Начало

– Я допустил чудовищную ошибку, отправив образцы за пределы Нью-Йорка. Тогда я не знал того, что мне известно теперь.

– О какой проблеме мы говорим, Эф?

– Используй дезинфицирующий раствор. Если не получится, возьми кислоту. Сожги образцы, если придется. Я беру на себя полную ответственность.

– Дело не в ответственности, Эф. Мы говорим о научных исследованиях. Мне нужны внятные объяснения. Кто-то сказал, что о тебе говорили в новостях.

Эф понимал, что пора заканчивать:

– Пит, сделай, как я прошу… и я обещаю, что все объясню, когда смогу.

Он отключил связь. Сетракян и Нора услышали завершающую часть разговора.

– Вы отправили вирус куда-то еще? – спросил Сетракян.

– Пит его уничтожит. Он лучше перестрахуется, я его хорошо знаю.

Эф посмотрел на стоящие вдоль стены телевизоры.

«Обо мне говорили в новостях», – подумал он.

– Какой-нибудь из них работает? – спросил Эф.

Исправный телевизор нашелся. И очередной выпуск новостей не заставил себя ждать.

Показали фотографию Эфа с удостоверения, выданного ЦКПЗ. Затем две короткие видеозаписи: стычки с Редферном и двух человек, выносящих упакованное в мешок тело. В комментарии указывалось, что доктора Эфраима Гудвезера разыскивают, чтобы получить важную информацию о пропавших из моргов телах.

Эф замер. Он подумал о Келли, которая смотрела эту передачу. О Заке.

– Сволочи! – прошипел он.

Сетракян выключил телевизор:

– Хорошая новость в том, что они по-прежнему видят в вас угрозу. То есть время еще есть. Надежда. Шанс.

– Как я понимаю, у вас есть план, – сказала Нора.

– Не план. Стратегия.

– Расскажите нам, – попросил Эф.

– У вампиров есть свои законы, жестокие и древние. Один из них заключается в том, что вампир не может пересекать движущуюся воду. Не может без человеческого содействия.

– Но почему?

– Причина, возможно, кроется в самом их создании, в незапамятные времена. Вампиры присутствуют во всех известных культурах нашей планеты. Месопотамия, Древняя Греция, Египет, Иудея, Рим. Я стар и знаю очень много, но далеко не все. Запрет этот действует и сегодня, что дает нам определенные преимущества. Вам известно, что такое Большой Нью-Йорк?

Нора сразу схватила идею:

– Остров.

– Архипелаг, – поправил ее Сетракян. – Мы со всех сторон окружены водой. Пассажиров самолета отправили в морги всех пяти районов Большого Нью-Йорка?

– Нет, – ответила Нора, – четырех. За исключением Стейтен-Айленда.

– Значит, четырех. Куинс и Бруклин отделены от материка Ист-Ривер и проливом Лонг-Айленд соответственно. Бронкс – единственный район, связанный по суше с Соединенными Штатами.

– Если бы мы могли перекрыть мосты, – вздохнул Эф. – Установить кордоны к северу от Бронкса, к востоку от Куинса в округе Нассау…

– Мечтать не вредно, – кивнул Сетракян. – Но видите ли, нет необходимости уничтожать каждого вампира. У них всех единый мозг, ментально они функционируют, как улей. Контролируются одним разумом, который находится где-то на Манхэттене.

– Владыка, – догадался Эф.

– Тот самый, что прибыл в грузовом отсеке самолета. Хозяин исчезнувшего гроба.

– И откуда нам знать, что он не сидит где-то рядом с аэропортом? – спросила Нора. – Если он не мог самостоятельно пересечь Ист-Ривер?

Сетракян сухо улыбнулся:

– Я абсолютно уверен, что он прилетел в Америку не для того, чтобы прятаться в Куинсе. – Профессор открыл дверь, которая вела на лестницу в подвал. – И мы должны выследить его.

Либерти-стрит, строительная площадка на месте Всемирного торгового центра

Василий Фет, крысолов, сотрудник дератизационной службы муниципалитета Нью-Йорка, стоял у забора, огораживающего «ванну» – так стали называть котлован, вырытый на месте башен Всемирного торгового центра. «Ванна» уходила в глубину на семь этажей. Ящик на колесиках Василий оставил в микроавтобусе, припаркованном на Уэст-стрит, на стоянке, принадлежащей Портовому управлению Нью-Йорка. В одной руке он держал красно-черную спортивную сумку «Пума» с крысиным ядом и всем необходимым для работы под землей, в другой – стальной стержень длиной в метр, подобранный на какой-то другой строительной площадке, идеально подходящий, чтобы ворошить крысиные норы и проталкивать внутрь отравленную приманку. Иной раз этим стержнем Василию приходилось вышибать мозги чересчур агрессивному или испуганному грызуну.

Василий стоял у забора на перекрестке Либерти-стрит и Чёрч-стрит возле оранжево-белых щитов, призывающих пешеходов к осторожности. Их расставили вдоль широкого тротуара. Люди проходили мимо, направляясь к временному входу на станцию подземки в другом конце квартала. В самом воздухе здесь витала надежда, теплая, как и солнечный свет, благословляющий эту искалеченную часть города. После долгих лет проектирования и подготовки котлована новые здания наконец-то начали подниматься: ужасная черная рана на теле Нью-Йорка медленно заживала.

Только Фет замечал маслянистые бесцветные потеки на гранях бордюрных камней, помет около парковочных ограждений, царапины от когтей на крышках мусорных баков. Следы крыс, выбравшихся из-под земли.

Один из кессонщиков отвез его по подъездной дороге на дно котлована. Там строилась новая станция подземки, с пятью путями и тремя платформами. Пока же серебристые поезда вырывались на солнечный свет и открытый воздух, следуя по дну «ванны» к временным платформам.

Василий вылез из кабины пикапа и пошел вдоль бетонных оснований платформы, поглядывая на улицу, расположенную семью этажами выше. Он находился в огромной яме на том самом месте, где ранее стояли башни. От этого захватывало дух.

– Святое место, – вырвалось у Василия.

Кессонщик, во фланелевой куртке навыпуск и байковой рубашке, заправленной в синие джинсы, с рукавицами за ремнем, усмехнулся в пышные, тронутые сединой усы. Его каску покрывали наклейки.

– Я всегда так думал. Теперь не уверен.

Фет посмотрел на него:

– Из-за крыс?

– Поэтому тоже. Последние несколько дней они бегут из тоннелей, как будто мы напали на крысиную жилу. Но вроде бы поток иссякает.

Он покачал головой, посмотрел наверх, на стену, выложенную под Визи-стрит: двадцать с лишним метров бетона, утыканного оттяжками.

– Тогда в чем дело?

Мужчина пожал плечами. Кессонщики гордились своей работой. Они строили Нью-Йорк, его подземку и дренажные коллекторы, тоннели, пристани, фундаменты небоскребов и мостов. Семейная профессия, представители разных поколений работали бок о бок на одних и тех же строительных площадках. Выполняли тяжелую работу, и выполняли ее отлично. Вот мужчина и не хотел делиться страхами.

– Все в панике. Исчезли двое парней. Заступили на смену, ушли в тоннели и не вернулись. Нас тут двадцать семь человек, но теперь никто не хочет выходить в ночную. Никто не хочет идти под землю. И это молодежь, которая не боится ни Бога, ни черта.

Фет посмотрел на открытые участки тоннелей под Чёрч-стрит:

– То есть в последние дни строительство под землей не ведется? Новые тоннели не прокладывают?

– Нет.

– И одновременно началась история с крысами?

– Пожалуй. Что-то произошло с этим местом в последние несколько дней. – Кессонщик пожал плечами, протянул Василию белую каску. – Я-то думал, грязная работенка – это у нас. А что тогда говорить о крысоловах?

Василий надел каску. Он почувствовал, как у выхода из тоннеля ветерок поменял направление.

– Знаешь, просто я повернут на гламуре. Жить без него не могу.

Кессонщик оглядел башмаки Василия, сумку, стальной стержень:

– Раньше бывал под землей?

– Куда крысы, туда и я. Под этим городом есть еще один город.

– Это ты мне рассказываешь?! Надеюсь, фонарь при тебе? Хлебные крошки?

– Думаю, свое дело я знаю.

Василий пожал рабочему руку и шагнул в тоннель.

Поначалу тоннель казался чистым, через каждые десять метров его освещала лампа. Василий предположил, что в этом тоннеле проложат рельсы, которые соединят строящуюся станцию подземки с уже действующей линией. Другие тоннели предназначались для подвода воды, электроэнергии, отвода канализационных стоков.