На соседней планете

Ардеа без устали смотрел и расспрашивал своего спутника.

Один раз корабль сделал остановку на несколько минут, и князь с неподдельным удивлением заметил, при ярком свете, на усыпанном белым песком морском дне длинные и правильные ряды низких и густых кустов, усеянных большими фруктами красного и белого цвета.

— Можно подумать, что это искусственные насаждения, возделанные человеческой рукой, — заметил Ардеа.

— Это и есть плантации. У нас много таких подводных культур, и они обыкновенно расположены вблизи островов. Около одного из таких насаждений мы и стоим в данную минуту, — ответил Сагастос.

— Но как же можно сеять и сажать в глубине моря? Ведь вода все уничтожит, — спросил пораженный Ардеа.

— Наши моря гораздо спокойнее ваших, и бури на них чрезвычайно редки. А главное, на такой глубине всегда царит полный покой. Растения, которые вы видите, дают плоды только под водой. Люди, снабженные особенными, приспособленными к этому аппаратами, сажают эти растения, ухаживают за ними и собирают плоды. Все это приносит солидный доход, так как подводные фрукты отличаются прекрасным вкусом и чудным ароматом, а листва и корни представляют очень дорогие овощи. Эти плантации ценятся на вес золота. Однако, время лечь и немного заснуть. Это — не последнее наше путешествие, а у вас еще хватит времени налюбоваться нашими морями и их произведениями; нам на завтра нужны будут наши силы.

Сагастос закрыл занавеской окно, и они улеглись на диванах. Несколько минут спустя, маг-марсианин и земной князь оба спали крепким сном, доказывая этим, что божественный дар, постановляющий человеку силы, — сон, — дан великим Зиждителем вселенной всем Его творениям.

Князя разбудил Сагастос.

— Мы сейчас приедем. Надо привести себя в порядок, так как мой друг, правитель или вице-король области, которого я предупредил о нашем приезде, пригласил нас к себе на несколько дней.

Ардеа поспешно встал и, по указанию мага, прошел в уборную, помещавшуюся рядом. Четверть часа спустя, они оставили корабль.

Подземная набережная была полна народа. В одной из зал происходила разгрузка багажа, а в другой, красивой и роскошно убранной, стояли встречающие. Собравшаяся публика привлекла внимание князя.

Все были черны, как негры, при отсутствии однако черт, характеризующих чернокожих на Земле. Волоса их не были курчавы, а нос не был приплюснут. Народ был очень красивый: высокого роста, стройный, с правильными чертами и с интеллигентным выражением лица.

Пока наши путники поднимались по лестнице, Ардеа спросил мага, не составляют ли черные на Марсе низшей расы?

— Нет! Как и у вас, эта раса старее нашей. Она уже развилась, и дала много известных ученых; у них, как и у нас есть сословие магов. Вообще, эволюция человечества следует здесь правилу, общему для нашей системы. Вы, на своей планете, представляете пятую расу, а мы — шестую.

Они вошли в верхнюю залу, и разговор их прервал молодой человек, который подошел к Сагастосу и приветствовал его от имени правителя.

Так как Ардеа достаточно знал язык страны, в которой они высадились, то и понял все, что они говорили, и мог ответить в вежливых выражениях, когда Сагастос представил его, как своего ученика и друга.

Князь знал уже, что Сагастос принадлежал к народу Раваллисов, а что черные люди носили имя Таобтилов.

Пока они шли к выходу, Ардеа заметил, какое удивление и любопытство возбуждал он в окружающих; но он привык к нему, и оно не производило уже на него неприятного впечатление. Не обращая никакого внимания на разглядывавшие его любопытные взоры, князь сам интересовался всем, что его окружало и значительно разнилось от того, что он видел в столице раваллисов.

Так, вместо длинных и широких одежд, мужчины носили здесь узкие штаны и короткие рубашки или куртки, которые, как трико, обтягивало тело; а на головах их были большие, плоские шляпы.

Они сели в четырехместный экипаж, тоже снабженный механическим двигателем, и быстро помчались ко дворцу правителя.

Здесь князь видел то же изобилие садов, но только дома были совсем иной архитектуры; большая часть их была в один, много в два этажа, и с плоской крышей.

Всюду царила лихорадочная деятельность. По улицам большие животные тащили тяжело-нагруженные телеги. Всюду встречалось множество диких жителей равнин, которые катили тележки и несли тяжелые тюки.

Остановилась они перед зданием, которое было выше и красивее других домов. Сопровождавший их молодой человек, оказавшийся секретарем правителя, провел гостей через длинную галерею с колоннами, убранную растениями, в большую залу, выходившую на террасу и окруженную густыми деревьями. В этой зале находилось человек двенадцать мужчин, которые вели оживленную беседу. При входе гостей, один из присутствующих встал и пошел к ним навстречу.

То был правитель. Он казался молодым человеком, а красивое и правильное лицо его было необыкновенно симпатично. Он носил черные башмаки и камзол, обшитый красным; на шее у него, на красной же ленте, висела большая звезда, украшенная драгоценными камнями.

Обняв мага, правитель дружески приветствовал князя, который был представлен ему под тем же именем ученика и друга Сагастоса.

Все сели и продолжали начатый перед тем разговор. Вопрос шел о возникшем с соседним народом несогласии, для улаживания которого хотели обратиться к царю раваллисов, как третейскому судье. Сагастос отнесся к вопросу с живым интересом; но Ардеа не принимал участия в разговоре и занимался тем, что слушал и изучал собеседников.

Лица присутствующих были очень привлекательны и носили отпечаток высокого ума. Князю невольно пришла в голову не раз уже посещавшая его мысль о том, до какой степени заблуждаются на Земле, обезлюживая вселенную; какое мелочное тщеславие выказывают земные люди, предполагая, что, если даже на других планетах и находятся живые существа, то они должны быть или карликами, или обезьянами или пресмыкающимися, полу-людьми, полу-животными, лишенными культуры, цивилизации, благоустройства и науки. Словом, ни по уму, ни по своим знаниям они не могут будто бы возвыситься до обитателей Земли, — этой альфы и омеги творения, якобы единственной и гордой представительницы человеческого разума и могущества.

А теперь вот, на этой другой планете, он очутился среди таких же, как и он сам, людей — цивилизованных, утонченных, имеющих свои общественные и политические интересы, науки и искусства, одни словом, обладающих всем тем, что он прежде считал исключительной привилегией маленького, затерянного в пространстве, но родного ему шара, который Сагастос назвал как-то, смеясь: "вселенский безумец".

Слуга, с докладом, что подан обед, прервал разговор. Хозяин дома и его гости спустились в сад и по тенистой аллее направились к площадке, перед другой террасой. В тени деревьев накрыт был стол, защищенный от солнечных лучей разбитой над ним палаткой.

На террасе появились две молодые женщины в белых одеждах. Несмотря на черный цвет лица, обе они были так чудно хороши, что Ардеа, положительно, пришел в восхищение.

Это была вторая супруга правителя со своей падчерицей. Обе они приветствовали Сагастоса, как старого знакомого, но казалось были поражены видом князя; особенно заинтересовалась им молодая девушка, сидевшая с ним рядом за столом.

В эту минуту Ардея совершенно забыл, что он находится на Марсе. Черные дамы поглотили все его внимание, и он с любопытством изучал их наружность и костюмы.

На чернокудрой головке жены губернатора, благородной Америллы, надета была маленькая, семигранная золотая тиара, которая придерживала длинный и широкий вуаль, сделанный из пурпурной ткани, прозрачной, как самый тонкий газ. Плотно облегавший корсаж оторочен был красной лентой и вышит золотом. Широкая юбка заканчивалась небольшим трэном. У хозяйки дома были большие, бархатистые, карие глаза. Руки и шея ее были покрыты массивными украшениями, усыпанными драгоценными камнями.

Соседка князя, — очевидно, еще очень молодая девушка, — была просто одета во все белое и не носила драгоценностей; только корсаж и волосы ее были украшены свежими цветами. Как он узнал потом, вуали могли носить одни лишь замужние женщины.