Страница 3 из 8
Биюк-Узенбаш оказалось очень большим селом. По-моему, даже больше, чем Коккозы. Оно раскинулось в трёх направлениях, исходящих из одной центральной точки, где находилась татарская мечеть. Три этих направления совпадали с тремя ущельями, вдоль которых были протянуты три улицы. Такое расселение по ущельям было привычным и естественным для горного Крыма. Единственное, что отличало Биюк-Узенбаш, – он располагался не в одном, а сразу в трёх ущельях.
Кроме того, по каждому из этих ущелий текла своя река. По самому широкому, которое даже можно было назвать долиной, тёк Бельбек. По самому узкому – Манаготра. И по самому «крутому» и неудобному – Гремяч-река. Все они сходились в один поток сразу за мечетью. Говорили, что прежде три эти реки образовывали озеро, но сейчас его уже не было. Сильные паводки размыли почву, и вода из озера ушла, осушив его дно. Теперь по нему проложили дороги и мостки, а в некоторых местах уже возвышаются татарские дома. Пройдёт время, и от озера не останется и следа. Впрочем, его судьбой я ни тогда, ни сейчас не интересовался.
Меня (точнее сказать – моего отца) занимало место, где сейчас располагается татарская мечеть. По всему выходит, что она находится на самом берегу этого древнего озера. По сохранившимся преданиям, будто бы здесь когда-то было святилище тавров. Причём – особо чтимое. Сила этого святилища как бы «притянула» сюда мечеть, как духовно близкое по своей сути сооружение. Мой отец справедливо считал, что место, где находится эта мечеть, явно недооценено историками и исследователями Крыма. У него были единомышленники, которые придерживались такой же точки зрения. И тому имелось несколько весьма убедительных объяснений.
Во-первых, само географическое расположение села, укрытого от непогоды и злых ветров высокими горами, а также обильное наличие воды гарантировало поселение здесь людей ещё в древние времена. Во-вторых, в бытность средневекового княжества Феодоро эти земли принадлежали именно ему. Без сомнения, князья использовали такое удобное место в качестве своей вотчины. Возможно, здесь даже жил кто-то из княжеских воевод со своей дружиной. Всё-таки эта земля была уже пограничной, и её требовалось охранять, как форпост княжества Феодоро.
Не исключено, что прежде на месте мечети был христианский храм, который служил передаточным духовным звеном между древним святилищем и современным мусульманским культовым сооружением. Рядом с селом высится гора Сотера, на вершине которой располагался храм Спаса. Собственно, «Сотера» – это греческое слово, оно и переводится как «спаситель». Всё это явно указывает на присутствие в данных местах остатков княжества Феодоро, которое было частью Византийской империи, где главным языком общения считался греческий. Мой отец справедливо полагал, что храм Спаса на вершине горы Сотера имел прямую духовную и историческую связь с этим древним местом, где сейчас стоит мечеть. Такая связь прослеживалась как в средние века, так и в древности, когда храма Спаса ещё не было. Очевидно, и он построен на месте древнего культового сооружения.
Третьим фактором, указывающим на древность поселения, которое сейчас носит название Биюк-Узенбаш, является наличие древних находок и усыпальниц, которые были открыты на протяжении последних десятилетий. Причём некоторые из них случились непосредственно на территории юсуповской усадьбы в Коккозах в период строительства охотничьего замка и других княжеских построек. Коккозы находятся рядом с Биюк-Узенбаш, и эти два села разделяет лишь громадная гора, одна из вершин которой называется Сотера, о чём я уже говорил. Бесспорно, когда-то эти три точки были как-то связаны между собой и исторически, и духовно.
Четвёртая причина, заставившая говорить о древности Биюк-Узенбаша, это крымские легенды. Если следовать их содержанию и умело соединить одну легенду с другой, то вырисовывается картина прошлого с удивительнейшими вещами. И интересующее нас село всё время находится где-то рядом с этими повествованиями. Лишь лёгкая вуаль ушедших веков не позволяет явственно отличить то, что скрыто от нас временем. Вот мой отец и желал сдёрнуть эту вуаль и увидеть очевидное.
Только для этого требовалось, как он сам говорил, ухватиться хотя бы за один реальный факт. Таковым он считал место, где сейчас находилась мечеть. Как бы он желал произвести здесь раскопки! Но разве татары позволят? Никто ведь не разрешит не то что разрушать мечеть или копать под ней, но и даже входить в ее пределы немусульманину. И это справедливо. Как же быть?
Тогда отец и его единомышленники прибегли к иному, нетрадиционному способу изучения истории. Был привлечён один или даже несколько людей из числа тех, кто видит прошлое. Их ещё называли ясновидящими. Они-то и помогли приоткрыть вуаль и заглянуть туда, куда люди давно забыли дорожку.
Конечно, по малости моих лет, да и соблюдая какие-то свои писаные или неписаные законы, отец ничего об этой стороне своих исследований мне не рассказывал. А если бы я и узнал от него что-то невероятное, то просто не смог бы по достоинству оценить суть и значимость сделанных им открытий.
И лишь когда я вырос, а жили мы тогда уже за Уралом, депортированные царским правительством из Крыма в 1914 году, как немецкая семья, отец кое-что мне рассказал.
Именно это «кое-что» послужило основой уже для моих собственных исследований, находясь в группе 124 научного центра «Аненербе». Добавив собственные открытия, у меня сложилась следующая «биография» села Биюк-Узенбаш.
4
Я начну с самого первого названия поселения, которое здесь существовало в незапамятные времена. Обычно эту эпоху относят ко времени проживания здесь тавров. И я не стану отходить от этого устойчивого научного утверждения. Называлось это городище – Готра. Я пытался как-то расшифровать его, но мне это не удалось. Единственное, что я понял: оно, имея мощную внутреннюю силу, несёт в себе шифр, с помощью которого можно подобрать ключик и открыть заветную дверь в прошлое.
В названии «Готра» явно присутствует два слова: «го» и «тра». Тра – это путь, трасса. А «го» (или «ко») – значит «то, что относится к трассе». О каком пути идёт речь? Может быть, здесь пролегал главный маршрут, ведущий в горы, допустим, на Ай-Петри? Но не исключено, что речь идёт и о каком-то духовном пути. Можно предположить, что в здешних местах находится проход или портал, через который можно попасть в страну зазеркалья или к нашим праотцам.
Все мои предположения могут быть верными. Возможно – все они ошибочны. Ни подтвердить, ни опровергнуть любое из них я не могу. Да и никто не может. Поэтому это название как данность – Готра. Что интересно, одна из рек, на которых стоит это село, называется Манаготра. Здесь явно указывается связь с Готрой. И даже я берусь взять на себя смелость и расшифровать это название. Манаготра – есть «Мана» и «Готра». «Мана» – значит, «проходящая» (если переводить с древнерусского языка). Иными словами, это расшифровывается как «река, которая проходит через село Готра». Очень понятно и логично.
Из чего можно сделать вывод, что название поселения более древнее, чем название реки. Что само по себе говорит о многом. Обычно, если брать известную мне топонимическую практику, названия даются в обратном порядке. Но в нашем случае это лишь усиливает слово «Готра», которое является здесь фундаментальным.
Кстати, некоторые мои коллеги по нашему отделу предположили, что Готра как-то связана с поселениями готов в Крыму и страной Готией, бывшей здесь когда-то. Но эту версию пришлось отбросить, когда выяснилось, что Готра намного старше времени, когда в Крым пришли готы. Другое дело, что возможно сами готы получили своё название посредством Готры. Но чтобы проследить эту сложную цепочку у меня не хватает ни сил, ни самой жизни.
Другое дело, река Манаготра. Как я говорил, в первой половине этого имени (Мана) мне явно увиделся древнерусский слог. Если говорить более точно – его южнорусской ветви, которую традиционно называют малороссийской или, как теперь – украинской. Я думаю, что малороссы и тавры в глубокой древности составляли одну народность. К тому же и места их постоянного проживания тесно связаны друг с другом. Отсюда и такое «малороссийско-таврское» название реки Манаготры.