлеб в сентябре, цена-то одинаковая… Результат, как нетрудно догадаться, тот же самый.
Ну, а для рядового колхозника, который едва научился по складам читать букварь, все эти тонкости объединяются общим словом: «хлебопоставки», дополнительные там или повышенные. Это уж как председатель передаст народу то, что ему полдня в районе втолковывали, а потом окончательно объяснили кулаком по столу и ненормативной лексикой…
Формально-юридически все правильно — цивилизованные методы взаимоотношений экономических субъектов, приучение хозяйств к договорной дисциплине. А что выходит на деле? У колхоза не остается ни хлеба, ни денег, чтобы его купить, и получается, что родное рабоче-крестьянское государство его обобрало так, что никакой кулацкой агитации не нужно. И вот интересно, кто придумывал эту систему — экономист-теоретик, стажировавшийся где-нибудь в Англии, или оппозиционер-саботажник?
175
Рик — райисполком, райзу — районное земельное управление.
176
ГАРФ. Ф. Р.-374, опись 27, д. 1993, л. 120
177
Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. Документы и материалы. М., 2005. С. 157.