Три (ЛП)

– Так и будет, – пообещала я, и, дождавшись, когда он отвернется, вернула нож в сумочку и надела туфли.

Я шла за толпой, пока не увидела группу вошедших девушек. Они не обращали внимания на мужчин в коридоре, сосредоточившись на чем-то другом. Я понаблюдала за их походкой и попробовала покачивать бедрами, как они. Положила одну руку на талию и выпятила грудь. Несмотря на все мои усилия выглядеть уверенно, мои щиколотки не переставая дрожали в этих глупых туфлях на высоких каблуках. Я поторопилась догнать группу и присоединиться к остальным девушкам, пока солдаты выкрикивали просьбы дать им шанс.

– Мы идем на праздник? – шепотом спросила я у худенькой девушки с короткими черными волосами. Ее взгляд метался по коридору, не останавливаясь на мне.

– Первый раз? – догадалась она.

Я постаралась улыбнуться.

– Небольшой совет. – Она понизила голос. – Офицеры дают хорошие чаевые, но считают, что за это могут делать все, что захотят.

Я удостоверилась, что нож все еще у меня в сумочке.

Девушка впереди крикнула что-то легкомысленное и захлопала в ладоши, скоро к ней присоединились и остальные. Мое сердце забилось быстрее, в такт с их аплодисментами. Нас пропустили через двойные двери, которые выходили в большой внутренний двор, освещенный лампами дневного света.

Пока мы шли к центру двора, меня толкали и пихали, так что я держалась за девушку рядом, чтобы не упасть. Вокруг нас толпилось столько солдат, сколько я никогда не видела в одном месте, даже больше, чем людей на Площади в Ноксвилле. Чем ближе мы подходили к центру двора, тем теснее они стояли и громче кричали. Когда толпа издала рев, я подняла глаза. Со всех сторон нас окружала база Шарлотта, поднимаясь как минимум на десять этажей.

Каждый этаж заканчивался огороженным пандусом, как на многоуровневой стоянке, что позволяло зрителям смотреть во двор. Солдаты стояли вдоль перил, таращась вниз и обрушивая на двор веселые выкрики. Против воли я испугалась их количества – тысячи, а может, и больше. Все солдаты, которых смогли предоставить районы, находились здесь, чтобы отпраздновать победу ФБР.

Именно сюда ударят Три.

Наконец мы дошли до центра двора, где стоявшие в несколько рядов стулья окружали квадратную клетку из металлической сетки. Два солдата вытаскивали из ворот клетки безвольное мужское тело, а сидевшие поблизости звали девушек составить им компанию. На возвышающемся справа помосте стоял стол, за которым сидел Вождь Реформации. По бокам от него сидели двое солдат – такие же мужчины, как он, в возрасте, со звездами на мундирах. Оцепление из стоявших плечо к плечу охранников создавало между толпой и столом дистанцию в десять футов.

Несколько офицеров показали на меня пальцами, и я немедленно опустила голову, испугавшись, что меня разоблачат.

– Отправьте девушек сюда, – приказал Вождь. – И наполните бокалы!

Он стукнул стаканом по деревянному столу, а сидевшие рядом с ним рассмеялись. Праздник уже начался.

Несколько самых смелых девушек протолкнулись вперед и после обыска поднялись по ступенькам на помост. Большинство девушек попятились и разбрелись между тремя рядами солдат, сидящих на стульях вокруг клетки.

На противоположной стороне заключенных, чьи лица скрывались под черными полотняными мешками, заставили остановиться. Все еще скованные вместе, они сбились на зацементированной площадке перед воротами в клетку. Солдаты на верхних этажах засвистели и стали выкрикивать оскорбления – полная ненависти мелодия, от которой у меня в ушах зазвенело.

В центр арены вытолкнули двух мужчин. Бежевая тюремная форма уже прилипла к их бокам от пота. Сидевшие на стульях солдаты встали, чтобы полюбоваться представлением, и я попыталась протиснуться ближе.

– Предатели! – закричал какой-то мужчина рядом.

– Собаки! – крикнул другой.

Сквозь звук пробилось шипение микрофона, а затем зловещий голос Вождя, усиленный установленными по углам двора колонками, наполнил ночной воздух.

– Мои собратья-солдаты, неделю назад эти двое носили ту же форму, что и вы.

Толпа обрушила новые оскорбления.

– Они присягнули на верность Реформации. Президенту. Всему, что мы так усердно защищаем.

Оглушительный рев солдат отдавался у меня в груди.

– Они предали нас. Всех нас. Без реформации они всего лишь животные. Неорганизованные, не имеющие высшей цели, готовые укусить руку, которая их кормит. Если не будет порядка, они обернутся против себе подобных и разорвут друг друга на части.

Двое солдат одновременно сорвали с заключенных мешки. Они заморгали от яркого света над головой и попытались сориентироваться, когда с них сняли наручники.

У одного была темная кожа, у другого – белая. Я застыла.

– Бей! – скандировала толпа. – Бей! Бей! Бей!

В памяти всплыли рассказы, которые я слышала о боях Чейза в Чикаго. Меня снова охватило отвращение при мысли о том, что его заставляли драться ради развлечения других. Оглянувшись по сторонам, я испытала жалость, ясную и горькую. Насилие и жестокость, чтобы научить подчинению и навязать мораль, – именно так действовала МН.

Сначала Марко и Поло встали спиной к спине, словно приготовившись сражаться с чем угодно. «Мне так жаль», – подумала я. Жаль, что они оказались здесь, что их схватили, что я вообще подумала о том, чтобы подделать Статут. Они сделали свой выбор задолго до меня, но я все равно чувствовала себя виноватой в этом.

– Выйдет только один из вас, – сказал Вождь Реформации.

Марко через плечо взглянул на Поло. Губы его напарника быстро шевелились, говоря что-то, что я не могла разобрать за криками. А потом Марко, уже раненый, прихрамывая, отошел и встал напротив Поло. Поло попробовал приблизиться к нему – один раз, два, три, – но каждый раз Марко отшатывался назад.

– Бей! – требовала толпа.

Мужчины начали кружить по арене. Поло шагал быстро, Марко скованно и неловко. Поло все еще старался что-то объяснить. Даже со своего места я видела, что он до сих пор не понял.

– Бей!

Я протолкнулась вперед, ближе к ограде. Достаточно близко, чтобы услышать, как Марко сказал:

– Прости, брат.

Он атаковал Поло, словно не чувствовал боли, и, когда они упали на землю, двор взорвался радостными криками.

Я смотрела, застыв и не в силах отвести взгляд. Это хитрость. У них есть план. Марко не станет делать больно Поло, не больше, чем я Чейзу. Я уговаривала себя, даже когда Марко разбил Поло нос, и его кровь пропитала пол арены.

Марко дрался, как одержимый. Он бил, кричал и даже плакал, а когда тело Поло затихло под ним, из его горла вырвался полный отчаяния стон.

Солдатам пришлось оттаскивать его от друга. И даже когда они это сделали, он отказывался его отпустить.

– Зверь! – похвалил Вождь, уже не пользуясь микрофоном, и захлопал. – Абсолютный зверь!

По кивку Вождя один из солдат достал пистолет и выстрелил в затылок Марко.

Мои ноги подкосились, и я упала на первый ряд солдат. Какой-то мужчина поймал меня за талию и усадил себе на колени. Я едва могла сопротивляться, ужас сделал мои мышцы бесполезными.

– Любит смотреть крупным планом, а? – раздался голос рядом.

– Похоже на то, – проворчал мужчина, на которого я упала. Я повернулась и встретилась с горящими зелеными глазами Такера. Его губы коснулись моего уха. – Тебе, должно быть, жить надоело.

Я попыталась встать, но он держал крепко.

– Что, по-твоему, тут произойдет? – требовательно спросил он. – Ты одна против двух тысяч.

– Нас двое, – сказала я, но он только презрительно усмехнулся. – Ты не можешь просто сидеть и смотреть, как умирают наши друзья.

Он сильнее сжал меня:

– Думаешь, у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда.

Заключенные заковыляли вперед. К рингу подвели еще одного.

Напрягая глаза, я смотрела сквозь сетку на мужчину впереди. Он был худым, со сгорбленной спиной. От запястья вверх по руке змеилась татуировка, скрываясь под бежевой тюремной формой. Растрепанные волосы до плеч торчали из-под надетого на голову мешка.