Мертвые не разговаривают

Андрей в два прыжка оказался возле кровати.

— Настя! — встряхнул девушку за плечи. — Проснись!

Та только сонно поморщилась, что‑то пробубнила.

Кровавое пятно увеличивалось, и теперь Андрей смог рассмотреть рану на тыльной стороне ладони Насти – рассечение растягивалось беззубой ухмылкой у него на глазах.

— Просыпайся! — он снова встряхнул спящую.

На лице Насти появилось болезненное выражение, губы плаксиво искривились, а еще через несколько секунд из плотно зажмуренных глаз потекли слезы. Одеяло слетело с плеч – и на тонкой футболке Андрей увидел еще одно пятно крови.

Он схватил со стола графин и выплеснул его содержимое на голову спящей. Глаза Насти распахнулись. Девушка попыталась отпрянуть, но запуталась в одеяле. Из ее горла вылетел сдавленный вскрик, во взгляде застыл ужас. Скрюченными пальцами она полоснула Андрея по лицу, что‑то невнятно выдохнула.

— Успокойся, — Андрей развел руки в стороны. — Настя – это был всего лишь сон. Кошмар. Успокойся. Все хорошо. Ты проснулась.

Она дышала быстро и поверхностно. Из глаз по–прежнему текут слезы, а пальцы выставлены перед собой в защитном жесте.

— Только сон… – повторил Андрей. Он старался хранить хладнокровие, хотя внутри все бушевало.

Ее руки задрожали, во взгляде появилось понимание происходящего. Медленно, будто нехотя, сознание выплывало из глубин неконтролируемого ужаса.

— Андрей?.. — в ее голосе нет уверенности.

— Молодец. Все хорошо. Вот видишь?

— Я… они… – слова потонули в громких всхлипах. Настя закрыла лицо ладонями, отвернулась к стенке.

Андрей ненавидел женские слезы. Как себя вести в присутствии рыдающей женщины просто не знал.

— Давай‑ка успокоимся, — он осторожно присел на край кровати, тронул Настю за плечо. Та нервно дернулась, но не отстранилась. — Надо обработать порезы…

Видимо, смысл услышанного не сразу дошел до взбудораженного сознания испуганной девушки. Лишь спустя примерно минуту всхлипываний она, наконец, повернулась к Андрею.

— Что?

— Ты поранилась, — он аккуратно взял ее ладонь в свою. Кровь уже запачкала одеяло и подушку, несколько капель попало на стену.

— Я? — она с недоверием уставилась на собственную руку. — Когда?

— Неважно. Ты посиди здесь. Пару минут. Я сбегаю за водой. Хорошо?

Девушка неуверенно кивнула, шмыгнула носом.

— У тебя платки где?

— Там, — она указала на лежащий на кресле рюкзачок.

— Отлично. Я быстро.

Андрей схватил графин и быстрым шагом покинул номер. Когда вернулся, Настя сидела, опустив ноги на пол и завернувшись в одеяло. То, что снежно–белый пододеяльник раскрасился алыми пятнами, ее, судя по всему, не волновало. Она не противилась, даже когда Андрей извлек ее из теплого кокона, принялся обрабатывать руку. Можно, конечно, обратиться к доктору, возможно, он все еще в мотеле, но обращаться к чужому человеку почему‑то не хотелось. Странный город, странные сны – ну к чертям и аборигенов. В конце концов, раны пустяковые, хотя крови из них налилось порядочно. Еще надо будет как‑то объяснить работникам мотеля причину появления кровавых пятен на пастельном белье.

— Ты не против? — Андрей выудил из рюкзачка маникюрный набор, вытащил из него ножницы. Небольшие, но сойдут. — Я немного попорчу твою футболку, — проговорил он, став перед Настей на колени. — Хорошо?

Девушка взглянула на него, потом перевела взгляд на темное пятно на своей груди.

— Щиплет, — проговорила тихо.

— Могу позвать врача.

— Не надо, — она покачала головой. — Я сама. Отвернись, пожалуйста.

Андрей протянул ей ножницы и упаковку платков, отошел к окну. Темнота на улице сгустилась, небо теряло последние блики света.

— Все, — Настя, как могла, привела себя в порядок: расчесала волосы, стерла с кожи почти всю кровь. Теперь она сидела, просунув руку под футболку и прижимая к груди несколько платков. — Ты мне расскажешь?

— Расскажу что?

— Про сны. Ты ведь не просто так спрашивал Вяча, что ему приснилось там, в машине. Правда?

— Не просто так. Как чувствуешь себя?

Девушка пожала плечами.

— Глубокий порез? — спросил Андрей.

— Нет. Но это не порез.

— А что?!

Настя нервно хихикнула. Потом прикрыла рот рукой.

— Извини. Чувствую себя ребенком, который только что увидел в шкафу чудовище и пытается доказать родителям, что чудище взаправдашнее.

— Ничего доказывать не надо. Так что с порезом?

— Сам смотри…

Она растянула вниз ворот футболки. Чуть ниже серебряного крестика Андрей разглядел в коже несколько отверстий, словно в них продевали кольца. Края отверстий выглядели паршиво – надорванные, до сих пор кровоточащие.

— Нужна перевязка, — твердо сказал Андрей. — Не думал, что все так серьезно.

— Да ладно…

— Сиди здесь. Я сейчас.

Он вернулся меньше чем через десять минут. Доктора уже и след простыл, оперативной группы – тоже. Пришлось обращаться за помощью к девице за барной стойкой. Та понимающе покивала и выдала упаковку бинта и баночку зеленки.

— Сама или как? — спросил Андрей, распечатав бинт. — Тут бы, наверное, удобнее с пластырем, но уж чем богаты.

— Это ты специально, да? — усмехнулась Настя.

— Конечно. Когда еще выпадет шанс на тебя посмотреть.

— Дурак.

Она одним движением стащила с себя футболку. Зашипела, когда ткань задела израненную кожу. Андрей постарался действовать быстро и аккуратно.

— Смотри, осторожно, чтобы повязка не сползла, — сказал он, когда закончил. — Думаю, завтра можно будет снять. Это пока, чтобы остановить кровь и не занести какую заразу.

— Спасибо, — кивнула Настя и прикрылась чистым куском одеяла. — Так ты расскажешь мне о снах?

— Да, — Андрей снова посмотрел в окно. — Не хочешь воздухом подышать?

— Голову разве проветрить…

— Да, проветримся. Боюсь, спать нам теперь не стоит.

— Совсем?

— По крайней мере, пока не выберемся из города.

Девушка задумчиво кивнула.

— Я только оденусь…

— Жду тебя в коридоре.

Ночь выдалась прохладной. В высоком темном небе мерцали точки звезд. Ветер, поначалу обнимающий весьма ощутимыми порывами, вскоре стих. В воздухе почувствовалась влажность.

Они немного постояли у мотеля, а потом направились в сторону пятиэтажных домов. В отличие от первой ночи, сейчас город не тонул во мраке. Фонари, в почтении склонившиеся вдоль дорог, освещали улицы мягким желтоватым светом. И все равно самым ярким пятном в этом царстве теней оставалась стоянка мотеля. Единственный шум, который нарушал спокойствие умиротворенного города, — мерное шуршание. Андрей и Настя оглядывались по сторонам, силясь вычислить источник, но наконец, обнаружили его. За углом мотеля работал дворник. Ссутулившись, он медленно переставлял ноги.

— Ничего себе, — шепотом проговорила Настя. — С ума посходили, что ли? Ночами дворы мести.

На прохожих дворник взглянул лишь мельком, а потом снова сосредоточился на своей работе. Его взгляд неотрывно следил за движением метлы. Андрей успел заметить глубоко ввалившиеся глаза в окружении мелких морщин, плотно сжатые тонкие губы, а также длинные волосы, собранные на затылке жидким хвостом.

— Если платят, почему не поработать во вторую смену?

Они помолчали, вдыхая прохладный ночной воздух, приводя мысли в порядок.

— Как ловушка для насекомых, — усмехнулся Андрей, когда от сверкающего мельтешения разноцветных лампочек осталось лишь смутное мерцающее напоминание.

— И мы прилетели на свет? — спросила Настя.

— Да. Мотыльки к лампе. Обожгли крылья – и теперь бьемся о стекло, пытаясь вырваться обратно в ночь.

— Кому надо нас приманивать?

Андрей пожал плечами.

— Мало ли… Рассказ вспомнился. Автора, к сожалению, не помню. Что‑то там в названии… не то Дети Ноя, не то Потомки Ноя… Не суть важно. Так там тоже одинокий городок. Правда, в Америке, на побережье. Заехал туда мужик на машине, что‑то по мелочи нарушил. Его в клетку. Продержали до утра, а потом вроде как к судье, штраф выплачивать. Кругом дома стоят, тихо. Народу никого. Приезжают к судье, мужика в комнату провожают – и дверь следом раз. Захлопнули. А комната не простая – печка огромная.