Страница 24 из 59
Я икнула.
– Мой брат здесь? – спросил Фродо.
– Яп-ик-сер? – Мне стало неловко из-за икания. Я не могла быть такой пьяной.
– Его зовут Яс-пер, – ответил парень. Он был примерно возраста Нелли, как мне показалось. Никакой даже тени растительности на лице, но голос уже ломался. Это звучало довольно забавно – то мальчишеское сопрано, то грубый мужской бас. – Он просто сам не может это выговорить. Я в своё время предупреждал родителей насчёт дурацких имён.
– А как зовут тебя?
– Макс, – ответил мальчик. – Яспер здесь?
– Да, он здесь. Заходи, Макс, Яп- э-э-э… Яспер наверху в комнате Юлиуса. Он приехал к нам совершенно один. На велосипеде. Не слишком ли он для этого мал?
– Нет, он всегда так делает. По вечерам мы вылавливаем его где-нибудь по соседству, – ответил Макс. – Но сегодня это было просто: его велосипед стоит у забора.
– Но… ну, что угодно могло случиться, – сказала я. – Есть много неаккуратных водителей, бойцовых собак без поводка, садовых прудов, хулиганов…
Я заметила, что Макс меня не слушает. Он стоял на пороге как вкопанный и таращился на Нелли, которая стояла в прихожей как вкопанная, с пылесосом в руке, и таращилась на Макса.
– Нелли, это Макс, Макс, это моя дочь Нелли. Юлиус! Яп-Яспер! Пожалуйста, спуститесь вниз! За Яспером пришли.
Макс и Нелли по-прежнему таращились друг на друга, не произнося ни слова. Мне показалось, что Нелли слегка покраснела.
– Вы знакомы? – спросила я.
– Не, – ответила Нелли.
– Она ходит в параллельный класс, – сказал Макс.
– В самом деле?
– Возможно, – произнесла Нелли. Но меня она обмануть не могла. В конце концов, мне тоже когда-то было четырнадцать. Никогда в жизни я не поверю ей, что она пропустила парня с такими ресницами.
– Совершенно точно, – сказал Макс и огляделся. – Я просто не знал, что ты здесь живёшь.
– Я тут и не живу, – заявила Нелли и ещё немного покраснела. – Не совсем, во всяком случае. Это дом моей бабушки. А я, собственно говоря, по-прежнему живу у отца. В городе.
– Разве что собственно говоря, – пробормотала я обозлённо.
– А как это случилось? – спросил Макс, показывая на Неллин гипс.
– Ну так, – ответила Нелли.
– Разговаривая по телефону, она упала с дерева, – объяснила я. – Потому что здесь нет сети. А Нелли у нас телефонозависимая.
– Мама!
– Я знаю, – вздохнул Макс. – Они хотели поставить здесь усилительную антенну, но эти женщины из общества матерей собрали подписи против. Поскольку электросмог и радиоволны могут якобы вызвать гиперактивность, мигрень, приступы дикого голода и не знаю, что ещё. Поэтому я могу разговаривать по телефону и посылать смс-ки только из моего домика на дереве.
– Моё дерево было, к сожалению, трухлявым, – сказала Нелли.
– Но у вас же куча деревьев в саду, – заметил Макс. – Должно найтись такое, на котором можно построить домик.
– Но у моего папы не особенно золотые руки, – ответила Нелли. – И я, наверное, здесь особенно долго не задержусь. Поскольку я и не совсем тут живу.
Я демонстративно закатила глаза.
– Жаль, – сказал Макс.
Оба снова замолчали. Я бросила взгляд в гостиную на Мими. Она улыбалась и махнула мне бутылкой с наливкой. Оч-чень соблазнительно.
Юлиус и Яспер рука об руку спустились с лестницы.
– Привет, Макс! – закричал Яспер.
– Не кричи так, – сказал Макс.
– Ужин есть? – крикнул Яспер.
– Не-е, мамы ещё нет дома, – ответил Макс. А Нелли он сказал: – Построить такой домик на дереве довольно быстро. Я это сделал без посторонней помощи. Мой отец не знает, где у гвоздя верх, а где низ, и кроме того, его не бывает дома. То есть если ты хочешь, я могу посмотреть на твои деревья. Даже если ты не совсем тут живёшь.
– Ладно, – милостиво ответила Нелли, но яркий румянец показал, что она не так хладнокровна, какой хочет казаться.
– Я тоже хочу посмотреть на деревья, – крикнул Яспер и надел свои сапоги. Юлиус, разумеется, тоже захотел в сад.
– Но только на десять минут, – строго сказала я. – И никто не будет взбираться на деревья. Ни в коем случае. А я пока приготовлю всем бутерброды.
– Я прослежу, – сказал Макс и так преданно посмотрел на меня своими глазами Фродо, что я бы в этот момент доверила ему всё, что угодно.
– Собссна, эта малинная настойка двольно пртивная, – сказала Мими.
Я не могла с ней не согласиться.
– Есссли бы у неё п-кррррайней мере был вкус малины, – заметила я. – Но нет. Вкус шнапса. Ик.
– Обычно я такого не пью, – сказала Мими, опрокидывая в себя рюмку. – Брр.
– Я тоже, – заверила я. – Собссна, я вообще не пью. Иногда стакан вина за едой или что-то в этом роде.
– Я тоже, – ответила Мими. – Потому что алк-голь не очень хорошо для рождаемости. Якобы.
– И вообще, – сказала я, поглядев на кухонные часы бабушки Вильмы. – Даже спать не хочется. Тьфу на меня.
– Да, тьфу, – согласилась Мими. – Но сегодня был удачный день. Гостиная пустая и без плесени. И твой одёжный шкаф тоже пустой.
– А гараж и я, мы полные, – сказала я, хихикнув над своей шуткой. – Где, собсна, дети?
– В саду, – ответила Мими. – Десять минут уже. С Хранителем кольца и его младшим братом. Ты как раз сделала на всех тридцать бутербродов.
– Ах да, верно, – с облегчением ответила я. Две последние рюмки, похоже, повлияли на мою кратковременную память.
Дверной звонок заскрипел.
– Хорошо, хорошо, – сказала Мими. – С таким количеством бутербродов мы одни не справимся.
– Чёрт побери! Ведь Фродо пообещал мне приглядывать! – ответила я и поспешила к двери. – Если кто-то упал с дерева, я отдам его на съедение оркам. – Тускловатый свет в коридоре осветил женщину в розовом кителе, стоявшую на пороге. Китель был весь в красных пятнах. У меня сразу же подогнулись коленки.
– Надеюсь, что это кетчуп, – тем не менее сказала я.
– Нет, это кровь, – ответила женщина. – Добрый вечер. Может быть, мой сын у вас?
Поскольку я не ответила, а продолжала таращиться на её кровавые пятна, она продолжала:
– Маленький, наглый, всё время кричит. Там стоит его велосипед.
– Да, он здесь, – сказала я, испытывая облегчение от того, что, похоже, ничего не случилось. У меня всегда подгибались коленки, когда я видела кровь. – И его брат тоже. Они в саду и не лазят на деревья. Пожалуйста, проходите.
В свете прихожей я увидела, что у женщины огромные голубые глаза Макса и такие же вьющиеся волосы, как и у её детей. Она была ростом мне по плечо. Симпатичная маленькая пухленькая хоббитская женщина со своими хоббитятами. Интересно, обросли ли их ступни шёрсткой?
– Сегодня я закончила позднее, чем обычно, – сказала хоббитская женщина. – Экстренный случай. Но я вернулась домой так быстро, как могла. Я даже не переоделась, извините. – Она показала на свой запачканный китель.
– Вы врач? – Или работаете на скотобойне?
– Я акушерка, – сказала женщина и посмотрела на мои лилово-коричневые ногти. – А вы?
– Домохозяйка, – ответила я. Я бы точно не смогла быть акушеркой. У меня бы всё время подгибались колени, и я бы постоянно хватала ртом воздух. Вот как сейчас. Ой, как у меня кружится голова! Сколько, собственно говоря, алкоголя может потребить человек? И почему здесь так пахнет химией?
Я открыла ближайшее окно и сделала глубокий вдох. А-а-а-ах, как хорошо. Поскольку я чувствовала спиной удивлённые взгляды хоббитовой акушерки, я громко крикнула:
– Нелли, Юлиус, Фродо, Япсер! Еда готова!
Никто не отозвался.
– Эй, дети! – крикнула я. Мне ответило только многоголосое эхо.
– Никаких детей после 18 часов! – добавило эхо. Я почти сразу узнала голос герра Хемпеля. Я быстро захлопнула окно. Всё равно это было не то окно, а боковое, в направлении Хемпелей и с видом на осиротевшую компостную кучу бабушки Вильмы.
– Они за домом, – сказала я акушерке, которая смотрела на меня несколько удивлённо. Неудивительно. При этом мне хотелось непременно произвести хорошее впечатление на мать друга Юлиуса. – Пойдёмте. – Несколько шатаясь, я прошла перед ней в столовую. Там перед кучей бутербродов сидела Мими и глупо улыбалась. Бутылки с малиновой настойкой, к сожалению, бросались в глаза, как и красное дерево и психоделический узор на шторах. Мне было понятно, что у бедной акушерки должно быть чувство, что она попала в Содом и Гоморру. Наверное, её милых деток я больше не увижу. Жаль.