Страница 11 из 27
Возможно, все-таки этот «порядок» в квартире вызван именно ее чрезмерной занятостью, подготовкой к экзаменам? Но тогда как объяснить бокалы из-под виски в кухне, рядом с раковиной? Интересное дело, но создавалось такое впечатление, словно эксперты оставили все нетронутым.
Логинов хотел было позвонить экспертам, но потом, вспомнив, что уже глубокая ночь на дворе, лишь вздохнул.
Ладно, подождем результатов экспертиз. Простыня на кровати отсутствовала, значит, все-таки кое-что взяли для исследования. Наверняка кто-то ночевал в этой запущенной квартире. Может, это были случайные мужчины, разовые, так сказать, а может, это был Караваев? Хотя вряд ли. Он такой чистюля! Да и вообще не факт, что он здесь появлялся. Если Алиса не была совсем уж глупой, она не стала бы приводить его сюда, в этот свинарник. Стеснялась бы, понимая, что такому человеку, каким был Караваев, здесь, в этом бардаке, делать нечего. Тем более заниматься с ней любовью. Ведь после этого надо идти в ванную комнату, а там…
И вдруг он понял, откуда идет этот мерзкий, навязчивый запах, который преследовал его весь вечер. Вероятно, из отдушины. Ведь не зря жильцы дома обратили внимание на этот трупный запах! Может, что-то случилось с вентиляционной системой? Но, с другой стороны, у Караваева-то в ванной комнате, расположенной этажом ниже, пахнет чистотой и ароматизаторами.
Тут Логинов заметил небольшое пластиковое ведро, приподнял крышку, и вот оттуда-то ему в нос и ударил мерзкий запах разложившейся крови… Женские прокладки. Накопила!
Логинов выскочил из ванной комнаты в ужасе, подумав (в который уже раз за свою жизнь), что он не ту профессию выбрал. Это же ненормально – в столь поздний час рыться в грязных мусорных ведрах! Нормальные люди уже давно спят. И сытые, между прочим! А он – голодный, уставший, копается в человеческих нечистотах, дышит этой мерзостью!
А еще так хочется спать!
Никаких записных книжек, записок, ничего такого, за что можно было бы зацепиться. А мобильный телефон Алисы наверняка у экспертов.
Логинов опечатал квартиру Алисы Пироговой и поехал домой.
«…Из здания цирка доносились крики. Каждый вопль означал, что бык в очередной раз кинулся на толпу. По силе крика можно было определить, насколько страшно то, что там происходит. Потом в небо взвилась ракета, и это означало, что волы загнали быков с арены в кораль…»
«– Привет, моя хорошая Антониночка Петровна! Господи, сто лет не слышала твоего голоса! Угадай, откуда я тебе звоню? Мы в Вилламартине! Леночка пока что по туристической путевке поехала, зато все сделали так быстро, эти операторы просто молодцы!
Лена ходит по дому, нашла в одной из комнат пианино и заиграла, как в детстве… Ей здесь все так нравится! А я как радуюсь, что ей стало получше! У нее и румянец на щеках появился.
Знаешь, это хорошо, что у тебя нет Интернета, иначе мы бы могли переписываться, и все то ужасное и стыдное, что я наговорила тебе за последние месяцы по телефону, сохранилось бы в переписке. А так… Это были всего лишь телефонные разговоры, и все это осталось в воздухе. Словом, я беру все свои слова (ты знаешь, Тоня, о чем я) обратно. У меня слезы стоят в глазах, так мне хорошо вместе со своей дочерью и внучкой! Лена с мужем разводится, это решено. Откупимся от этого негодяя, дадим ему денег, и он отпустит Валечку сюда, я в этом уверена. Знаешь, скажу еще кое-что. Я даже благодарна Николаю за то, что он все-таки не растратил, не промотал все, что у нас было, а сохранил. Пусть он и воровал, и воровал много, при советской власти, бог его простит, но не потратил все деньги на своих бл…ей, а вкладывал средства в ценные бумаги, в недвижимость. Сейчас одна только аренда того здания на Чернышевской дает колоссальный доход, мы можем спокойно жить и не работать, понимаешь? Вот такие у меня мысли сейчас. На корриду я пока еще их не возила, думаю, для Лены еще рано. Ей надо прийти в себя, поправиться и сначала просто понежиться на пляже, поваляться на теплом песочке… Больше того, мне кажется, что коррида – зрелище, как говорится, не для слабонервных, ей оно может нанести даже вред. Вот как меняется мнение человека. Это я о себе, Тоня. И если раньше мне хотелось – в душе – драться за свое место под солнцем, то теперь хочется драться за то, чтобы это место сохранить для своих близких. Ты не представляешь, как мы сблизились с Леной и Валюшей за последний месяц! Мы так много и долго обо всем говорили… Правильно я тебе все-таки как-то сказала, любить мужчину – опасно! Лена моя потеряла голову, отдалась во власть негодяю. Ведь он же – полное ничтожество! А у тебя как дела, моя дорогая? Как Алиса? Что у них там с Денисом Евгеньевичем? Далеко зашло? Нет? Они просто друзья? Ох, и наивная же ты, Тонечка! Да ты посмотри, как Алиса твоя изменилась, как похорошела, это же ты ее откормила, приодела! И ты думаешь, что Денис с ней по вечерам о литературе беседует? Или они в шахматы играют? Поговори с ней, скажи, что ей учиться нужно! Вот тоже – влюбится в Дениса Евгеньевича, как моя Елена, родит ребенка и про учебу, ясное дело, забудет… Хотя сейчас у меня такое мироощущение, кажется, что и любовь настоящая на свете существует, и что брак твоей Алисы с Денисом Евгеньевичем может оказаться счастливым. Но, с другой стороны (может, я сейчас и нахожусь в благодушном душевном состоянии, но все равно, характер-то мой остался при мне), не могу не предположить и другой поворот событий. Предположим: твоя Алиса встречается с Денисом исключительно из-за денег. Теперь, когда она реально и не без твоей помощи, между прочим, почувствовала их вкус, ей захотелось большего и, главное, полной независимости от того, кто ей эти деньги дает. Ты заставляешь ее заниматься, учиться, и она вроде бы учится, ходит на подготовительные курсы, но может, и не ходит, ты же не способна ее проконтролировать! Так вот, если она, пусть даже и не любя Дениса Евгеньевича, выйдет за него замуж, то ты ей будешь уже не нужна и она забросит свою учебу, помяни мое слово. И тогда получится, что все твои старания были напрасны. И мне будет в этом случае очень жаль тебя и твои денежки. Поэтому ты, пока она еще никуда не поступила и твои денежки при тебе, поговори с ней по душам, скажи ей, чтобы она выбирала между учебой и замужеством. Тоня, ты что молчишь-то? А… Понятно, ты думаешь… Ну, что ж, думай, думай! Но знай, что я тебе всегда говорила – напрасно ты связалась с Алисой. Не та это девица! Но что сделано, то сделано. Кстати говоря, это не мое, конечно, дело, и я не знаю, какими средствами ты располагаешь, но прошу тебя: подумай о себе в первую очередь, о своем здоровье. Ведь если, как ты сама говоришь, ты не рассчитываешь в глубокой старости на помощь Алисы, тогда тем более ты должна оставить что-то себе на старость, на сиделку, на лекарства, на достойную жизнь – даже после того, когда ты, предположим, будешь прикована к постели. Я недавно такие ужасные кадры видела по телевизору. Какой-то старик, всеми брошенный, был обнаружен в своей квартире, на полу, голый, ну сущий скелет! И еще живой! Уф… Не могу об этом вспоминать без содрогания! Так вот, чтобы с тобой этого не случилось (а ты все-таки человек одинокий), позаботься, повторяю, о себе! Ладно, Тонечка, что-то мы заговорились. Целую тебя, буду звонить. И ты мне позванивай. Пока!»
2010 г.
Тома опустила кипятильник в баночку со щами, которую достала из маленького холодильника в подсобке, прикрыла окошко, отделявшее ее от внешнего мира, от шумного проспекта в этот звонкий, летний и наполненный звуками большого города день, и достала сигаретку. Закурила. Завтра обещали выдать зарплату, а потому была возможность все спокойно обмозговать – на что потратить деньги, кому вернуть долги, а кто подождет еще месяц-другой. И хотя долги были пустячными, но все равно, если вернуть сразу всем и все, зарплата намного уменьшится, и уже нельзя будет купить то плетеное кресло, которое так и просилось в ее просторную комнату на чердачном этаже, где она установила самый что ни на есть настоящий, выложенный красным огнеупорным кирпичом камин. Прекрасный широкий камин с кирпичной трубой, выпирающей из крыши старинного, отреставрированного четырехэтажного особняка в самом сердце города. И пусть сейчас на дворе стоял июль и все думали только о том, как бы спастись от жары, Тома думала о предстоящих холодах, о зиме, когда во всех городских квартирах будет холодно и промозгло и многие дома покроются грибком и прочими сырыми мерзостями, а ее комната, которую ей удалось получить в результате сложного размена с бывшим мужем, всегда останется сухой, уютной и просторной. Ничего, что потолок низкий, это не сразу бросается в глаза. Зато комната представляет собой почти студию – она в шестьдесят квадратных метров, с деревянными колоннами-подпорками, которые Тома преобразила, обвив их ветвями вьющихся растений, росших в кадках. Знакомый мастер выложил пол на одной половине комнаты оранжевым с зеленым итальянским блестящим кафелем, и в этой части располагались кухня и столовая. Другая же часть комнаты сверкала новеньким паркетом, здесь стояли широкий диван, два кресла, а посреди гостиной полыхал алым цветом толстый красный ковер. И лишь небольшая часть всего пространства представляла собою маленькую спальню, отгороженную коричневой бархатной занавеской, за которой располагались широкая кровать и прикроватная тумбочка с красивым разноцветным светильником. Это было ее уютное гнездышко, которое она вила для себя – веточку за веточкой.