Мертвые не разговаривают

Андрей приподнялся, сел. Рядом, уткнувшись лицом в траву, лежала Алена. Андрей осторожно коснулся ее плеча рукой. Девушка вздрогнула, повернулась к нему.

— Все кончилось? — спросила она.

Андрей осмотрелся. На том месте, где недавно стоял отец Всеволод, виднелось лишь черное влажное пятно, над которым поднимался пар. Люди вокруг тоже приходили в себя, негромко переговаривались.

— Еще не кончилось, — Андрей взял Алену за руку, крепко сжал. — Ты не должна оставаться одна. Поняла?

Девушка нахмурилась.

— Слушай меня и ни о чем не спрашивай, — продолжил Андрей. — Мне сейчас нужно уйти. Там, — он неопределенно махнул рукой, — мои друзья. Они погибнут, если я не успею их предупредить. Ты остаешься здесь, со своими. Не… – он осекся, видя, как воздух, в нескольких шагах в стороне, набухает чернотой. Точно сквозь тонкий лист бумаги проступает чернильная клякса.

— Что это? — Алена замерла, всматриваясь в кляксу.

— Ты это видишь? — спросил Андрей.

— Я что‑то вижу…

— Значит, я прав.

В ее глазах застыло непонимание.

— Призраки – те, кто сошел с ума и жил в призрачном городе, — пояснил Андрей, вставая на ноги и помогая подняться девушке. — Города будут объединяться! — проговорил он громко, чтобы слушали все. — Это, — он указал на черное пятно, обретающее человеческие очертания, — убийца. Один из многих. И все они сейчас будут здесь. Но в этом мире они смертны. Вам надо продержаться совсем немного. Призраки исчезнут. Но прежде могут убить снова. Будьте осторожны!

Пятна с очертаниями людей появлялись со всех сторон. Послышались голоса. Мужские, женские. Они грозили смертью, грозили мучительными пытками, сулили вечность, пронизанную болью.

Деревенские обнажили оружие.

Мир вокруг дрогнул, поплыл. Воздух задрожал, точно во время сильной жары. В неверном мареве то проступали, то вновь исчезали строения и элементы конструкций. Вот на горе появился детский дом, но уже через несколько секунд виден лишь забор, а потом пропала и он. Трава под ногами сменилась асфальтом, а у пристани появился речной трамвай. Но даже он не остался неизменным: на борту проступили пятна ржавчины, краска потекла грязно–зелеными разводами.

— Какой город останется? — из взгляда Алены исчезла растерянность.

— Не знаю. Я вернусь, обещаю.

Андрей дернулся было уйти, но девушка ухватила его за рукав рубахи.

— Только не подумай, что я напрашиваюсь… – ее голос понизился до еле слышного шепота. — Я вообще не знаю, как вести себя… извини… – она отпустила его рукав, резко развернулась и намеревалась уйти, но на этот раз не пустил уже Андрей.

Черт возьми, и дураку ясно, что между ними что‑то появилось. Так к чему отворачиваться и бежать, когда мир вокруг готовится схлопнуться. И что потом – никто не знает. Да, если рассуждать здраво, вместе со своими она будет в большей безопасности, чем с ним. Но при этом он не сможет видеть ее, а значит – не сможет помочь в случае необходимости. Не сможет найти, если мир перевернется с ног на голову. Самонадеянно, глупо, но он действительно не хотел оставлять Алену здесь.

Что‑то изменилось. Андрей насторожился, прислушался. Так и есть – новый звук. Беспорядочный и отрывистый. Похоже на скрежет и грохот металла. Не то приближается, не то просто становится громче.

— Подожди. Извиняться не за что, — он быстро притянул девушку к себе. — Я идиот и, возможно, пожалею о своих словах: идем со мной. Но придется бежать. Так быстро, как сможем.

— Так быстро, как сможешь ты, — засмеялась Алена. Но в ее смехе не было веселости. Скорее – напряжение и опасливость. — Возьми, — она протянула ему меч, — может, пригодится.

На ее поясе висел похожий клинок в потертых ножнах.

Их не задерживали, хотя и проводили неодобрительными взглядами. Люди никуда не уходили, держались вместе. Правильно ли? Андрей не знал. Возможно, было бы лучше попытаться вернуться к сгоревшей деревне. Но что‑то ему подсказывало: призраки уже не отпустят живых – так и будут следовать за ними, пока не исчезнут, как тот ублюдок в черной коже, которого ему удалось вытащить в реальный мир.

Андрей бежал первым, показывая дорогу. Алена следовала за ним. Легкая и быстроногая, она наверняка двигалась в полсилы. Но прибавить в скорости Андрей уже не мог. Он часто оступался и лишь чудом до сих пор не подвернул ногу. Ощущение, будто за плечами, по меньшей мере, сотня лет тяжелого труда.

Но ведь скоро все может завершиться. Осталось немного. Переждать объединение городов – и все… так или иначе все закончится. А пока – не ныть и не жалеть себя.

Скрежет усиливался. Точно где‑то идет масштабное строительство. Впрочем, в мерцающем воздухе иногда и не понять, что происходит вокруг. Мир дрожал крупной дрожью. Буквально из ниоткуда вываливались в реальность куски кирпичных стен, элементы каких‑то конструкций. Менялся и сам пейзаж. То вокруг появлялась высокая сочная трава, то через минуту зелень увядала, уступая место сухому кустарнику или же нагромождению всевозможного мусора.

Одно хорошо – призраки, так и не успевшие полностью материализоваться, остались за спиной и пока не появлялись рядом с бегущими.

— Откуда ты знаешь, что города будут объединяться? — спустя несколько минут выкрикнула Алена. — Еще недавно ты этого не знал.

— Думал. Пытался сопоставить все, что слышал и видел. У меня нет уверенности, только предположения.

— И все же…

— Девочка–призрак сказала, что они пытались уйти от прошлого. Пытались все начать заново. Но им постоянно мешали. Мы мешали… Мы – это такие, как я. Кто приходит в светлый город. Кто погружается в пучину кошмаров и сходит с ума. Светлый город – это и есть призрак, мираж, — рассказывая, Андрей и сам все больше понимал устройство мистической ловушки. Все постепенно вставало на свои места. Чудесным образом исчезнувшие следы пожара в мотеле, чистый и аккуратный город, чистый лес. — Светлый город – это то место, где дети–призраки хотели бы жить. Идеальное для них место. Именно потому там нет и следа детского дома. Именно поэтому жители того Водино так не торопились покидать город. Скорее всего, там дети имели свои семьи. Помнишь того полковника, Владимира Рогожкина, о котором я прочел в газете?

Слова давались с трудом. Приходилось то и дело замолкать, чтобы немного восстановить дыхание.

— Да, — ответила Алена.

— Возможно, его не удалось свести с ума. Потому дети придумали ему иное наказание – работа дворником. Без отдыха, круглые сутки.

Оставалось непонятным то, почему светлый город выглядел не застрявшим в девяностых годах провинциальным поселением, а вполне современным городком. С современными технологиями и инфраструктурой. Единственное объяснение, которое приходило в голову: при «создании» своего идеального мира дети–призраки обращались к памяти тех, кто попадал в их ловушку.

Вибрации воздуха все усиливались. Образы вокруг мелькали, будто в калейдоскопе, иногда сливаясь в невообразимые сочетания абсолютно несовместимых объектов. Появлялись фрагменты зданий, из стен которых росли многометровые деревья или густой кустарник. Встречались автомобили, раскуроченные и совершенно новые, с вкраплениями совершенно чуждых элементов – досок, пластиковых панелей, стекол, и даже кусков асфальтового покрытия и вроде бы человеческих конечностей. Было еще много чего, но глаз не успевал уследить за всем. Кроме того, скрежет металла сделался оглушающим. Точно стройка развернулась над самой головой.

Андрей с трудом ориентировался в разыгравшемся вокруг безумстве. По большому счету, он даже не был уверен в том, что поступает верно. Всего лишь надежда, что при схлопывании города вытолкнут из себя живых людей.

Они продолжали бежать плечом к плечу, поддерживая и помогая друг другу.

Мир умирал и рождался вновь под скрежещущий аккомпанемент стали и постоянно вспыхивающее разными цветами небо.

Что они добрались до города, Андрей понял лишь по тому, что здания и куски зданий начали попадаться гораздо чаще, нежели несколько минут назад, когда вокруг простиралась в основном пустошь.