На соседней планете

Со всех сторон раздались радостные крики, и на всех судах выкинули флаги с изображением священной эмблемы Имамона. Послышались мощные и гармоничные звуки музыки, — и вся флотилия двинулась в путь, имея во главе золоченый корабль вице-короля.

На палубе гости разбились на группы. Ардеа познакомился, между прочим, с молодым человеком, родственником Америллы, который оказался военным; а так как князь очень интересовался положением военного дела на Марсе, то и вступил в оживленную с ним беседу.

Нирдана беседовала с молодой девушкой, своей подругой, и разговор шел о важнейшем для женщин всех миров вопросе, а именно — о замужестве.

Ниа, так звали молодую девушку, была уже невеста, и скоро должна была состояться ее свадьба. Обсудив важный вопрос о подвенечном платье, приданом и полученных от жениха подарках, Ниа спросила, когда же состоится обручение Нирданы с секретарем ее отца и сделал ли он ей предложение?

— О, нет! Я вовсе не жажду слышать его признание и нисколько не спешу выходить замуж, — небрежно ответила Нирдана.

— О! С каких же это пор ты так изменила свое мнение? Прежде Гери нравился тебе. К тому же он очень богат, знатного происхождения, и занимает такое положение в свете, что, право, лучшей партии и желать нельзя.

— Но он не нравится мне.

— Не выдумывай, а лучше признайся, что он потому перестал тебе нравиться, что понравился другой? Уж не таинственный ли ваш гость этот другой — лукаво спросила Ниа. — Он не дурен собой…

— Недурен! Нет, он очень красив, с своими золотистыми, волнистыми волосами и удивительными глазами. Потом, кожа его так бела, а вся фигура его дышит удивительным очарованием, — восторженно сказала Нирдана.

Затем, спохватившись, она прибавила:

— Какая-то непроницаемая тайна окружает его, и это одно уже делает его интереснее Гери, который всем известен с самого дня своего рождение. Только ты ошибочно предполагаешь, будто чужеземец причиной того, что Гери перестал мне нравиться. Ардеа скоро уезжает с Сагастосом, и, Бог знает, увидимся ли мы с ним когда-нибудь.

В эту минуту подошел Гери, и разговор перешел на другие предметы.

Река, по которой шел корабль правителя с сопровождавшей его флотилией все более и более расширялась. Мало-помалу берега стали исчезать в далеком сумраке; очевидно, они вошли в большое озеро.

После полутора часа пути показался большой остров, покрытый роскошною растительностью, из-за которой виднелись громадные здания, массивные и, в то же время, изящные контуры которых стали вырисовываться все ясней и ясней.

На широкой лестнице, к которой причалил корабль, выстроились певшие гимн жрецы, в белых и красных одеяниях, и жрицы в серебристых туниках, увенчанные венками.

Правителя встретил великий жрец и провел приехавших в большой открытый павильон, устроенный у другого спуска.

Здесь лестница была уже, но зато покрыта дорогими коврами. Ардеа узнал, что на эту пристань прибудет царь, который в данную минуту находился в другом городе.

Спускались сумерки, и царя ждали с минуты на минуту, так как церемония должна была начаться, как только на небе вспыхнет первая звезда! На острове собралась громадная толпа народа и всюду, куда только хватал глаз, виднелось море человеческих голов.

Вдруг на воде появилась светящаяся точка и стала затем быстро приближаться. Наконец, стал виден большой корабль, на носу которого сияло громадное электрическое солнце.

— Это едет Махозер со своими двенадцатью советниками, хранителем печати и четырьмя магами, которые воспитали его и учили управлять четырьмя стихиями, — прошептала Нирдана, наклоняясь к князю.

Ардеа с любопытством наклонился вперед, чтобы лучше видеть царя таобтилов, высокая фигура которого появилась на покрытых ковром сходнях, переброшенных с корабля на берег.

Махозер был еще молодой человек, лет тридцати пяти, очень высокого роста. Черты лица его были правильные и строгие, глаза были синего, как сапфир, цвета.

На нем был черный и узкий, как у всех, костюм, а на плечах накинут синий плащ, сдерживаемый у шеи драгоценным ожерельем, ниже которого виднелся золотой нагрудник; голову покрывал легкий золотой шлем, увенчанный зубчатой короной.

Непосредственно за ним шел старец с драгоценной шкатулкой, в которой, по словам Нирданы, хранилась государственная печать. Далее шли попарно двенадцать старцев в белых одеждах, и четыре наставника царя. На голове у магов были надеты золотые, увенчанные звездой тиары.

После этих высших сановников, высадились телохранители царя: пятьдесят молодых людей в серебряных доспехах и вооруженных короткими, широкими мечами, висевшими на серебряных же поясах.

На остальную свиту Ардеа не обратил никакого внимание. Он смотрел на царя, который поднимался по лестнице, и перед которым правитель, великий жрец и другие сановники склонились до земли. Народ радостными криками приветствовал монарха. Царь отвечал на приветствия наклонением головы или жестом руки и, не сказав ни слова, вместе с великим жрецом и прочими сановниками храма, стоявшими по обе стороны, быстро пошел вперед. В эту минуту все огни погасли, и шествие потянулось длинной вереницей к храму.

На темной лазури неба зажглась первая звезда, когда царь появился на ступенях лестницы. Правитель с семейством и его гости вошли в храм за царем с его советниками и стали неподалеку за ним, на эстраде, приготовленной для монарха и его свиты.

Храм был громадных размеров. Несмотря на бесчисленные лампады, освящавшие его, дальние части терялись во мраке.

Посредине храма, на возвышении в десять ступеней, высился жертвенник, на котором стояло что-то закрытое широким и толстым покровом из разноцветной, с металлическим отливом материи. Окружая полукругом главный жертвенник, были устроены двенадцать других, из которых каждый был украшен особым мистическим символом. Рассматривать эти символы князь не имел времени, так как все его внимание сосредоточилось на жрицах в черных одеждах, которые окружали центральный жертвенник и, аккомпанируя себе на инструментах, напоминавших арфы, затянули протяжную невыразимо грустную песнь.

Потом царь оставил свое место, где некоторое время молился, и, начиная с левой стороны, обошел все двенадцать жертвенников, совершая на каждом возлияние и курение.

Подошедший к князю Сагастос объяснил шепотом, что эти жертвенники посвящены стихиям и добродетелям Имамона, которые царь почтил молитвами, дарами и жертвами.

Совершив жертвоприношение на последнем алтаре, посвященном плодородию и обильным жатвам, царь снова занял свое место. Около центрального жертвенника жриц в черном одеянии сменили жрицы в белом. Из святилища появилось шествие жрецов с факелами в руках, которые и стали вокруг жриц.

С этой минуты пение становилось все громче и, наконец, приобрело могучую силу. Удушливый аромат наполнил храм. Вдруг вдали прокатился раскат грома, и мелькнула белесоватая молния. В ту же минуту над покровом, скрывавшим таинственный предмет на престоле, появился красноватый дым. Все присутствующие в страхе и трепете пали на колени. Новый ужасный удар грома и блеск молнии возвестили приближение самого Имамона.

Страшный треск потряс стены массивного здания, яркая молния прорезала воздух, погрузив все в море пламени; лежавшее на центральном алтаре покрывало вспыхнуло.

"Кажется, молния ударила в храм", — подумал Ардеа, невольно закрывая глаза.

Когда он снова решился взглянуть вокруг, то увидел что все лежали ниц. Покрывало сгорело, а на престоле оказался громадный золотой сосуд, украшенный драгоценными камнями. Над этим сосудом стояла прозрачная, с неясными контурами фигура, в которой вполне ясно можно было узнать человека высокого роста. У ног его дымилось и кипело что-то красное, как кровь. Это была кровь Имамона, которую он сам принес верующим в знак своей любви и неизменного покровительства. Через минуту прозрачная фигура стала бледнеть и, наконец, расплылась в воздухе.

— Слава Имамону! Добро торжествует над злом, свет — над тьмою, жизнь — над смертью! — в радостном упоении пропела толпа.