День счастья — завтра

— Уже, мне кажется, и не надо.

Я критически оглядела ее. Кивнула Данилиной. Та расцеловывалась с Юлией Бордовских.

Гостей было человек двести. Всех Снежанна уже обойти не могла. А если бы она выказала свое внимание только половине, то вторая половина обиделась бы.

Но на самом деле я и не была уверена в том, что хотя бы большая часть гостей знала, как зовут именинницу. Потому что девушки у Пузика менялись с обнадеживающей частотой.

По всему пути в туалет выстроилась охрана гостей. Когда я возвращалась, вытирая на всякий случай нос, мне хотелось закричать им: «Пли!» — и чтобы они повыхватывали свои пистолеты и устроили праздничный салют. В Снежаннину честь.

И в мою.

Пузик танцевал на сцене рок-н-ролл. Как ему удается быть таким жизнерадостным, с его-то количеством денег? Думаю, это даже не миллионы.

Я пожалела, что здесь нет Стаса. Как мы целовались в ночном клубе!

— Я влюбилась, — сообщила я Снежанне.

Я снова перешла на виски.

— Здорово. Кто он? — спросила Снежанна, не сводя глаз с Антона.

— Никто. — Я рассмеялась. — Но у него потрясающие губы.

Я люблю класть лед в бокал руками. Пальцам так приятно ощутить прохладу!

— И все? — Снежанна посмотрела на меня с пониманием.

— И еще он совсем мальчишка. Если бы ты видела, как он на меня смотрит!

Снежанна кивнула. Они с Антоном смотрели друг другу прямо в глаза. Антон улыбался своей нахальной улыбкой сытого кота.

— Я влюбилась. — Официант подлил мне виски, и я подошла к Анжеле. В Marc Jacobs она выглядела бесподобно.

— Я тоже, — кивнула моя подруга.

Дениса окружили мужчины, и он лениво рассказывал им что-то про футбол. Удивительно, но глаза его собеседников почти горели. Это любовь к футболу или алкоголь? Наверное, и то и другое вместе.

Денису было привычно находиться в центре внимания, и нельзя сказать, что ему это не нравилось.

Катя оживленно разговаривала с Данилиной.

Я хотела сообщить им, что влюбилась.

Они не давали мне вставить слово.

— Прямо заказывать сны? — восхитилась Катя.

— Да. — Ира просто кивнула. — Над этим мы сейчас и работаем.

— Все-все-все, что хочешь? — не могла поверить Катя.

— Ну, пока то, что Schlossberg предлагает.

— А что они предлагают?

— Объясните мне, — попросила я. Я забыла про Стаса. — Тоже хочу сны заказывать.

— Ирка будет продавать наволочки с рисунком. И то, что нарисовано на них, будет тебе сниться, — объяснила Катя.

— Здорово. — Я удивилась.

— Есть очень красивая коллекция «Сны в Японии», — рассказывала Ира так, как будто речь шла о совершенно обыкновенных вещах, — или «Негреско».

— Это отель в Каннах? — уточнила я.

— Вот! — обрадовалась Катя. — Я бы купила! Пусть мне снится Лазурный Берег! Там всегда так весело! Но я останавливаюсь в «Du Cap».

— Я принесу шампанское, — решила я.

Идти не пришлось.

Официант вырос из-под земли как снеговик-боровик в сказке. Или кто там в сказке из-под земли вырастал?

— Ира, за твой талант! — провозгласила Катя. — И за то, чтобы наволочки со снами достались всем желающим!

— Но у нас приоритет! — уточнила я. — Мы же друзья!

— Спасибо, — сказала Ира. И нам с Катей одновременно захотелось ее поцеловать.

Я закажу себе наволочку с тортом «Наполеон». И как я его ем.

В какой-то момент я поняла, что сижу совсем одна.

Все танцевали, подходили друг к другу, смеялись. Я думала про Стаса.

Я думала про него каждой клеточкой своего тела, каждым завитком своего мозга.

Он сразу ответил на мой звонок.

Он говорил, что не может работать, что все время думает обо мне.

Я хохотала.

Он говорил, что в его жизни это в первый раз.

Я подливала себе виски.

Он говорил, что бешено ревнует меня.

Я строила глазки плечистому охраннику.

Он сказал, что соскучился.

Я уже готова была поехать к нему прямо сейчас.

Сработала давнишняя привычка. Не принимать решений после приема алкоголя. Особенно решений на сексуальную тему. Надо быть леди — лучше лишний раз не дать, чем дать лишний раз.

Мы договорились, что он завтра будет звонить.

Снежаннин день рождения приобрел особый смысл.

Я пошла танцевать. С Пузиком. Мы познакомились, когда одновременно начали отнимать микрофон у «Иванушек Интернешнл».

Снежанна танцевала с Антоном.

Головная боль наутро была страшной. А еще говорят, что изумруды обладают лечебными свойствами.

Пенталгин помог, как всегда.

Я позвонила свекрови. Новостей не было. Они не перезванивали.

Поговорила с Мадам. Сайд заболел. Высокая температура, кашель.

— Наверное, что-то готовится, — сказала Мадам. — Он не выходит из своей каморки.

— Не спускайте глаз, — попросила я. — Пожалуйста.

Я лежала, накрывшись одеялом с головой.

Простым одеялом. Которое не могло защитить меня от радиоволн.

Оно показалось мне бесполезным и не мягким.

Старым.

И я сама показалась себе старой тоже.

Рембо не отвечал.

Я не жила. Я просто пережидала время.

Мне должен был звонить Стас.

Главное — не думать о таджиках. И о любовнике свекра. Главное — вообще не думать. Все утрясется само собой.

Как всегда.

И еще все — позавидуют.

И у меня будет молодой любовник. Для этого не обязательно быть гомосексуалистом.

Вот о чем думать приятно.

Нельзя даром растрачивать космическую энергию, как говорил жених моей приятельницы Валентины, когда она начинала фантазировать на тему свадьбы. Надо думать только о хорошем.

Я буду думать о Стасе.

Я закрыла глаза. Теплое солнце бабьего лета грело мои веки.

Я загадала: если он позвонит сейчас, значит, все будет хорошо. Если буду счастлива я — значит, будут счастливы все. И любовник, и свекор — все. Если он позвонит сейчас, значит, кто-то там наверху любит меня и заботится обо мне. А значит, и обо всех, кого я люблю. А может быть, так предначертано свыше и свекор снова влюбится в свою жену? И они будут трогательно носить друг другу пледы и грелки?

А потом умрут в один день?

Я бы сама хотела так провести старость. Я попыталась представить Стаса состарившимся. Ничего не получилось. Перед глазами была только его улыбка. И его губы.